Давние чувства

Элли нахмурилась, ее изящно выгнутые брови сошлись в замешательстве, оторвавшись от него, вернее от его не отвечающих взаимностью губ.

— Бен, прошу тебя, — прошептала она, умоляя глядя на него. — Я хотела тебя, хотела этого… с первого раза, как мы встретились. Да, я обещала, что мы будем всего лишь друзьями, но я хочу большего, чем быть просто друзьями.

— Элли. — Он покачал головой. — Ты же знаешь мою историю, знаешь, что я…

— Знаю, что ты влюблен в призрака, — твердо заявила она ему. — И ты пускаешь свою жизнь под откос. Пришло время, Бен. Время отпустить ее и начать жить сначала. И я хочу, чтобы ты начал сначала со мной.

На этот раз, когда она потянулась к нему для поцелуя, он не оттолкнул ее. Вместо этого он вдруг поймал себя на том, что целует ее в ответ, совершенно не осознавая того, что делает.

***

Октябрь

— Постой-ка минутку. Твой галстук немного скривился. Вот. Идеально. Выглядит идеально, как и ты в этом костюме. Я говорила тебе, что в Армани все выглядят отлично, но для такого красавца, как ты, все становится вдвойне.

Бен улыбнулся, пока Элли поправляла серый в серебряную полоску галстук, который она помогла ему выбрать несколько дней назад. Он идеально сочетался с темно-серым костюмом и белоснежной рубашкой, но шокирующе дорогой наряд была для него немного не комфортным и не знакомым. Ему приходилось все время себя одергивать, чтобы не тянуть за ворот рубашки, который однозначно был его размером, но все равно сковывал его.

— Ты прекрасно смотришься в этом костюме, тебе только остается снять серьгу, чтобы пройти собеседование, — решительно сказала она.

Он коснулся маленького, едва заметного золотого колечка.

— Правда? Мне кажется, что костюм — это слишком. В конце концов, это не The Atlantic или Esquire, куда я собираюсь устроиться на работу.

Элли покачала головой.

— И это не Нью-Мексико и не Калифорния, Бен. Это Нью-Йорк, и здесь все по-другому, более формально, более старомодно. Ты сам все видел уже полтора года. Воспользуйся моим советом и вытащи серьгу. К счастью, твоя рубашка скрывает эту уродливую татуировку.

Она неоднократно давала ему понять, по крайней мере несколько раз, что ей не нравится его татуировка (вообще татуировки), хотя и завуалированно говорила об этом, чтобы не обидеть. Но недовольство Элли было настолько очевидным, несмотря на то, что она пыталась не столь открыто высказывать. Он заметил эту ее особенность, как и ряд других за те три месяца, что они стали парой.

На следующее утро, после секса с ней, Бен ощутил ворох эмоций — сожаление, неуверенность, запутанность в отношениях и чувство вины. И вина была очень острой, потому что, с одной стороны, он занимался сексом с Элли, но ничего не чувствовал, с другой стороны, ему казалось, что он подобными действиями предал то, что у него было с Лорен.

Хотя со стороны это было нелепо и бессмысленно, он был уверен, что у Лорен уже давно кто-то есть, и она давно пошла своей дорогой по жизни. Ее импульсивный характер однозначно способствовал бы встретить другого парня, буквально в течение нескольких недель, если не дней, как он ушел от нее. Она была слишком горда, слишком высокого мнения о себе, и естественно ее ущемленное самолюбие нашло бы быстрый способ успокоить ее. Она была настолько великолепной, настолько яркой и сексуальной женщиной, влекущая к себе мужчин, флирт был для нее — второй натурой. Поэтому он не мог поверить, что она не позволит другим мужчинам войти в ее жизнь (или кровать) с того момента, как только закончились их недолгие отношения. Лорен была слишком жизнерадостной, поэтому все делала в полную меру, на полную катушку каждый божий день. В отличие от Бена, который с ней прожил свои лучшие дни в жизни, а потом бросил ее.

И это была главная причина, по которой он позволил себя втянуть в довольно странные отношения с Элли. Слишком долго он игнорировал факты, что он одинок, что у него нет близких друзей здесь, в Нью-Йорке, и что он еще больше отдалился от своей семьи. И, конечно, было приятно иметь кого-то, кто бы заботился о нем, с кем можно было бы проводить время и делиться мыслями, надеждами и т.д. Элли была своего рода резонатором для его статей, она уже несколько раз путешествовала с ним по ряду мест, куда его отправляли в командировку, высказывая ему свою точку зрения о написанном.

В самом начале у него была уйма сомнений (стоит ли продолжать отношения), которые стали прогрессировать с такой скоростью после их первой ночи, что у него даже сейчас кружилась голова. Элли представила его своим друзьям, как своего бойфренда, предполагая, что теперь они будут много времени проводить вместе, и начала наполнять его жизнь так, как она наполняла свой шкаф. Сначала он был настолько ошеломлен, что даже не мог сопротивляться ее усилиям, шли недели Элли все больше и больше привязывалась к нему, и теперь он уже не знал, как ему вырваться из столько сложно запутанных новых отношений.

Но даже несмотря на то, что они перешли от друзей к любовникам, чувства Бена к Элле сильно не изменились. Он по-прежнему считал ее доброй, мягкой, восхищался ее интеллектом и успехами, старался поменьше побаиваться ее непоколебимой уравновешенности и утонченности. Она была его ближайшим другом, его верным соратником, и он чувствовал настоящую привязанность к ней.

Но он не любил ее, уж точно не так, как должен любить страстный и преданный любовник, а секс между ними был милым, нежным и нечастым. Для него, по крайней мере, секс заставлял землю переворачиваться с ног на голову, когда он был с Лорен.

Он изо всех сил старался не сравнивать этих женщин, понимая, что это было бы крайней мере несправедливо по отношению к ним обеим. Но ему было почти невозможно временами отключаться и не думать об огромных различиях между ними.

Элли была привередлива в сексе, как и во всем остальном в своей жизни. Она совсем не любила экспериментировать в постели, предпочитая придерживаться обычной миссионерской позы, она морщила нос с отвращением при одном только предположении об оральном сексе, настаивая, чтобы каждый раз он обязательно использовал презерватив, несмотря на том, что она сидела на противозачаточных, и они сделали все анализы и были чисты, но всякий раз после секса, она всегда стремглав бросалась в ванную, чтобы вымыться.

Бен только, когда переехал к ней в особняк, впервые в жизни увидел биде, и конечно же никогда им не пользовался. Но Элли пользовалась им в своей ванной комнате регулярно, особенно после секса, облачаясь в дорогую, в значительной степени почти полностью прикрывающую ее, шелковую ночную рубашку, чтобы лечь рядом с ним спать.

Лорен же подняла его на смех, когда он предложил ее обтереть мочалкой после того, как они впервые занялись сексом.

— Зачем? — ухмыляясь, спросила она. — Мы же только разогрелись, Голубые Глаза. Какой смысл меня обмывать, если ты опять войдешь в меня? Могу сказать не пройдет и пятнадцати минут или около того. И, — прошептала она, пока ее язык выводил эротический узоры вокруг его уха, — мне нравится, что твоя сперма стекает у меня по ногам. С чего бы мне хотеть ее смыть?

И даже если бы у нее была ночная рубашка или пижамы, она ни за что бы не одела их, пока они были вместе. Она сворачивалась у него под боком, совершенно не стесняясь своей наготы, также, как она совершенно не стеснялась бродить по коттеджу голой. Она снова рассмеялась, когда он попытался натянуть на себя темно-серые трусы, укладываясь спать.

— На твоем месте я бы не беспокоилась по поводу этого, — поддразнила она его. — Ты же не можешь сказать, а вдруг тебе захотят сделать минет в два часа утра. И было бы совсем не кстати, если бы на пути этого желания, возникли подобные препятствия, а? — она выразительно взглянула на его трусы.