Дай мне руку

— В вашем мире есть лидокаин? — медленно спросила она, министр обернулся:

— Нет, что это?

— Обезболивающее. У меня в сумке есть.

— Не вздумайте тратить на меня лекарства вашего мира, они бесценны и принесут вам… Вера!

Она уже шла в спальню.

Открыла самый дальний ящик, куда специально спрятала с глаз долой жалкие остатки своего мира, взяла пакет за углы и вытряхнула над кроватью, быстро перебрала коробки и банки, взяла две и вернулась в библиотеку, невинно улыбаясь министру, с порога заявившему:

— Не вздумайте. Вера, вы не понимаете…

— Я всё понимаю. Оно местное и без побочных эффектов, — она сняла крышку и уже прицелилась распылителем, но остановилась и нахмурилась: — Главное, чтобы у вас не было какой-нибудь неожиданной реакции на него. Надо пробу сделать. Дайте руку.

— Нет.

Он запрокинул голову, непреклонно глядя ей в глаза и умудряясь даже сидя казаться выше неё.

— Вера, не смейте так глупо тратить свои будущие деньги. К тому же, если это действительно такое хорошее обезболивающее, наши академии драться за него будут, заплатят гору золота за каждую каплю, а потом на его основе сделают лекарства нового поколения, которые помогут всему миру. Вы не можете лишать весь мир такого шанса.

Она на миг заколебалась, но потом посмотрела на ряд ампул и полную банку спрея, качнула головой:

— Если им хватит капли, то ничего страшного, если мы чуть-чуть потратим.

— Нет, — он развернулся, от его резкого движения Вера опять задохнулась от боли, он взял её за запястье, не давая поднять руку с банкой, заглянул в глаза: — У вас всё отлично получается. Продолжайте, мне не больно.

«Дзынь.»

В её памяти вспыхнул кадр из полузабытого сна, наложился на реальность и они почти совпали — его обнажённая грудь, раны на плечах, потёки розовой воды, запёкшаяся кровь в уголке рта, слова: «Мне не больно, продолжайте»…

— А мне больно, — хрипло ответила Вера, обвиняюще посмотрела ему в глаза, — вы готовы покупать мне драгоценности, но не хотите купить лекарство?

Он обречённо закрыл глаза, отвернулся и беззвучно выругался, опуская голову, опёрся локтями на стол и взялся за виски, шёпотом бормоча под нос:

— Теперь она ещё и сенс, великие боги, что я вам сделал… хотя, я достаточно сделал. — Полуобернулся и спросил громче: — Что вам нужно?

— Руку дайте.

Он молча завёл руку за спину, она брызнула спреем на запястье и отставила банку:

— Ждём. Вообще на него редко бывает аллергия, но на всякий случай. Если будет чесаться, напухать — говорите.

— Зачем вы носите с собой обезболивающее?

— Домой купила, для гигиенических процедур.

— Какие процедуры настолько болезненны?

— Ужасно неприличный вопрос, — косо усмехнулась Вера, опускаясь на колени за его спиной, чтобы поближе изучить самые проблемные раны.

— Настолько неприличный? Имейте в виду, нам придётся написать развёрнутый отчёт по каждой вашей вещи, выставляемой на аукцион — состав, материалы упаковки, предназначение, любая мелочь. Так что вы всё равно расскажете.

— Офигенно, — мрачно поджала губы Вероника, представляя, как будет объяснять ему, что такое прокладки, тампоны и презервативы; рассказывать, зачем носит с собой мужские трусы, футболку с бэтменом и кружевные чулки; а на десерт устроит рекламу омолаживающего крема, антицеллюлитной маски, полосок от чёрных точек и воска для эпиляции зоны бикини.

«Прелестно. Познакомимся поближе. Это именно то, чего так нехватает нашим отношениям, да.»

— Как рука? — мрачно спросила Вера.

— Без изменений. — Он полуобернулся и сказал с долей веселья: — Почему вас так смутила перспектива описи имущества?

Она выразительно подняла бровь и бросила на него взгляд «совсем дурак или прикидываетесь?», он тихо рассмеялся и отвернулся, Вера собралась с силами и взяла из пачки ампулу, стала нервно щёлкать по ней ногтем. Шприцы она не купила, о чём сейчас сильно жалела, хотя и сомневалась, что сможет сама сделать укол — обычно ей всё делал косметолог, она даже не смотрела. С трудом сломав ампулу, Вера с сомнением посмотрел на край и накрыла отверстие сложенным бинтом, стала сквозь него лить лекарство прямо в рану, маленькими каплями, начиная с самых глубоких ран. Осторожно проверяла эффект кончиками пальцев, капала ещё. Результат оказался совсем не таким сильным, как она ожидала, но вариантов не было. Наконец она взяла нож, ещё раз протёрла водкой, беззвучно поминая всех богов и демонов, и вскрыла самый опухший нарыв. Оттуда хлынул поток грязной крови, опять стало больно, она очищала раны одну за другой, лила обезболивающее ручьём, открыла вторую ампулу.

Постепенно стало действовать, ей стало легче, она смогла справиться с дрожью и взялась дезинфицировать раны по второму кругу. Открыла аптечку, взяла антисептик и ватные тампоны, стала очищать раны и складывать использованную вату в тарелку с камнями и водорослями, министр посмотрел на тампон в смеси крови и гноя, поморщился и сочувственно сказал:

— Простите, что заставил вас ковыряться в этой гадости, я думал, что мы успеем, и до этого не дойдёт.

— «Гадости», — перекривила его Вера, — эта «гадость» — тела отважных лейкоцитов, павших в битве за ваше здоровье. У них не было шансов выжить, и не было никакого оружия, кроме собственных тел, но они сразились и погибли как герои, проявите уважение.

— Тела отважных кого? — прищурился министр.

— У вас не изучают в школе состав крови? — она положила на тарелку очередной тампон, бросив короткий взгляд на лицо министра, он качнул головой:

— Я изучал медицину, но состав крови подробно не рассматривал.

— О, там целый мир! — значительно, как сказочник, завела Вера. — Там работяги-эритроциты, которые всю жизнь таскают кислород из лёгких по всему телу, они вообще железные, как шахтёры, пашут круглосуточно. Это же из-за них кровь красная, из-за железа.

— Кровь красная из-за железа? — переспросил министр.

— Я вижу, ваша медицина на достойном уровне, — вздохнула Вера, старательно задавливая саркастичные нотки в голосе. — Да, железо в эритроцитах окисляется и переносит кислород. Лейкоциты — полиция, охраняют покой работяг и вообще всего тела, если где-то непорядок, они мигом туда и разбираются, гибнут, зато выгоняют из тела интервентов. Ещё есть тромбоциты — эмчеэсники, которые бросаются туда, где произошёл какой-то песец, и всё ремонтируют, тоже, между прочим, жертвуя собой. А самое клёвое то, что в крови содержится информация о всём теле, в перспективе, по капле крови можно будет когда-нибудь воссоздать всего человека.

— В вашем мире это умеют? — поражённо спросил министр, Вера качнула головой:

— Пока нет, на людях запрещено проводить опыты. Но животных уже клонировали, хотя получилось немного не то, чего они ожидали. — Она опять встала, выбрасывая грязный тампон и беря чистый, министр посмотрел на неё через плечо:

— На людях вообще не проводят опыты?

— Теоретически опасные — вообще не проводят, нельзя.

— Да ну, не верю. Даже на заключённых и военнопленных?

— Да, даже на них, это запрещено Женевской конвенцией, — недовольно ответила Вера.