Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2

А я мог заняться ведьмой. Блейза стояла у огня и сделав на руке надрез, что-то шептала, как бы обращаясь к языкам пламени.

Она развернулась ко мне, и я невольно вздрогнул. Теперь я мог видеть её истинную сущность, без морока.

Передо мной стояла древняя старуха. Всё её тело и лицо испещряли морщины, но самое отвратительное было в ней не её старость и дряхлость, а окружающая ее зленным коконом слизь. Лишь глаза остались молодыми, ярко-голубого цвета. Этот контраст молодых глаз на старушечьем лице создавал еще более омерзительное впечатление.

И я с этой тварью занимался сексом. Меня перекосило от отвращения. Старуха хрипло засмеялась, увидев мою реакцию.

— А может и к лучшему, что моим мужем станет твой друг, ты уж больно своевольный, к тому же под крылышком богине Аве ходишь! — проскрежетала старуха. — Оставь медведя мне, тебе всё равно его уже не спасти. Я позабочусь о нем и разрешу тебе и твоим друзьям уйти.

— Размечталась, ведьма, — скривился я.

На этот раз без всякой жалости, вкладывая в удар всю свою силу, я опустил меч ей на голову. Но меч неожиданно встретил на своем пути препятствие и вместо того, чтобы разрубить поганую ведьму, отрикошетил, едва не прикончив меня самого.

— Я под защитой Амадей, — засмеялась старуха. — Меня так просто не убить. Медведь будет моим! Последний раз прошу, мальчишка, отдай мне его по-хорошему. Тогда будут и волки сыты, и овцы целы.

Волки вновь наступали со всех сторон. Кроме меня, видимо, больше никто не мог призвать оружие к бою, и с волками остальным приходилось вступать в схватку голыми руками. Я видел, что на Стеллу готовы наброситься два волка, упиваясь её бессилием. Девушка, прикрывая обнаженную грудь, замерла, в её больших синих глазах плескался ужас. Волки изготовились к прыжку

— Так не бывает, Блейза, — неожиданно спокойно возразил я.

Это было затишье перед наступающей бурей. Бурей, которая замерла у края… И у этого края, я пока что держал её своей волей.

— Именем Триликого и во имя богини жизни Аве, я приговариваю тебя и эту деревню к смерти! Да будет так!

И я выпустил бурю. Пространство качнулось и вспыхнуло. Раздался волчий визг, завоняло паленым, серая шерсть запылала золотым огнем. Волки, скуля, катались по земле пытаясь сбить огонь, но тщетно. Этот огонь был возмездием.

— Нет-нет! Не может этого быть! Амадей! О, Амадей! — испуганно пятясь назад и пытаясь руками держать энергетический щит, причитала старуха.

Я, наступая, лупил по щиту. Меч хищно поблескивал у меня в руках. Щит трещал, но держался.

Удар за ударом, меня тянуло в какую-то бездну. Я чувствовал, что мое тело и психика, хоть и не такие хилые, как прежде, но еще не достаточно окрепли для той силищи, что проходя через меня, преображается в возмездие.

Щит затрещал и осыпался. Раздался истошный визг. Я в последний раз опустил свой меч, разрубив ведьму пополам.

Меня окатило с ног до головы кровью. Но в отличие от теплой человеческой крови, кровь ведьмы была, не только зеленая, но и холодная.

Однако смерть ведьмы не могла уже остановить меня и стать финальной точкой. Во мне продолжала клокотать ярость, она сметала все на своем пути. Деревню дом за домом уничтожал огонь.

Я не мог это остановить, да и не хотел. Слишком долго я терпел всю эту дрянь, которая случилось со мной и моими друзьями, слишком долго сдерживал свою ярость, подавляя гнев. И вот я дал им волю. Отныне враги мои визжали от ужаса и боли.

Волки уже давно перекинулись обратно людьми и пытались бежать. Со всех сторон неслись вопли, крики, плачь, мольба… Я не внимал этому фальшивому раскаянию.

— Эрик, Эрик! Остановись! Хватит! Ты убьешь нас и себя! — пытался докричаться до меня отец, но я был глух.

В моих глазах горел огонь. Я сам был огнем, что карает и не знает пощады. И тут сзади кто-то треснул меня по башке.

Я обернулся. И с удивлением понял, что это Томаш тяпнул меня каким-то поленом. Я хотел было сжечь предателя заживо, но упал во тьму.

— Вернись к свету, сокол, — пропел приятный голос надо мной.

Я попытался открыть глаза, но свет слепил меня.

— Я должен наказать этого предателя, — процедил я.

— Этот мальчик спас тебя, — без тени раздражения растолковал голос

— От кого интересно? — скептически скривился я.

— От самого себя, — прожурчал голос мелодичным звуком ручья. — Умеющий владеть собой, владеет всем миром, не позволяй впредь ярости управлять тобой, а сам управляй своей яростью.

До меня наконец-то дошло, кто со мной разговаривает…

Её окружал золотой ореол света, так что я опять не мог ее разглядеть, но это была она, и она была прекрасна, как сама весна. Её тепло и нежность, ее дивный запах кружили голову… И успокаивали, давали силы жить дальше.

Вся тяжесть земного покинула меня, я наполнился благодатью, зависнув на грани блаженного. Только одно сейчас все же продолжало тревожить мне душу. И с этим я обратился к ней.

— Аве… Фил по моей вине во власти тьмы. Он стал медведем, — тихо прошептал я. — Что мне делать? Как помочь ему?!

— Я не могу помочь твоему другу, как и ты не сможешь. Однако он еще не зверь… Жизнь возьмет своё, а смерть своё… — неопределенно ответила Аве.

— Неужели совсем ничего нельзя сделать? — в отчаянии взмолился я.

— Это заклятье Амадей, — отстраненно пояснила Аве. — Возможно, та, что служит нашей матери, служа и жизни и смерти, сможет тебе помочь. — А тебе нужно возвращаться. В деревни есть ещё жизнь, тебе нужно спасти живых….

Я очнулся. Как всегда после большой затраты энергии хотелось есть и пить. Но я, не исчерпал себя в ноль, об этом видимо позаботилась моя покровительница.

Кто-то тронул меня за локоть, я открыл глаза и увидел, что надо мной нависает взволнованный отец. Он протянул мне фляжку, я вылил в себя воду.

— Эрик! Нам нужно выбираться отсюда, — сказал отец.

Я поднялся. Выбираться нам действительно нужно было как можно скорей. Деревню заволокло дымом. Повсюду с треском и грохотомбушевало пламя. Но я помнил наказ Аве. В деревни остались еще люди, и их необходимо было вывести. Кроме того, нужно было спасти Фила.

— Фил, где Фил?! — судорожно вертя головой, запаниковал я.