Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 3

— Именем Триликого, единогласно объявляем вас виновными и приговариваем к смерти! — закольцевал брат Итан. — Приговор вступит в исполнение завтра в два часа после полудня. Приговор может быть обжалован только в случае, если за семью Гербертов вступиться человек рангом не ниже герцога. Да будет так!

Раздался хлопок. Нас выпустили из-за решетки, и повели на выход. Солнце, после полутьмы зала, ударило по глазам.

Соображал я туго, с трудом переставляя ноги. Нас вели через бушующее море толпы, которая скандировала: «Свободу соколу!».

Я почувствовал, как воздух зазвенел от разлившейся в нём магии. Это братья ломали волю толпы, заставляя людей умолкнуть и разойтись по домам. Но удавалось им это плохо…. Они теряли свой беспрекословный авторитет.

Мы вновь оказались в камере. Я был измотан и надломлен. Фил тоже выглядел подавлено. Это проклятая цепь просто высосала из нас все соки.

Мы оба плюхнулись на лавки и замерли, не желая двигаться от слова совсем и от слова никогда. Языком и то, ворочать было лень. Происходящее не укладывалось в моей голове, потому что укладывать всё это в голову, не осталось сил.

«Вот бы покурить» — успел подумать я, проваливаясь в какое-то полузабытьё.

Когда с грохотом открылась решетка, и в темницу кто-то вошел, ни я, ни Фил, и головы не подняли.

Даже если этот кто-то, пришёл нас резать — нам было глубоко плевать.

Глава 28

— Вот, съешь, полегчает.

Я медленно и нехотя, но всё же, развернул голову на голос брата Лесли. Он стоял у соседней лавки, склонившись над Филом, и что-то совал тому в руку.

Затем брат Лесли подошел ко мне, сел на мою лавку и тоже отсыпал горсть каких-то странных золотистых, мохнатых ягодок в руку. Я рефлекторно зажал пальцы.

— Пожуй, это поможет, — посоветовал брат Лесли.

Я, позвякивая цепями — кандалы с нас с Филом снять не удосужились, — автоматически положил в рот одну ягодку и уже по мере того, как пережёвывал её, сообразил, что, вполне возможно, эти ягоды самый простой способ от нас избавиться, не поднимая лишнего шума. Просто пару ядовитых ягод и делу конец.

— Отрава? — Равнодушно поинтересовался я, сглатывая безвкусную ягоду и закидывая в род следующую.

— Лекарство, — поправил меня брат Лесли. — Ягоды Годжи — редкое растение, лечит не плоть, а харму. Такое бремя, как судейская цепь Триликого, немногие могут вынести. Пожалуй, вы с Филлибером смогли создать некий прецедент, так как ушли из зала на своих двоих. До вас этого никому не удавалось — глубокий обморок был обеспечен всем и всегда. Случались и смертельные исходы, в следствие чего, от этого метода допроса подсудимых давно отказались. Хотя он и считался самым надежным.

— Если этот метод столь опасен и его уже много лет не испытывали на подсудимых, — потихоньку стал я восстанавливать причинно-следственные связи в пробуждающихся мозгах, — то какого хрена для нас были сделаны исключения?

Ягоды, действительно, помогли. Меня стало отпускать. Я сел на лавке, закинул в себя оставшуюся горсть и стал активно жевать. Теперь ягоды казались очень сладкими и вкусными. Я посмотрел на Фила. Он тоже, как и я, уже сидел на лавке. Внимательно следя за нашей с братом Лесли беседой.

— Честно говоря, это я предложил, — хмуро ответил брат Лесли. — Я думал, что это поможет наверняка доказать вашу невиновность, — он внимательно всмотрелся в меня. — Но случилось ровно наоборот, признаться, даже моё доверие пошатнулось. И если бы не сын….

Я задумался. Действительно, всё это было довольно странным. Триликий всегда был на моей стороне. Он одарил меня всеми возможными дарами. На суде с Томашем Триликий лично оправдал меня, жестоко покарав сэра Урика, меня оклеветавшего. Почему сейчас всё происходило с точностью наоборот? Почему цепь Триликого повисла удавкой на моей шее и репутации?

— Цепь могли подменить? — быстро спросил я.

— Доступ есть только у братьев ордена, — покачал головой брат Лесли, — даже стражник, который на вас надевал цепь, был отмечен дланью брата, чтобы суметь коснуться цепи. Эта цепь единственная в своем роде, она выкована, как и твой меч, не на земле, но на небе. Подмену заметили бы сразу.

— Лесли, я доказал тебе, что говорю правду. Я исцелил тебя, — нетерпеливо напомнил я. — Отбрось сомнение и допусти, что с цепью что-то не так! Что могло случиться?!

Брат Лесли глубоко задумался, потирая подбородок.

— Вероятность настолько ничтожна, что равна нулю, — пробормотал он. — Если допустить, что в ордене есть предатели, то сговорившись, братья — их должно было быть не меньше шести, могли на время ослепить Триликого. Для этого вариться очень сложное зелье, и им поливается цепь. Но никто бы из них на это не пошел, Эрик, куда вероятней, что ты просто виновен.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что в случае подмены, когда Триликий прозреет и увидит, что был обманут, он проклянет братьев. Их поразит черная болезнь — они сгниют заживо.

— Сурово, — согласился я. — Но они сделали это, брат Лесли, веришь ты мне или нет. А мотивы их позже непременно вскроются. Теперь к делу. Арчибальд хочет воссоединиться с Седриком Тёмным, а Седрик Тёмный хочет воссоединиться с Арчибальдом. Они ищут друг друга и, когда найдут, наверняка, убьют твоего сына. Поэтому нам нужно найти Диксена раньше Арчибальда.

— Как ты предлагаешь это сделать? — облизав пересохшие губы, поинтересовался брат Лесли.

— По пролитой Диксеном крови. Это Седрик Тёмный в теле твоего сына убил всех людей, что упомянуты в свитке, принесённом стражником. Тебе нужно найти убийцу, тогда сможешь найти и сына.

— Я не верю, тебе, Эрик, — решительно возразил брат Лесли.

— Без доверия здесь никак. Тут одно из двух — или ты мне веришь, и мы спасаем твоего сына или нет, и твой сын погибает. Третьего не дано, — жёстко поставил я ультиматум.

Брат Лесли уронил голову на руки и вновь глубоко задумался.

— Хорошо, Эрик, я доверюсь тебе, всё же я видел своими глазами, на что ты способен, я выведу тебя из тюрьмы на эти сутки, рискуя остатками своей репутации. Ты спасёшь моего сына. Я же постараюсь спасти тебя и твоих друзей от казни. Проверю всё ли в порядке с цепью. Кто-нибудь из герцогов может за тебя вступиться?