Дайте шанс! Трилогия

— Ладно, поговорим в следующий раз. У меня сегодня еще полно дел. Хорошо?

Лучше бы не ссылался на дела. Сестра только успокоилась и снова навострила ушки.

— Дела? А что за дела?

— Сейчас надо проехаться по магазинам.

— Если по магазинам, то я с тобой!

— А Скориковы?

— Бли-и-ин! Кто бы знал, как я уже ненавижу этого Скорикова! — снова сделав несчастный вид, взвыла Амалия.

— Тебе еще наряжаться, — подкинул идею, чтобы занять сестру, и она быстрее вышла.

— А смысл? Там же соберутся одни старые пердуны, да родственники Скорикова. Это же вы вечером собираетесь молодежью. А мне родители запретили с вами ехать. Так что меня ждет отстой.

— Ну почему же, может быть ты кого-нибудь встретишь интересного из родни Скориковых.

— Я тебя умоляю. Я всех Скориковых органически не перевариваю. Они все нереально расчетливые. Шагу не шагнут, не подумав о выгоде. Из-за этого — бесят.

С несчастным видом сестра помотала пару секунд свисающими со стола ножками и вдруг загадочно улыбнулась.

— Может себе тоже нос сломать, а? Мы бы тогда вместе поехали по магазинам.

Еле сдержался, чтобы не рассмеяться.

— Боюсь, в этом случае Софья Дмитриевна тебя на месяц положит в больницу.

— Точно… Эх… Придется ехать хоть ты тресни. Ненавижу Скорикова. Не-на-ви-жу. И ненавижу Илонку, потому что она связалась со Скориковым. Она дура!

Наконец Амалия спрыгивает со стола и направляется к выходу.

— Удачной поездки, — говорю ей вслед.

— Ага. И тебе удачи, — Амалия в дверях оборачивается и подозрительно щурит глаза. — Так, не поняла, а почему ты не рассказал, что у тебя за дела были в «Черной Вороне»?

Да ё-мое…

— Давай потом, а?

— Вечером я зайду, и ты все расскажешь. С подробностями! Договорились?

— Обещаю, при следующей встрече расскажу абсолютно все.

Амалия закрывает за собой дверь, а я возвращаюсь к своему чистому листу.

И что писать? Типа «прощайте, я ненадолго покидаю вас и скоро вернусь» — так, что ли?

А если письмо найдут раньше времени?

Глава 20

И снова ответственный от охраны выделил мне для поездки в город молчаливого водителя Федора и говорливого телохранителя Василия. Болтливый здоровяк пытался со мной заговорить, шутил, подначивал, но я не обращал на него внимания. Понимаю, род, клан и все такое, но он дал слово молчать и проболтался. А потом еще и спихнул тему на молчаливого Федора. После такого даже смотреть на него не хотелось.

— Андрей Викторович, вы на меня обиделись? — наконец догадывается Василий. — Зря вы так. Я же откуда знал, что вы там в баре драку затеете. Я ж вас наверху дожидался. А как увидел, понесся спасать. Вот клянусь, даже если бы вас начали гранатами закидывать, грудью стал, но прикрыл. А вы из-за такой ерунды обиделись.

Да ты посмотри на него. Ну не сволочь?

Еще из меня обиженку делает!

Придется дать объяснения, иначе и правда, начинаю выглядеть разобидевшейся маменькиным сынком.

— Не обиделся, а огорчился. И не за клуб. Точнее, из-за него тоже, но по другому поводу.

Василий тут же разворачивается ко мне полубоком.

— Вы дали слово молчать по поводу драки в сквере? Так?

— Дал.

— Вот именно, что дали и не сдержали!

Василий переводит взгляд на Федора.

— Чего молчишь, суслик. Опять отмалчиваешься. Ты видишь, что делается? Из-за тебя приходится расхлебывать.

— Извините, Андрей Викторович, — звучит кроткий голос Федора, — я ж не знал. Нам полагается обо всех эксцессах докладывать ответственному. Вы же ничего не сказали. Вот я и доложился.

— Во-во! Доложился он. А меня потом Виктор Федорович к себе вызвал и как отчитал по самое набалуйся. Хорошо я выкрутился, придумал Андрею Викторовичу бой с полукровкой устроить, а то бы я тебе Федя не знаю, что устроил. Сам же видишь, из-за тебя опять страдаю!

— И вы с отцом придумали драку в клубе…

— Ну да. Виктор Федорович сразу заценил идею. Так что зря вы на меня думаете. Я — могила. Если сказал, из кожи вылезу, но сделаю. За это и ценят. А после как я мог рассказать вам, когда с меня слово взял Виктор Федорович? Он рука Федора Гордеевича. Мы перед ним головой отвечаем.

Василий расстраивается. Не по своей вине влип в некрасивую ситуацию. Федор доложил, Василия вызвали и ему пришлось рассказать. Он молча разворачивается от меня и смотрит на дорогу. Мне стоит забрать свои претензии обратно иначе вся эта глупая история нам будет только мешать.

По большому счету все это даже неважно. Просто в будущем буду знать — нельзя верить слову никого из клана. У них иерархия, если старший спрашивает, должен выложить, иначе посчитают предателем.

— Ладно. Проехали. Извините, что подумал о вас плохо. Просто так сложилось.

— Да не, ну что там, я же все понимаю, — и снова он разворачивается ко мне, — я вот только не понимаю, зачем вы захотели скрыть от отца? Видели бы вы, как он радовался вашей победе над теми тремя ушлепками в сквере. Мы все радовались!

Теперь понятно, почему отец мне поверил и так настойчиво стал на мою защиту перед дедом. В тот момент он обо всем знал в подробностях.

— Да это же разве победа, — отмахиваюсь я, — так, просто кулаками помахал. Вот вчера реально была жесть. Я в какой-то момент подумал все, попал.

— А я как увидел, что вас охрана бьет, кричу ребятам, чтобы бежали вниз, а сам смотрю, не успеваю и сразу сиг с балкона. Потом побежал наперерез прямо по столикам…

***

К моменту прибытия в Центральный пассаж мы с Василием примирились. Стали почти друзьями. Конечно же здоровяк увязался пойти со мной за покупками. Я к этому был готов. Даже если удастся уговорить стоять в стороне, он ведь по-любому заметит, что беру, возникнут подозрения. Поэтому пришлось брать с собой и врать. Сказал, что со вчерашними девушками собрался в поход в окрестности Перми. Мол, пару дней пожить в палатке на диком берегу Камы.

Сначала: когда, как, почему? Потом — молодец, не зря с ними терлись. На вопрос, почему мне не стоило знакомиться с девушками в баре, Василий ответил, мол, по статусу не положено общаться с простушками. Если уж хочу плотских утех, то лучше с девушками, обученными манерам.

Мы зашли в отдел «Охота и рыбалки» и Василия понесло. Насоветовал в три короба. Но я еще вчера продумал, что мне надо и занес в список. Оно ведь должно быть в меру. Чтобы мог носить с собой и не надрываться. Желательно не больше, чем влезет в средненький рюкзак.