Даже хорошие девочки делают это

– А поездка твоя ничего не принесла? – сочувственно спросил он.

– Нет.

– Жаль, – протянул он. – Ты уже закончила на сегодня? Хочешь, к нам пойдем? Мама пирогов напекла.

Еве захотелось заорать и послать его к чертям со всеми пирогами.

– Что такое, Ева? – встревожился Савелий. – На тебе лица нет.

Действительно, что такое, Ева? Ну, увидела в городе красивого мужчину, что теперь? Понятно, что таких в ее окружении не было, нет и вряд ли будет. А Савелий-то тут причем?

– А с чем пироги? – вежливо спросила Ева.

– С картошкой.

– С ума сойти. Спасибо, Савелий, за приглашение, мне надо еще поработать сегодня.

– Так ведь… – он обвел библиотеку рукой, – уже темно. И нет никого.

Ева проследила за его рукой взглядом. Вот именно, нет никого. И хочется, чтобы с нее сорвали пиджак, задрали юбку и сделали ей так хорошо прямо на рабочем столе, чтобы она и думать забыла о протекающей крыше, о темном тротуаре и ржавых трубах. Обо всем, что не давало ей спать ночами, лишая спокойствия.

– Ева?

Она вздрогнула и посмотрела на мужчину с бледным лицом, тусклыми волосами. Он сейчас идет к маме есть пироги и запивать их горячим чаем. И он точно не тот, кто может смести одной рукой с ее стола все вещи, а потом развести ей ноги коленом и грубо взять прямо на рабочем столе.

– Можешь, кстати, звать меня Сава, – стесняясь, произнес он.

Какой прогресс за полгода ухаживаний!

Веня вот в первый же вечер отымел Нику так, что она имя свое забыла. Не подвела подруга, на следующий же день позвонила и обо всем рассказала. Ева как раз вышла из электрички и шла, перепрыгивая лужи и размякшую после дождя грязь, в сторону библиотеки. А Ника рассказывала, сколько раз она кончила и в каких позах. И что Веня оказался просто Богом секса и переплюнул и боксера, и вообще всех.

– Хорошо, Сава. Я учту.

Он кивнул, Ева краем глаза заметила, как по окнам скользнули фары автомобиля. Мечтает она, значит, как ее оттрахают в кабинете, а на французских панорамных окнах по всей длине библиотеки до сих пор нет жалюзи. Ее секс с героем-любовником видела бы вся улица.

Сава потоптался на месте, облизнул губы. Как бы он не увлажнял свои губы, они всегда были сухими, потрескавшимися, как прошлогодние опавшие иголки.

Ева вздрогнула. Она знала, что за этим следует.

Она не успела увернуться. Ее парализовало отчаяние и обида, что Савелий – это тот мужчина, которого она достойна и с кем ее упрямо сводила жизнь.

Может быть, и стоит пойти попробовать пироги. Познакомиться с мамой. Что это, если не шаг вперед в медленных нудных отношениях? Самое то для библиотекаря. Попросить рецепт. Станет сама готовить. Может и переедет к ним, втроем. И будет выслушивать от свекрови, как плохо она стирает ее сыну рубашки.

Савелий притянул ее к себе, обняв за плечи, и вжался своими наждачными губами к ее. Ева стояла и считала до трех. Потом он ее обычно отпускал.

Сейчас она досчитала до четырех, а рука Савелия неожиданно легла ей на ягодицу.

И тут раздалось вежливое громкое покашливание на пороге.

Савелий отпрыгнул от нее, как от прокаженной. Испугался больше, чем она. Как будто это мама зашла к нему в комнату и застала с девушкой.

Фигура на пороге тщательно вытерла ноги о коврик, хлопнула дверь. И мужчина обернулся.

Ева потеряла дар речи.

Веня – тот самый Веня?! – улыбнулся ей. И посмотрел на Саву. Уже без улыбки.

– Жаль прерывать вас, – сказал он.

Хотя раскаяния в тоне не было ни на йоту.

– Ничего, ничего, – кивнул Сава, – у нас с невестой уйма времени.

Ева уставилась на него квадратными глазами. Савелий глядел себе под ноги, пока натягивал пальто, обматывал шею вязаным – наверняка мамой – шарфом и потом на голову водрузил шапочку с помпоном. Серьезно, черт возьми?! Он всегда носил эту дурацкую шапку? Где были ее глаза?!

Еве хотелось провалиться сквозь этот прогнивший паркет со стыда. Веня сделал шаг в сторону, даже открыл перед Савой дверь и тот закивал:

– Премного благодарю, благодарю.

Потом дверь захлопнулась, и стало тихо.

– Скажи мне, что это сон, – сказала Ева.

– Это не сон, – ответил Веня. – И я предпочел бы ущипнуть тебя.

Она, наконец, подняла глаза и посмотрела на него. Он улыбался, на нем было короткое пальто, на шее темный шарф, тонкий бежевый свитер. Черные джинсы и начищенные до блеска туфли.

Машина с фарами. Ева посмотрела в окно – но ничего не увидела. Ну да, на улице уже темно, а в библиотеке горел свет.

Веня сделал два шага и вытащил из-за спины букет красных роз.

Ева моргнула. Собралась.

– Вениамин, – кашлянула она. – А вы вообще какими судьбами?

Веня приподнял одну бровь.

– Ева Константиновна, – ответил ей в тон Веня, – книгу хочу… взять.

Дыхание сбилось.

Еще один шаг к ней навстречу.

– Какую книгу?

– А не хотите сначала узнать, какие у меня… предпочтения?

Черт! Она наслышана о его предпочтениях! В таких подробностях, что щеки еще часа два после разговора с Никой горели.

– Детские сказки? – рявкнула она.

– Это, должно быть, интересы Савелия «Зови меня Савой», а?

– Он берет детективы!

Для мамы. Сам он, кажется, вообще не читает. Но об этом Вене знать не обязательно.

Еще один шаг вперед. А она – один шаг назад.

– Букет брать будете? – процедил Веня.

Его глаза прожигали ее насквозь.

Последний шаг между ними, Ева спиной уткнулась в запертый кабинет. Розы пахли умопомрачительно. Сколько их там? Больше дюжины, а какие крупные, багряные.

Вот только…

– А Ника, что же, брать цветы не захотела?

Он нахмурился, а потом его брови поползли вверх.

– Она звонила тебе? – И сам же ответил: – Ну, конечно, звонила. Вы ведь лучшие подруги. И она рассказала тебе? Наверняка рассказала обо всем, что было ночью. В подробностях, Ева?

– Для вас Ева Константиновна.

Веня сделал последний шаг. Его близость действовали на Еву как удав на кролика. Терпкий запах мужских духов кружил голову. Розы оказались зажаты между ними.