Даже хорошие девочки делают это

Он пожирал ее глазами, чтобы не пропустить тот миг, когда из недоступной, холодной и строгой директора Евы Константиновны, она превратится в ту изнемогающую от страсти женщину на коленях и с его членом во рту.

– Ты нашла карту, Ева? – спросил он глухо.

– Нет, – ответила она, ее дыхание участилось.

– Может быть, ты хочешь ее еще поискать?

– Но…

– Цербер ушел домой, заперев библиотеку на ключ.

Она приоткрыла рот. Веня провел пальцами в опасной близости от ее трусиков и снова стал поглаживать нежные бедра.

– Ты можешь попробовать поискать карту… – прошептал он, задирая ее юбку на талию.

Она стояла, все еще не веря ему. Веня встал на первую ступень стремянки, и его губы стали вровень с ее аппетитной задницей.

– Или ты хочешь смотреть? – спросил он, медленно стягивая с нее трусики. – Как я буду делать это?

Он высунул язык и провел между ее ног. Ева вцепилась в шкаф. Навалилась на стремянку грудью. И шире развела ноги, насколько это было возможно.

Веня улыбнулся.

Вжался лицом в ее ягодицы и проник языком внутрь. Ева охнула. Она была уже мокрой, ожидающей, изнывающей. Он не мог теперь сказать ей, что это пока всё и для начала им нужно поговорить. К черту разговоры. Для начала ему снова нужно оказаться внутри нее.

Он тащился от ее вкуса. От запаха. Тащился от того, что она была его всего несколько часов назад и теперь не стала краснеть или шептать, что ей нужно в душ или придумала еще два десятка отговорок.

Она хочет ему отдаваться также сильно, как он хочет ее брать.

Веня прокрутил язык внутри нее, пальцем поглаживая клитор. Ева вскрикнула и сказала, тяжело дыша:

– Я ничего не нашла. Наверное, надо поискать на столе.

На столе. Даже не «В столе».

Веня не отпустил ее сразу, он облизал ее всю, поглаживая ноги и случайно задевая чувствительные точки. Она сгорала от нетерпения, он хотел, чтобы так и было.

Хотел, чтобы она кончала так часто, как возможно.

И невозможно.

Она задрожала. Стремянка заходила ходуном. Обе руки Вени встретились чуть пониже ее живота, а язык ускорился. Язык порхал и жалил, пока пальцы перебирали и раздвигали складки.

Он почувствовал, как она напряглась. Как вытянулась. И закусила чертову губу, чтобы не орать. Только задрожала всем телом и кончила от его рук и языка.

Веня отстранился и помог ей спуститься. Взгляд был затуманен. Ровный хвост растрепался. Веня взялся за заколку на ее голове и распустил волосы.

– Больше не кусай губы, – сказал он. – Я хочу слышать, как ты кричишь.

Директор в ее взгляде пыталась вернуться, и Веня продолжил говорить, вызывая вместо этой сдержанной женщину ту, другую.

– Хочу слышать, как ты материшься, когда кончаешь. Выгибаешься и выкрикиваешь мое имя. Хочу видеть и слышать, как тебе хорошо со мной.

Одновременно с этим он расстегивал уже знакомый пиджак, блузу и бюстгальтер. Освобождал ее от одежды, как будто от условностей и приличий.

– И сейчас я возьму тебя здесь, прямо на твоем рабочем месте, потому что у меня нет сил ехать куда-то еще. Может быть, потом. Чтобы накормить тебя и вернуть тебе силы. И потом взять тебя еще раз.

– Слишком самоуверенные планы, – сказала она, прожигая его насквозь, глядя сверху вниз, как он стягивает с нее юбку.

– Слишком самоуверенный вид для женщины, на которой нет одежды, – парировал Веня, касаясь ладонями ее груди.

– Ты уже брал меня на столе сегодня.

– Но это был не твой рабочий стол. Ты попробуй завтра поработать, сидя за ним, и не думать, что я делал здесь с тобой. И как ты кончала при этом.

– Слишком самоуверенное заявление для мужчины, который до сих пор одет, – выдохнула она.

Веня стянул блейзер и притянул ее лицо к себе, схватив за подбородок.

– Хочешь разозлить меня, Ева?

– Может быть, – сверкнула она глазами.

– Тебе это удалось. На колени.

Он потянул ее за волосы вниз.

– Раздень меня.

Она схватилась за ремень, но коснулась рукой члена через одежду. Погладила его, словно случайно. Прижалась к нему щекой и потерлась. Веня онемел от восторга. Он запустил пальцы в ее волосы и сказал строго, как только мог:

– Раздевай.

Она стянула с него джинсы, пока он второй рукой ласкал ее грудь. И потом посмотрела на него снизу вверх, ожидая другой команды, принимая его правила игры.

– Ты хочешь, чтобы я остался в трусах?

Она мотнула головой. Потянулась к его белью, но не стянула трусы, запустила руку под ткань и сжала член, обдала горячим дыханием, снова прижавшись к нему щекой.

– Ева… – выдохнул он. – Это пытка.

– Я знаю, – сказала она и, наконец, спустила белье вниз. – И это еще не все.

Она не взял член в руки, наоборот, завела их себе за спину и провела языком по нему, целуя и проводя губами, позволяя ему касаться ее лица и щек.

Веня понял, что двигает бедрами ей навстречу, стараясь сделать так, чтобы ее губки нашли член и тот оказался во рту. Но язык Евы порхал везде, касаясь вен и прожилок, головки и основания. А после она провела языком ниже, по яйцам.

И посмотрела на него, замерев так, на коленях.

Это уже было выше его сил. Он поднял ее рывком на ноги, коленом развел ее ноги и вбился в нее так, что она выгнулась и зажмурилась.

Он снова посадил ее на стол, но на этот раз она обхватила его талию ногами, а сама легла на спину. Прямо поверх каких-то рабочих документов.

Он нагнулся и укусил ее за соски, и стал брать ее, так что грудь дрожала от его резких движений, а Ева вскрикивала, все сильнее сжимая его в тисках своих бедер.

Он провел пальцем по ее губе и дал ей облизать его, а после вернул его к клитору, чтобы умножить ощущения и снова подарить ей оргазм. С ним она будет кончать чаще, чем с другими. Больше. Ярче. Ведь она прямо-таки создана для него.

Только для него.

Она выгнулась в пояснице, заламывая руки. Веня вошел в нее, и ощутил, как она сжимается изнутри в преддверии оргазма. Она обхватила его член сильнее, двигаться удавалось сложнее, приятнее. Он тоже был на грани. Но ради нее…

Он толкнулся в нее, еще и еще. Свободной рукой сжал сосок, пока второй продолжал тереть ее киску и входить в нее, и смотрел, как она набирает воздуха, чтобы закричать.

Она задрожала в бедрах, а члену стало так тесно, что сдерживаться было уже невозможно. Он не мог остановить ее сейчас. Он вдалбливался в нее с прежней скоростью, пока она кончала под ним, сотрясаясь всем телом в оргазме. И он вошел в нее так глубоко, что единственно правильным решением было кончить, чтобы излиться, соединиться, пометить как свою собственностью. Теперь и навсегда.