De Secreto / О Секрете

Но тогда следует признать, что фамилия агента наружного и название операции были исключены при публикации самим Александром Исаевичем.

Получается, что «Паук» даже в 1991 г. в далёком Вермонте, предавая этот документ огласке, соблюдал интересы ведомства!!!

Невероятно, но факт.

Оказывается, и ведомство блюло интересы своего непримиримого противника. 3 июля 1990 г., когда А.И. Солженицыну ещё не было возвращено гражданство, КГБ уничтожил «путём сожжения» все 105 дел «оперативной подборки на “Паука”», а затем через С.П. Залыгина ему были переданы материалы, «относящиеся к его первому аресту в 1945 г. и его реабилитации в 50-е годы» [1037] .

1037

Бакатин В. Избавление от КГБ. С. 160–161.

Итак, мы рассмотрели несколько эпизодов биографии А.И. Солженицына, которые свидетельствуют не о противоборстве, а о сотрудничестве между ним и КГБ [1038] '.

В связи с этим особого внимания заслуживает письмо А.И. Солженицына, которое он направил из ссылки Н.А. Решетовской 12 сентября 1953 г. (обращаю внимание на дату): «Знаешь ли ты, моя девочка, что твой выход замуж есть пока единственная неудача в моей жизни» [1039] .

1038

По свидетельству М.Н. Полторанина, когда был ликвидирован Экибастузский лагерь, один из его бараков был сохранен. Это был барак, в котором жил А.И. Солженицын (Запись беседы с М.Н. Полтораниным. Москва. 2 октября 2012 г. // Архив автора).

1039

Решетовская Н.А. В круге втором. С. 168.

А как же арест? А восемь лет неволи? Неужели все это было для А.И. Солженицына мелочью по сравнению с верностью жены? Обращаемся к тому же письму и читаем далее: «Если я не испорчу своей жизни её концом, то я жизнью прожитой удовлетворён. Кульминация уже, вероятно, позади» [1040] .

Вдумайтесь в приведённые слова. Это писал человек, которому шёл 35-й год. Человек, с отличием закончивший университет, успешно прошедший войну и оказавшийся за колючей проволокой, пишет: «Я жизнью прожитой удовлетворён». И это после восьми лет заключения. Невероятно!

1040

Там же. С. 171.

Удивляет и то, что он, оказавшийся на краю земли, в заброшенном казахском посёлке, считал, что «кульминация уже, вероятно, позади». Это значит, что осенью 1953 г. находящийся в бессрочной ссылке А.И. Солженицын и, казалось бы, не имевший никаких оснований для надежд на перемену в своей судьбе, готовился к какой-то развязке.

Но ещё более поражают следующие слова из того же письма:«Счастливее жизнь могла, конечно, сложиться, но лучше — вряд ли» [1041] .

1041

Там же.

Так мог писать только человек, для которого пребывание в заключении было не наказанием, не личной трагедией, а одним из видов деятельности, которой он не только был удовлетворён, но и считал своей жизненной удачей.

В 2004 г., т. е. ещё при жизни писателя, в своей книге «Солженицын: прощание с мифом» я счёл возможным сделать следующее заключение: «Всё это вместе взятое даёт право на существование версии о возможных связях А.И. Солженицына с советскими спецслужбами и ставит его перед необходимостью дать объяснения по тем фактам, которые бросают на него тень подозрения.

Более того, на мой взгляд, лица, в той или иной степени оказавшиеся причастными к созданию существующего мифа о А.И. Солженицыне, активно сотрудничавшие с ним, способствовавшие получению им Нобелевской премии, связанные с Российским общественным фондом, ИМКА-пресс и т. д., тоже обязаны или отвести все подозрения от своего кумира (в противном случае они в разной степени ложатся и на них), или же, признав их обоснованность, снять подобные же подозрения с себя.

Если А.И. Солженицын предпочтёт сохранить молчание или отделаться общими словами, как он поступил в отношении публикаций Ф. Арнау и Т. Ржезача, высказанное предположение о его возможных связях с советскими спецслужбами можно будет считать доказанным.

Если вместо гласного разбирательства по мне будет открыт огонь, то для любого думающего человека такое развитие событий тоже будет означать только одно — предложенный в данной книге подход к разгадке мифа о А.И. Солженицыне ведёт к истине» [1042] .

Поскольку ни сам А.И. Солженицын, ни его ближайшие соратники, ни его поклонники не отреагировали на мое обращение, в 2007 г. я счёл возможным публично бросить А.И. Солженицыну обвинение в том, что он является «литературным Азефом» [1043] .

1042

Островский А.В. Солженицын: прощание с мифом. С. 525.

1043

Загадки вождей XX века // Новый Петербург. 21 июня 2007.

И этот шаг тоже был оставлен без возражений.

Исходя из всего сказанного, можно утверждать, что первый арест А.И. Солженицына являлся фиктивным и имел своей целью создание ему соответствующей «легенды», под прикрытием которой он должен был жить и действовать в последующем.

Чисто теоретически могло быть несколько вариантов его использования: а) в тюрьмах и лагерях для получения необходимых сведений от осуждённых лиц, представляющих для государства особое значение, б) на «шарашках» и других секретных объектах, связанных с оборонной промышленностью, в) на воле среди лиц, настроенных антисоветски, побывавших в заключении или же имеющих выходы на иностранцев, наконец, г) для работы за границей.

Пусть не покажется это нескромным, но поскольку почти все средства массовой информации подвергли мою книгу о А.И. Солженицыне своеобразному остракизму как не заслуживающую внимания, приведу несколько иных оценок.

Литератор Семен Ефимович Резник: «Автор не имел доступа к личному архиву Александра Исаевича, не мог задавать вопросы ему и его близким. Зато он тщательно проштудировал всё написанное Солженицыным, нашёл множество мелких и крупных противоречий в том, что он писал о себе и своей работе. Ещё больше несоответствий обнаружено им при сопоставлении мемуарных текстов Солженицына со свидетельствами других участников событий, с опубликованными документами. Все несоответствия им тщательно проанализированы. На каждую цитату, факт, документ даётся точная ссылка (чем, заметим в скобках, Сараскина себя не утруждает). Из 730 страниц книги ссылки на источники занимают 150 страниц. Автор потратил на эту работу 12 лет (1991–2003). Скрупулёзность работы А. Островского поражает. Написанная сухо и академично, его книга осталась почти не замеченной, но ей суждена долгая жизнь» [1044] '.

1044

Резник С. Сквозь чад и фимиам // Заметки по еврейской истории. 2008. № 12(103)

http://berkovich-zametki.com/2008/Zametki/Nomer12/SReznik1.php

Единственная рецензия на мою книгу была опубликована в газете «Республика Татарстан». Её название «Крушение последнего мифа» говорит само за себя [1045] .

Вскоре после того, как книга вышла в свет, из Мюнхена мне позвонил Кирилл Викторович Хенкин, который представился не как эмигрант, не как бывший сотрудник радио «Свобода», а как «ученик Абеля». Поздравив меня с выходом книги, он сказал, что давно подозревал А.И. Солженицына в связях с КГБ и что мне, по его мнению, удалось доказать это [1046] .

1045

Куницын Б. Крушение последнего мифа // Республика Татарстан. Казань. 2005. № 41–42 (25377). 3 марта (пятница).

1046

Запись беседы с Кириллом Хенкиным. По телефону. Мюнхен — С.-Петербург. 2004 г. // Архив автора.

А вот мнение питерского адвоката Владимира Генриховича Захарова:

«После четверти века в уголовной юстиции я кое-что смыслю в доказательствах, слышу малейшую фальшь и никому заранее не верю. Но доктор исторических наук Александр Владимирович Островский (в случае с этим учёным, впрочем, не степень делает ему честь, но он делает честь степени, которая сама по себе ничего не значит) заставил меня поверить. Его умение собирать, оценивать и выстраивать доказательства выше всяких похвал» [1047] .

1047

Захаров В.Г. Дон Кихот как предчувствие. СПб., 2010. С. 346.