Дефектная игрушка

Лиза сидит в компании бесстрашных и травит им байки с просторов фракции Доброжелательности. Выпивать и держаться на публике куртизанкой — вот её работа. Немного унизительно, но спокойно, за ней присматривает Себа.

«Вертеп» полон людей.

Пятница высасывает весь алкоголь из кладовых бара.

Сквозь тёрн фракционеров продирается Эрик.

Свет ложится на твёрдые скулы под правильным углом, они будто вжаты в его лицо; свет верно отражает озлобленное состояние бесстрашного.

Кровь останавливается, прикипает расплавленным железом к коже. Лиза не видела его со дня состязания. Он не стремился увидеть её, она и подавно. Слишком тяжело она переносила встречи с Лидером.

Эрик останавливается у пустующей барной стойки, находит в толпе бывшую протеже, кивком головы подзывает к себе. Ноги Лизы, приваренные к полу, залиты гипсом; ей с трудом удаётся сделать первые шаги навстречу к сатане.

— Бутылку абсента, — безразлично, — и остаёшься пить со мной.

Вольные предписания относительно работников бара оставляют за собой право забрать их с собой в любую точку Чикаго, если намерения посетителя более или менее непорочны. О намерениях Эрика знали только его рогатые приспешники.

***

В его лофте темно. Пальцам остаётся цепляться либо за руку Лидера, либо за тонкий материал воздуха; пальцы поддевают кромешную чернь. Ей довольно просто находиться в его комнате, несмотря на то, что в любой момент может быть атакована словом и сбита с ног крепким телом. Её глаза защищены, ослеплены тьмой. Так проще осязать мир.

Они пьют абсент, передавая бутылку друг другу. Соревнование остаётся за дверьми, они просто пьют. Молча и почти не дыша.

«Наверное, у него кадык прыгает в горле», — думает Лиза, пристраивая губы к стеклянному отверстию бутыли.

Дурман накрывает Мур на третьем кругу, и без того расплывчатая под глазами тьма размывается въедливым чёрным сильнее, будто тёмную воду разбавляют угольной акварельной краской.

За секунду запах алкоголя, плавающий в ноздрях, становится острым, резким, словно его заменили на керосин. Она отлипает от абсента. В горло из желудка проползает вращающийся ком тошноты; сглатывает ком, давясь. Умереть, подавившись собственной блевотиной, слишком комично.

Руки Эрика притягивают её к себе за талию достаточно близко, так, что холодный поток ветра, гуляющий между ними, превращается в лихорадочный пустынный жар. Лиза ощущает это напрягшимся оголённым животом.

Ей бы спросить, в какой части комнаты находится туалет, и проблеваться, а не сокращать ненавистные миллиметры. Горло продолжает сотрясаться от тошноты. И когда Эрик ставит шах и мат — прикусывает зубами её нижнюю губу, — она отстраняется от него и опорожняет желудок.

Лидер терпеливо ждёт, вдыхая свет во все лампочки лофта — щёлкает выключателем. Он озадачен, но собран и поддерживает на жизненном уровне ироничную колкость во взгляде.

Уже позже:

— И давно у тебя непереносимость алкоголя?

— Никогда не ощущал этот мерзкий запах абсента?

Их осеняет одновременно.

Поезда взглядов одновременно встречаются на конечной станции.

Это должно было произойти рано или поздно. Ничто не проходит бесследно.

========== Часть XII. Правила. ==========

Лиза отстраняется от всех дел в «Вертепе».

Лиза лежит в позе ещё не препарированной лягушки на гинекологическом кресле.

Ей хочется вычистить трубопровод горла от предрвотной слизи, избавиться от давящего на желудок пресса утренней еды, а не лежать с разведёнными ногами перед врачом мужского пола. Холодные продезинфицированные инструменты попеременно входят во влагалище, причиняя незаметную боль; они не больнее члена Эрика.

— Ребёнка можно выгрести из тела? — поиск компромисса, который устроит и её, и Эрика, и фракцию в целом. — Он не совсем желанный и не совсем законный.

Врач хмурится, отстраняется от пациентки, стягивает медицинскую маску, чтобы тактично промолчать. Не в его компетенции распоряжаться жизнью недозревшего эмбриона. Лиза поняла это, когда Себастьян нокаутировал помощника повара из третьего пищевого блока, а неё; Лидерам, видимо, есть дело до чужого неразвитого плода, который не несёт абсолютно никакой ценности.

— Я же сделаю всё по-своему.

— Что ты сделаешь? — Эрик требует разъяснения; именно требует, а не шутливо просит. Голос его натянут, как и кожа на руках, под которой бугрится плетение вен.

— Избавлюсь от ребёнка, — Лиза решительна и готова дать достойный отпор, если того попросят обстоятельства. — Или кто-то против?

Лидер не отвечает, просто накрывает её тело белой ночной рубашкой, намекая, что у них есть дела.

Врач тихо заполняет какие-то бумаги, не влезая в препирания двух не самых дорогих друг другу людей. Его дело маленькое.

***

В кабинете Макса дымно — накурено.

Он суетливо разводит сигаретную поволоку руками, прочищая персональный коридор для Лизы. Это дурость чистой воды, аж смешно; она надышалась сполна парами его лицемерия и сигарет.

Лиза и Эрик присаживаются напротив Макса. Они походят на семейную пару, решившую посетить психолога. Парочка, конечно же, ещё та — насильник с чувством собственной важности и поруганный дивергент с чувством неоправданного похуизма.

— Дети в нашей фракции появляются не так часто, — шарманка заведена, — и мы бережём каждый зародыш, — в голосе его столько лилейности, будто сейчас он начнёт рассказывать, как на рассвете собирал росу с травы. — А ты вообще везучая девчонка.

— В чём измеряется эта везучесть? — Лиза хочет плюнуть ему в лицо и размазать слюну по каждому миллиметру кожи.

— Ты вылезла из таких передряг, из которых мало, кто вылезает с целыми костями и психикой.

— Это шутка? — нечаянно обращается к Эрику. У него бесстрастный, скучающий вид; положить ему на лицо раскалённые угли, сразу примет заинтересованный.

— Ничуть. Во всех своих бедах мы должны винить только себя, — экий философ выискался. — Ты должна быть благодарна судьбе, что ребёнок от Лидера, а не от изгоя, — лучше бы ему прекратить расписывать преимущества партнёра по ребёнку (она не может по-другому назвать Эрика), и отправить обратно на «нары», но он не затыкается: — Наша фракция готова помочь тебе во всех тяготах материнства.

— Я не готова рожать ребёнка вам на потеху, — в Лизе обострены все чувства до одного.

— Это предсказуемая реакция, Мур, — Макс произносит это обманчиво сладко. — Чтобы обезопасить плод от вторжения извне, ты будешь под постоянным надзором биологического отца, — Лиза будто проваливается сквозь три этажа.

— Вы чокнутые, оба.

Она вскакивает с места, она вся облачена в протест. Но рука Эрика, не дрогнув, принуждает сесть обратно. Лиза даёт вскипеть запузырившемуся воздуху в грудной клетке, чтобы её всю прожгло от непосильной боли.