Дегустация волшебства (Бассейн в гареме)

Но он не слушал Лену, он дико, просто фантастически боялся.

– Не открывай, – бормотал он, – они ее найдут…

– Не найдут, – отрезала Лена. – Ложись на диван, замотай голову полотенцем и делай вид, что тебе очень плохо.

Она решительно подошла к двери и отвела язычок замка. Влетели трое, громко топая, а в раскрытую дверь с испуганным любопытством заглядывала соседка. Двое здоровых мужиков с налету проскочили в комнату, третий, постарше, пониже ростом, с головой, растущей, казалось, из самых плеч, вроде бы не глядя, взял Лену за рукав и спросил:

– Ты кто такая?

– Лена…

– Лена, – передразнил он, – фамилия есть у тебя, Лена?

– Соловьева Елена Викторовна, – отчеканила Лена, – документов при себе нет, но можете позвонить маме по телефону… – она отбарабанила номер.

Полицейский тип по-прежнему не глядел ей в глаза и подтолкнул в комнату. Соседка сделала слабую попытку протиснуться в квартиру, но после того, как тип без шеи повернулся в ее сторону, испуганно захлопнула дверь.

– Ну что, ребятки, – обманчиво мягко начал тот низкорослый полицейский, который, как поняла Лена, был старшим, – давайте, рассказывайте, как вы картину из Эрмитажа сперли. И саму ее сюда, пожалуйста, – он протянул руку.

В комнате повисло тягостное молчание. Никто и не думал его нарушать, пока один из прибывших хорошенько не встряхнул лежавшего на диване Дениса. Тот застонал, не сильно притворяясь.

– Его в баре избили сильно, возможно, сотрясение мозга, – сообщила Лена, ни к кому персонально не обращаясь.

– Кто избил? Те, кому он хотел картину продать?

– Я их не знаю, – ответила Лена чистую правду. – И про картину тоже ничего не знаю.

И, чтобы скрыть неуверенность, продолжала:

– Если вы имеете в виду ту картину, что украли из Эрмитажа, то мы тут ни при чем. Мы ее украсть не могли, потому что в Эрмитаже не были.

– А где вы были в тот день? – вкрадчиво спросил тип без шеи.

– Гуляли по улицам, – хрипло ответил Денис.

– Не замерзли? В кафе погреться не заходили? – настаивал полицейский.

– У него денег не было! – презрительно фыркнула Лена. – А в чем нас обвиняют?

– Вас пока ни в чем не обвиняют, – получила она неохотный ответ.

– А зачем же вы тогда пришли? – не унималась Лена.

Один из парней вдруг рывком поднял Дениса с дивана, отобрал полотенце, встряхнул как следует и постарался поставить на ноги, но тот сполз на пол и так и остался сидеть.

– Придуривается? – спросил парень старшего.

– Не похоже… – тот разглядывал синяки на лице Дениса, – здорово его били… За что только? – он перевел взгляд на Лену.

– Он хвастун такой, болтает много, – она пожала плечами. – Врет все время. Наверное, услышал по радио, как про кражу картины говорят, и начал врать, что он к этому отношение имеет. Если бы я тогда с ним была, я бы это пресекла, а так… трепался в свое удовольствие. А те поверили, вот сегодня приходят в бар трое, увели его в сторонку, там во дворе избили…

Лена заметила, как один из парней будто ненароком отодвинул ящики письменного стола, заглянул внутрь. В комнате было очень мало мебели, так что обыск они проведут быстро.

– Что же ты, такая серьезная и разумная, с ним гуляешь? – с издевочкой спросил короткошеий.

– Я не гуляю, мы всего два раза встречались, а теперь я в нем разочаровалась и больше видеть не хочу, – серьезно ответила Лена. – Он враль и трус, а еще резинку пожует-пожует, а потом в метро на сиденье прилепит, чтобы люди одежду портили…

– Слушай, Петрович, – рыкнул один из парней, – что ты с ней цацкаешься! Она же лепит тебе горбатого!

– У вас есть ордер на обыск? – громко спросила его Лена. – Впрочем, я здесь не хозяйка, мне все равно, ищите.

Они потоптались еще немного по комнате, потом тот, что помоложе, снова пнул Дениса.

– Хорош валяться! Собирайся, с нами поедешь! И ты тоже, красавица… – он перевел взгляд на Лену.

Сердце екнуло, но она постаралась не показать своего испуга.

– Куда вы нас везете?

– На допрос, в отделение.

– Нас нельзя допрашивать после одиннадцати часов, – обратилась Лена к старшему группы, – мы несовершеннолетние.

– Вот как? – Тот поднял голову и внимательно посмотрел на Лену глазами-буравчиками. – Ты, оказывается, и законы знаешь?

– Нам в школе право преподают, – соврала Лена – в школе преподавали право, но не уголовное. Но она решила рискнуть – все равно выхода не было.

– А еще нас можно допрашивать только в присутствии адвоката. И на основании чего вы нас задерживаете? Мы ничего плохого не сделали, раньше никаких приводов не было. У него, – она показала на Дениса, – должно быть, сотрясение мозга, его в больницу нужно, а не на допрос.

Денис снова застонал.

Старший группы поманил одного из парней и вышел из комнаты. Они говорили в коридоре достаточно негромко, но у Лены с детства был отличный слух.

– Фигня какая-то! – гудел старший. – Действительно ерунда получается.

– Петрович, говорю тебе, этот педик слышал про картину.

– Слышал звон, да не знает, где он! – кипятился короткошеий. – Ну послушал бы еще, убедился, а он сразу звонить. Зря только ездили, нет у этих мелких ничего, да и быть не могло.

– А может, в Эрмитаже их тамошним теткам предъявить?

– Если мы по каждому звонку будем людей хватать и в Эрмитаж возить, нам ни тетки, ни начальство спасибо не скажут. Там народу ходит – миллионы, как можно кого-то запомнить? Голову надо Веньке твоему открутить и яйца оторвать!

– Они ему и так без надобности, – хмыкнул второй полицейский.

– Ладно, кончаем здесь! – распорядился старший. – А то действительно неприятности начнутся. Если парня забрать с собой, то как бы он в камере не окочурился. В соседнем отделении один раз так было, так такое на парней повесили – они год отмыться не могли!

После их ухода Лена обессиленно опустилась на диван. Но долго рассиживаться было некогда, тем более что Денис поднялся с пола и тоже плюхнулся на диван.

– Доволен теперь? – заговорила наконец Лена. – Доигрался?

Он затравленно посмотрел на нее и отвел глаза.

– Где она? – спросил он в спинку дивана. – Куда ты ее дела?

Лена внезапно сильно схватила его за волосы и оттянула голову назад. Заметив, как страданием налились его глаза, она ощутила прилив прямо-таки садистского наслаждения.