Декамерон 2

Оставленные после него статуи лопнули. Разлетелись на мелкие осколки молочно-белого льда. Дезертир еле успел прикрыть глаза рукой. Потом убрал её и подхватил один из осколков, больше всего походивший на нож. Ещё холодный. Чуть ли не кожа прилипала к нему. От тепла ладони степенно таял.

Внезапно он почувствовал чей-то взгляд на своей коже. Ренегат глянул вправо и увидел Габи, лежавшую рядом плашмя.

Совсем ещё молоденькая, черноволосая и кареглазая. Пиромантка не то рыдала, не то верещала. Уличные нечистоты липли к её волосам, путались в шевелюре, садились на щёку, что упёрлась в выпирающий булыжник мостовой и кровоточила.

Гули в спешке, довольно бубня себе под нос небылицы, ломали её на части. Тянули из стороны в сторону ноги подвое, пока те не вырывало из коленных суставов. С руками приключилось точно также.

Каждый раз девушка дёргалась. Голос её замирал на мгновение, прежде чем вновь повыситься до резкого вопля. Альдред в ужасе глядел на неё. Он не помнил, был ли ещё хоть раз, когда видел так близко убийство выживших гулями.

Ни с того, ни с сего сердце предателя бешено заколотилось. Кровь застучала в висках. Ему хотелось просто сквозь землю провалиться, лишь бы не повторить судьбу отступников. Солнце всё никак не выглядывало, и такая развязка казалась всё реальнее.

Заворожённый, Флэй не спускал с гибнувшей волшебницы глаз. До тех пор, пока один из людоедов не выкорчевал наконец её голову голыми руками.

Времени у заражённых оставалось немного. Поэтому разорванное туловище последние утащили во мрак ростовщической конторы с собой. За ними тянулся кровавый след. Предатель так и не успел осмыслить увиденное: запоздалый к столу упырь нащупал его сапог и потянул на себя.

Беглец брыкнулся, переворачиваясь на спину. Сжал вопреки холоду в ладони таявший кусок льда. Рискуя собственной жизнью, Альдред подпустил гуля поближе. Он подтягивал морду к его шее, цепляясь за плащ.

И когда заражённый только-только раскрыл пасть, Флэй вогнал ему кусок ледяной плоти под челюсть. Людоед стал захлёбываться собственной кровью, кашлять и чихать. Он застыл на месте, как вдруг рухнул рядом с добычей, обмякнув.

Овчинка стоила выделки. Рефлексы сделали своё дело.

Между тем орда каннибалов убралась восвояси, раз солнце вновь выглянуло из-за облака. Да только на сей раз его живительный свет был омрачён зверским убийством целой группы людей. Напоминанием о них остались лужицы багровой крови на дороге.

Будто бы художник выплеснул так свою ярость. Небрежно обрызгал краской холст, уродский пейзаж на котором не удовлетворил его дотошный гений.

По крайней мере, теперь понятно, почему число погибших в Городе разрасталось в настоящей геометрической прогрессии. Дело минуты-полторы — и уже под десять человек отправилось на тот свет.

— Это было близко, — цедил сквозь зубы Флэй. Вцепился в опорную балку и со всей дури пнул упыря. — Чтоб тебя!..

Он пинал ещё и ещё, пока труп не вывалился на мостовую под палящие лучи солнца. Чумная плоть стала закипать почти мгновенно. Следом выбрался уже сам Альдред. Взгляд его был потерян. Флэй тяжело вздохнул. Побрёл, куда шёл. А когда оправился, снова пустился в бег.

Весь сыр-бор учинила летающая зверушка Ламбезиса. Ренегат понимал: тьма над Западным Аштумом сгущается. Каких бы ужасающих созданий ни породил архонт, в сравнении с ними всеми упыри — просто детский лепет. Они хоть как-то оставляли выжившим пространство для жизни. Совсем другое дело — безобразные гибриды, которые переносят и жару, и холод, и дождь совершенно спокойно. Житья с ними не будет.

И когда орды упырей, легионы нежити и рой мутантов заполонят Равновесный Мир, Альдред предпочёл бы оказаться далеко-далеко. Переждать бурю на далёких берегах. Можно подумать, кто-то давал ему право выбирать. В конце концов, едва ли Актей умерял свои аппетиты обеими половинами Аштума. Казалось, он нацелен покорить каждый цивилизованный уголок на белом свете.

Дезертир добрался до перекрёстка, с которого можно было свернуть в сторону частных причалов. Здесь как будто произошла авария со столкновением повозок.

Их вереница сложилась гармошкой. Кругом валялись трупы. Многие — уже обглоданные подчистую. Другие тухли. С них питалось вороньё, почувствовавшее себя полноправными хозяевами на этом пятачке городской земли.

Люди так спешили покинуть Саргузы, что только вставляли друг другу палки в колёса. Ренегат не удивился бы, если бы катастрофа с каретами и повозками привела к удачной, сытной жатве упырей.

Предатель уже хотел было побежать в сторону пристани, когда услышал посреди дорожного бардака до боли знакомый голос:

— Альдред? Альдред! Это ты?.. Неужели…

Ошибки быть не могло. Флэй услышал капитана Колонну. Он впал в ступор и медленно повернул голову через плечо.

Прикрытый грязным персекуторским халатом, сидя у колеса тележки, его бывший командир сливался с окружающим Хаосом. Вот, почему ренегат не заметил его.

Хотя и сам Джакомо обратил внимание на беглеца не сразу: уж больно плохо себя чувствовал, едва ли понимая, где вообще находится. Догадка себя оправдала. Чума прибрала к своим холодным рукам главу отряда «Гидра».

Его кожа стала белее снега. У рта запеклась чёрная, как смоль, слизь. Глаза горели — ровно также, как у предателя ещё этим утром. Из головы и лица медленно прорастали минералы чёрного нектара. Впрочем, и без того вид у инквизитора был неважнецкий. Он непрестанно претерпевал жуткую боль.

Непроизвольно беглец впал в состояние, пограничное с когнитивным диссонансом. С одной стороны, всё отлично, Колонна не помешает его планам, смело можно оставлять его тут подыхать и рваться в Акрополь. Всё равно ему уже не поможешь, да и Флэй бы не стал. А с другой, Джакомо был ещё жив и мог поведать немало интересного. То, что ускользнуло из поля зрения ренегата, раз уж он бросил отряд.

Беглец переборол нерешительность и медленно, осторожно подбирался к Джакомо. Не стоило забывать: капитан заражён, и мог обратиться в любой момент. Альдред посмотрел на персекутора искоса и переспросил:

— Джакомо?..

— Умоляю, помоги мне… — хрипел капитан, дрожа от холода.

И это при том, что солнце раскалило саргузские улицы. Аж воздух гудел.

Мольбу Колонны предатель проигнорировал. Его это не интересовало совершенно.

— Они ушли. Бросили меня здесь. Почему они так поступили со мной?.. Я… я не могу идти дальше. Должно быть, они уже попали в Акрополь.

«Попали в Акрополь, — заключал Альдред. — Рано что-то утверждать, но ведь их наверняка бы спросили, где остальные. Где капитан. И где я. Что они ответят? Заложат меня? Все разом. Едва ли. Кто-то один. Марго — точно нет. Нико? Ему это не нужно. А вот Шатун… Это тёмная лошадка. Неоткуда знать, взбредёт ли ему в голову потопить меня».

— Кто они? Все трое выжили? — расспрашивал неумолимо Флэй.

— Выжили, — стонал Джакомо. Им правила боль. На собеседника даже не смотрел. — Пожалуйста, мне так… холодно. Я больше… больше не могу.