Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)
Шрифт:
Я заколебался в фойе, на самом деле не испытывая желания общаться с кем-либо из них. Я слышал, как Аро что-то говорил в гостиной. Они обсуждали бизнес, новые обвинения против их людей. Я услышал шаги на лестнице позади себя и, резко обернувшись назад, заметил отца и братьев. Эммет пошел прямо к гостям, а Джаспер направился на кухню. Отец остановился передо мной и протянул мне тюбик крема от ожогов.
– Убедись потом, что она нанесет его на руку, – сказал он. Я вздохнул и кивнул, забирая крем, и положил его в карман. Он пошел в комнату отдыха и сказал гостям, что пришло время ужина.
Я услышал, как они начали ходить вокруг стола, некоторые из них, черт возьми, были явно голодны. Я смотался на кухню, где Джаспер уже накладывал еду, прислуживая, пока Изабелла была наверху. Я остановился возле него и, взяв тарелку, по-быстрому
Я размазывал еду по тарелке с помощью вилки, стараясь игнорировать взгляд, которым меня наградил Джеймс. Она своими руками, черт возьми, приготовила мою любимую еду, и в другой день я бы объедался, но сейчас у меня не было аппетита. Они все болтали о пустякях, у меня же не было настроения присоединяться к их разговору. Мне было наплевать на все это.
– Итак, Эдвард, – вдруг сказала Аро. На мгновение я замер с вилкой в руке и взглянул на него, приподнимая бровь, те самым как бы интересуясь, что, черт возьми, он собирался мне сказать. – Тебе через несколько месяцев будет восемнадцать, есть идеи, что ты планируешь делать дальше? – Он лучезарно улыбался, даже не скрывая гребаную надежду, что я намереваюсь поехать в Чикаго и работать вместе с ним. Шесть недель назад я бы даже не колебался, я всем говорил, что поеду туда, когда мне исполнится 18, но теперь все переменилось. Я не знал, черт побери, что будет у меня в будущем и куда я приду, но о себе я больше не думал. Я думал о красивой девушке двумя этажами выше, запертой в ее гребаной комнате, как узница. Я не имел понятия, как я нахрен собирался изменить это, и как мы с ней получим право быть вместе в реальной жизни, но я определенно собирался найти этот гребаный способ.
Я сидел тихо, не зная, что, черт возьми, сказать. Через секунду отец прокашлялся: – Эдвард волен выбирать, что он хочет для своей жизни, но я бы хотел, чтобы он был рядом по крайней мере до окончания средней школы.
Джеймс сухо засмеялся и моя голова дернулась в его сторону, глаза сузились еще сильнее. Что за черт, над чем он смеется? – Школа бесполезна. Какой диплом ты собираешься получить за это время? Для работы в Макдональдсе? Пустая трата времени. Мы делаем деньги, и какой-то клочок бумажки из старшей школы не имеет значения, когда дело доходит до этого, – сказал он, тряхнув головой и хихикая над собственными словами. Я почувствовал, что закипаю от гнева, и пристально посмотрел на него.
– Диплом может не иметь значения в нашей сфере деятельности, но это не клочок бумажки. Он символ завершения того, что ты начал, ты получаешь специализацию, а не просто продаешься. Быть никем хуже, чем быть авантюристом, – жестко сказал отец. Я перевел взгляд на него, брови удивленно поползли вверх. Я достаточно хорошо знал, что никогда раньше он не говорил мне оканчивать среднюю школу.
– Я не говорил о том, чтобы быть авантюристом, я лишь сказал, что это меняет приоритеты, – равнодушно сказал Джеймс, пожимая плечами.
– Может, твои приоритеты и не должны меняться, раз уж ты выбрал свой путь и поклялся его придерживаться, – отрывисто сказал мой отец. – Мать Эдварда хотела бы, чтобы он остался в школе и получил специальность, прошел через это.
Я выпучил глаза и уставился на отца, слегка удивленный, что он приплел сюда маму. Джеймс снова пожал плечами. – Но Элизабет здесь нет, разве не так? Так какая разница, чего бы она захотела?
За столом раздался коллективный вздох, а мой отец встал так быстро, что его стул отлетел назад и упал на пол. – Не смей, черт возьми, произносить ее имя, ты, проклятый scarafaggio! (таракан – итал.) И есть разница, потому что ты никогда, черт побери, не должен пренебрегать семьей! Всегда оставайся преданным ей!
Аро встал и схватил отца за руку, выволакивая его из комнаты. Они ушли, а я просто сидел там, ошеломленный, что мой отец вел разговор на повышенных тонах.
Я по кругу окинул взглядом стол, отмечая про себя, что все, кроме Джеймса, выглядели такими же шокированными, как и я. Я прищурился, не сводя глаз с Джеймса, он самодовольно улыбался. Не то, чтобы я не знал, кто он, но все еще видел в нем схожесть с маленьким мерзким болваном.Мой отец и Аро вернулись через минуту, и расселись по своим местам. Ни один из них не выглядел довольным. Они приступили к еде, не сказав ни слова, и единственным звуком в комнате был звон вилок по тарелкам. Это начинало действовать мне на нервы, и я со злостью просто ковырялся в тарелке, не взяв в рот ни кусочка. Моя вспыльчивость уже подступала и я был опасно близок к взрыву.
Через мгновение я уже достиг предела и отбросил вилку. Она ударилась о тарелку с громким стуком и все посмотрели на меня. – Извините, я могу уйти? – холодно спросил я сквозь зубы.
– Да, – просто ответил отец. Я резко отодвинул стул, бросил свою салфетку сверху на тарелку, развернулся и быстро вышел из комнаты. Я даже не потрудился убрать за собой, пусть кто-нибудь другой занимается этим дерьмом. Я сразу направился к главному входу, доставая из кармана ключи и нажимая на брелок, чтобы открыть машину. Я открыл дверь с водительской стороны и нырнул под сиденье, доставая пистолет. Спрятав его за пояс под рубашку, я одернул ее, закрыл Вольво и вернулся назад. Вошел через кухонную дверь, захватил тарелку для Изабеллы и с минуту подогрел ее в микроволновке. Когда закончил, поднялся наверх, быстро перепрыгивая через ступеньки. Я хотел увидеть ее, убедиться, что с ней все в порядке. Я замер перед ее дверью, взялся за ручку и попробовал повернуть ее. Разумеется, было заперто, и это обрадовало меня – она послушалась отца. Я тихонько постучал и прислушался, но ничего не услышал. Я постучал еще раз и снова ни звука. Позвал ее по имени, но ответа не последовало, это меня обеспокоило. Я залез в карман и достал ключ, который отец дал мне, открыл дверь и медленно толкнул ее.
Войдя внутрь, я услышал звук льющейся в ванной воды, моментально понимая, что она, черт возьми, в порядке. Я поколебался, думая, что нахрен я должен делать. Я не хотел быть навязчивым и вторгаться в ее комнату, пока она была в душе, но в то же время не хотел стоять в чертовой прихожей и ждать ее там. Через секунду я вздохнул и поставил тарелку на стол, тихо закрыв за собой дверь и повернув ключ. Я схватил пульт и включил телек, клацая каналы в поисках чего-то стоящего, пока буду ее ждать.
Шум воды прекратился и вскоре дверь отворилась. Я услышал, как Изабелла вскрикнула, и я резко обернулся к ней, глупо улыбаясь. Мой член моментально затвердел, когда я увидел кремовую кожу ее ног и ее ключицы, на ней не было ничего, кроме дьявольски откровенного белого халатика. Господи, она была офигенно красивой.
Она выглядела испуганной моим присутствием и мне сразу стало интересно, не влез ли я не туда, может мне не стоило приходить. Я показал ей ключ, и она была в замешательстве от того, что он у меня был, но хотя бы не казалась раздраженной, я объяснил ей насчет пожелания моего отца приглядывать за ней несколько дней. Потом начал говорить ей о камерах в доме и, черт возьми, сказал слишком много, обмолвившись, что я проскальзывал к ней в комнату. Она ухватилась за мои слова прежде, чем я понял, что, блядь, я сказал, и попыталась вывести меня на чистую воду. Клянусь, она была чересчур проницательной. Я попытался сменить тему и указал ей на еду, но она, черт возьми, снова спросила меня об этом. Она была так похожа на меня, в том, что касалось упрямства – я не позволил ей уйти от ответа, когда мы обсуждали ее любимый цвет, а теперь она также не позволяла мне избежать объяснений того, почему я приходил в ее комнату.
Я дал ей лишь частично правдивый ответ и она смотрела на меня так, будто собиралась возразить, очевидно ожидая услышать правду. Она все еще стояла на том же месте, в чертовом халате, который заставлял мой член пульсировать, умоляя об освобождении. Мне не было стыдно признать, что я мастурбировал за последнюю неделю даже чаще, чем раньше, но все, казалось, становилось только хуже. Мое тело тосковало по женским ласкам, мой член умолял снова оказаться внутри мягкой розовой киски. Черт, что бы я ни отдал, чтобы изучить ее тело. Все, что мне нужно, просто развязать этот маленький пояс на халатике, и она будет обнажена. Блядь, даже мысль об этом делала мои штаны еще более тесными.