Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

– Я бы не сказал, – промямлил я. – Это лист мой кармы, Белла.

– Лист кармы? – озадаченно уточнила она.

– Ну да. Знаешь телесериал «Меня зовут Эрл»? Там главный герой пишет лист своей кармы, – попытался объяснить я, но она продолжала смотреть на меня, как будто я треплюсь на незнакомом языке. – Забудь. Это не важно. Это просто список людей, которых я обидел в своей жизни. Тех, кого я помню.

– А-а, один из шагов, – сказала она, наконец, уловив суть.

Восьмой и девятый шаги в клубе Анонимных Алкоголиков – написать список людей, которым ты насолил в жизни, а потом извиниться перед этими мудаками. Я не помню гребаные десять заповедей, но зато теперь в совершенстве знаю двенадцать шагов на пути к трезвости.

– Я могу его увидеть, или это против правил?

Я пожал плечами и протянул ей бумажку, не желая что-либо скрывать, но я был охеренно смущен, когда она начала читать список.

– Это сумасшествие, Эдвард. Тут около пятидесяти имен! Ты не мог навредить стольким людям.

– Мог, – промямлил я, нервно взъерошивая волосы.

Я вцепился в свою шевелюру и опустил голову вниз, осторожно поглядывая на Беллу.

– Быть того не может, – сказала она, снова качая головой. – Чарльз Нэш?

– Преподаватель в заграничной школе, где я учился. Я разбил окна его машины в свою первую неделю там, потому что он разозлил меня. Я даже, б…ь, не помню, почему психовал.

– Кевин Барроу?

– Я трахнул его невесту.

– Сара Портер?

– Как-то ночью я ехал пьяный и снес ее почтовый ящик. Один из тех, которые расписывают вручную.

– Каролин МакАлистер?

– Я въехал в ее тачку на парковке и наплевал на это, просто свалив. И, конечно, я был пьян.

– Джошуа Сандерс?

– Я отделал его за то, что он трепал всякую хрень, выбив ему два зуба, – ответил я. – И я уверен, что лично обо мне он и слова не сказал.

– Оу, – тихо поежилась она. – Анна Харт?

Я скосил на нее глаза, пытаясь не расхохотаться. Смех только сделал бы меня еще большим мудаком, но сдержаться было сложно.

– Злой дракон.

– Ауч, – сказала она, на ее лице было выражение ужаса – больше пояснений ей не требовалось. – Линетт Харрис?

– Я порвал ей целку, – ответил я.

Она озадаченно глянула на меня, и я покачал головой, не желая даже объяснять.

– Я убедил ее подарить мне девственность, когда она была в старшей школе, а я был еще подростком. Она была хорошей девушкой, набожной католичкой, а я повел себя как урод. После выпуска она ушла в монастырь. И мне тошно от этого дерьма. Монашки же должны быть девственницами, да?

Я вопросительно глянул на нее, не до конца, б…ь, уверенный, она пожала плечами.

– Не знаю, но ты не должен винить себя за такое, – сказала она. – Я имею в виду, у нее же хватило ума заняться с тобой сексом.

Я хихикнул и игриво подтолкнул ее локтем.

– Фу, Белла, – заявил я, – от этого мне точно стало лучше.

Она покраснела и засмеялась, снова возвращаясь вниманием к бумажке.

– Хорошо, может, ты и навредил некоторым из этих людей, но, брось, Таня Денали? Что ты ей сделал?

– Я обманул ее, – сказал я, пожимая плечами.

– Постой, – выдохнула она, – ты не можешь извиняться перед кем-то за то, что тот сделал неправильные выводы и занимался сексом, зная, что все закончится только на сексе.

– Если ты так говоришь.

– Говорю, – ответила она, продолжая изучать список. – А Билли Блэк? Почему он тут?

Я одарил ее недоверчивым взглядом, она как никто знала, что я ему сделал.

– Я сжег его дом и едва не прикончил его сына, Белла.

– Да, но ты заплатил за это, – парировала она. – Он получил новый дом. А ты держался подальше от резервации.

– Это все сделал мой отец, а если ты помнишь, моя задница все-таки побывала в резервации, – сказал я. – Б…ь, я никогда не извинялся перед ним.

– А ты хочешь извиниться? – спросила она, приподнимая брови.

– Да.

– Тогда ладно, – сказала она. – И зря ты занес в список Джейкоба. Ты же не сможешь извиниться перед тем, кто уже мертв. Как и твой отец. Что, по-твоему, ты сделал отцу?

– Я даже не знаю, с чего начать, – промямлил я.

– А я уверена, что он давно тебя простил, – сказала она.

Она напряглась, прочитав следующие несколько имен, а потом нахмурилась.

– Постой, почему я в списке?

– Потому что я причинил тебе боль, – тихо сказал я.

– А теперь ты смешон, Эдвард Каллен, – жестко сказала она. – И твои братья? И Элис с Розали? Ты слишком строг к себе.

– Нет, – я засмеялся, хоть мне и не было смешно. – Я еще даже не внес в список тех людей, которым причинял боль после инициации.

Она вздохнула и протянула список мне, качая головой.

– Мы все совершаем поступки, которые делать не стоило, но иногда мы просто должны. Это больно, когда людям плохо из-за нас, но это жизнь, и если бы подобное не происходило, мы бы не замечали хорошего. Понятное дело, что ты обидел многих. Тех, чьи вещи ты портил, девушек, которых обманул, парней, с которыми был жесток… я понимаю, почему ты хочешь извиниться. Ты был легкомысленным и делал это, не думая. Но вина не должна контролировать тебя. Ты мучаешь себя, как мучил других. От этого легче не станет. Или они, или ты, ты просто защищался. Я так это вижу. Может, достаточно?

Пока она говорила, я сложил лист и засунул его в карман.

– Не знаю, – правдиво ответил я.

– Должно быть, достаточно. Ты не можешь провести остаток жизни, пытаясь исправить все плохое, что делал в прошлом, так ты пропустишь то хорошее, что ждет тебя в будущем, – ответила она, поднимаясь.

Она пересекла лужайку и залезла в почтовый ящик, изучая его содержимое. Она достала оттуда что-то и вернулась назад, присаживаясь рядом. Несколько минут мы сидели в тишине, она смотрела на письмо, которое было похоже на открытку, мы не говорили ни слова.