Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

ДН. Ауттейк 2. Часть 2:

Она озадаченно смотрела на меня пару секунд, а потом пожала плечами, не зная, как ответить на мой вопрос. – С чем ты хочешь поиграть?

– С грязью, – просто сказала она, и после паузы добавила: – Со мной играют друзья!

– У тебя есть друзья? – с улыбкой спросила я. Она с энтузиазмом кивнула.

– Много друзей! Мальчики и девочки! И я им тоже нравлюсь, – ответила она, ее слова смутили меня. Как у нее могут быть друзья? – Мама говорит, что однажды у меня будут реальные друзья.

Я вздрогнула, поняв, что все они выдуманные, от этого сердце заныло еще сильнее. Она так отчаянно нуждалась во внимании и любви, что придумывала людей в своем сознании, которые заботились о ней. – Ты хорошая девочка. Нет причины, по которой ты бы кому-то не понравилась, – сказала я.

– Хозяину я не нравлюсь, – тихо пробормотала она.

– А мне нравишься, – сказала я, не зная, как ответить на такое заявление. Я точно знала, что она чувствует, я прошла через эти муки сама, но она слишком молода, чтобы понять это.

– Да? – удивленно спросила она. Я улыбнулась, кивая.

– Конечно ты мне нравишься, глупенькая. Хочешь я расскажу тебе секрет? – прошептала я. Она качнула головой, с ожиданием глядя на меня. – Мне не очень нравится грязь.

– А я люблю грязь! – громко сказала она, ослепительно улыбаясь. – Но ты мне нравишься, даже если ты ее не любишь. – Я улыбнулась ее невинности, а потом встала и протянула ей руку. Она сконфуженно посмотрела на меня, прежде чем взять ее. Я подняла ее на ноги.

– Покажешь мне тут все, маленькая Изабелла? – спросила я. Она согласилась и следующие двадцать минут мы провели, прогуливаясь по поместью, она держала меня за руку. Она показала мне крошечное убогое местечко, где она спала, но она утверждала, что оно ей нравится, потому что она могла проводить всю ночь с мамой.

Я шла за ней по полям, когда заметила неподалеку кучу шелухи от початков кукурузы, лежащую на земле. У меня появилась идея. Я подошла ближе и взяла несколько штук, а потом повела Изабеллу на крыльцо.

Мы присели и я начала задавать ей вопросы о ее жизни, пока я придавала шелухе форму. Я внимательно слушала все то, что она говорила. Очевидно, что она все еще была крайне наивна, она не понимала, в какой опасности находится и какая жизнь там, за пределами собственности Свонов. Слишком юная, чтобы понимать концепцию рабства, она еще не различала классы людей. В ее глазах нет разницы между мной и ее хозяином, и уже от этого у меня в горле застревал ком.

Она говорила о друзьях и школе, ей хотелось, чтобы в ее жизни это было. Но я знала, что так долго не продлится. Однажды она поймет правду. Однажды она проснется и поймет, в каком мире живет. И потеряет все надежды на будущее. Однажды она сдастся, и эта искорка в ней умрет, исчезнет, станет воспоминанием, которое она быстро забудет.

Детская амнезия – так это называл Карлайл. Возможно, она даже не вспомнит нашу встречу.

Вскоре на крыльце появился Карлайл и я попросила у него нож, доставая из волос ленточку, чтобы закрепить кукурузную шелуху в форме куклы. Я протянула ее девочке и она с благоговением уставилась на игрушку, в то время как муж сказал, что нам пора. – Спасибо, что позволила мне поиграть с тобой, Изабелла. Ты будешь хорошей маминой девочкой, да?

– Буду. Вы еще приедете поиграть со мной? Вы мне нравитесь, у меня нет друзей, чтобы играть, – проговорила она, все еще глядя на куклу в руке. Мои глаза наполнились слезами, но я попыталась не расплакаться и выдавила улыбку.

– Я посмотрю, что можно сделать, малышка, – прошептала я, голос надломился. Я наклонилась и легонько поцеловала ее в макушку, ощущая мягкость и тепло ее волос. – Пока, bella bambina.

Я направилась к машине и увидела, как Изабелла помахала моему мужу на прощание, а потом вдруг сорвалась с места и побежала к нему. Я застыла, когда она обхватила своими тоненькими ручками его ноги, оставляя на его брюках следы грязи. Он напрягся от шока. – Спасибо, что навестили меня! – радостно сказала она.

– Пожалуйста, дитя, – ответил он, аккуратно потрепав ее по голове, когда она отстранилась. Она поскакала назад к засохшему дереву и плюхнулась в грязь с довольной улыбкой на лице.

Именно так все началось. Когда я уезжала в тот день из резиденции Свонов, я стала другим человеком. Что-то в Изабелле Свон безвозвратно изменило меня, ее существование разбудило часть меня, которую я долго подавляла – часть, которая была не свободна и никогда не будет.

Карлайл спас меня из рабства, он разбил мои оковы, но дать мне свободу он не мог. Свобода не бывает только физической, это эмоциональное свойство, и пока я продолжаю прятаться от прошлого, я никогда ее не найду. Чем сильнее я старалась скрыться от правды, тем дальше я отдалялась от свободы. После встречи с этой красивой маленькой девочкой я поняла, что единственный способ освободить себя – наконец посмотреть в лицо своему прошлому. Я могу идти по жизни и делать вид, что ничего не было, пытаться скрыть шрамы в душе новыми воспоминаниями, но, правда в том, что я просто бегу.

Этот крошечный, наивный ребенок преподал мне величайший урок – что значит быть свободной.

К тому времени, как мы выехали на шоссе, удаляясь от Финикса, я приняла решение. Я собиралась встретиться со своими демонами, потому только так я могла спасти Изабеллу от ее собственных. Она так похожа на меня, но, в то же время, в ней было то, что я не помнила – счастливый ребенок, который не понимает, что случится с ним в будущем, но полон надежд. В моей памяти эти воспоминания стерлись, на их место пришел ужас и опустошенность, которые я испытывала после. Я не хотела для нее такой жизни. Не хотела, чтобы однажды она проснулась и поверила, что от нее отказались, брошенная и нелюбимая, потому что это не так. Я люблю ее и могу помочь.

В моем муже не было такой уверенности. Он сделал неубедительную попытку купить ребенка, пытаясь найти легкое решение, а когда ему отказали, он просто заявил, что все кончено. Я не сдавалась, я повторяла ему, что мы можем найти способ, но он был упрямым дураком. Он думал, что знает лучше меня, его желание защитить меня пересилило все остальное. Но я так легко не сдаюсь…

Я должна спасти ее.

Каждый раз, когда он ехал в Финикс, я убеждала его взять меня с собой. Я видела, как он колеблется, но мне удавалось уговорить его. Я проводила время с Изабеллой, а он занимался делами. Несколько раз я пыталась завести беседу с ее матерью, но она с неохотой отвечала, зная, кто мой муж. Не могу винить ее, потому что я понимала ее чувства. Разговоры с посетителями хозяина всегда чреваты неприятностями, она не могла пойти на подобный риск. Чем больше времени я проводила с Изабеллой, тем более влюблялась в нее, моя решимость спасти ее укреплялась. И не имеет значения, что для этого потребуется. Это было словно наваждение, мое желание росло с каждым днем.

Спустя несколько месяцев после моей первой встречи с Изабеллой, в теплый сентябрьский день, я убедила Карлайла разрешить мне взять с собой Эдварда. Эдвард был особенным ребенком, таким ярким и одаренным, уже после его рождения я знала, что он может изменить мир. Другие мои дети были хорошими мальчиками, и я ни секунды не сомневалась, что они встанут на ноги в будущем, но Эдвард был другим. Он сиял, и поэтому получил свое прозвище Солнышко, но, в то же время, он был более хрупким, чем другие. Он был таким маленьким, а горевал о том ужасном коте больше всех, позабыв, как плохо ему от него было. Его сердце легко было разбить, его привязанности проникали так глубоко, что могли пошатнуть его, если он не будет осторожным.