Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Господи, за эти годы у меня было много девушек. Я не мог предположить, что она спросит меня об этом. Она спросила, сколько их у меня было… Я стал прикидывать количество, но, подумав, я понял, что буду выглядеть ужасно, если назову ей их число. Да и, если честно, я не знал этого самого числа… Я не хотел, чтобы Изабелла была похожа на них, не хотел, чтобы она была лишь очередным номером в списке. Она особенная. Я хотел любить ее, но не хотел ни к чему принуждать, не хотел вторгаться туда, куда не следует. Конечно, она возбуждала меня, заставляла мое сердце учащенно биться, а дыхание сбиваться, но… Для меня была важна ее душа, а не тело…

Сев, я взял сверток с марихуаной, подкурил его и затянулся. Я на несколько секунд закрыл глаза и просто наслаждался, чувствуя легкое жжение. Открыв глаза, я посмотрел на Изабеллу и улыбнулся, когда увидел, что она пристально смотрит на меня. Ее взгляд был наполнен тоской и каким-то сильным желанием… Мне было так жаль, что я не знал, чего ей так хотелось, о чем она тосковала. Я так хотел спросить, чего ей хочется, сказать, что я сделаю для нее все. Но…

Я наклонился к ней. Между нами возникло напряжение. Оно было вызвано чем угодно, но только не испугом. Она не боялась меня. Я приблизился к ней настолько, насколько это было возможно, и потихоньку выдохнул дым. Она с наслаждением вдохнула его и закрыла глаза. Она выглядела настолько довольной и расслабленной…

Как же это было красиво…

Она просто сводила меня с ума. Я был так близок, что мог чувствовать аромат апельсинового сока, смешанный с ароматом марихуаны, а также ее мятную зубную пасту. Я хотел лишь одного – поцеловать ее в губы, дышать ее дыханием, почувствовать ее язык…

Мои собственные желания поражали меня. Ведь я никогда не целовался. С другими девушками у меня никогда не возникало желания попробовать эти гребаные поцелуи. Но, в тот момент, я хотел почувствовать ее сочные губы, хотел ощутить настолько ли они мягкие и нежные, какими выглядели. Мне хотелось почувствовать ее вкус, был ли он настолько хорош, как и ее запах…

Но я не мог этого сделать. Сколько бы я этого не хотел, как бы ни тосковал, но, если бы я сделал это сейчас, то я был бы самым последним дерьмом на планете. Всего несколько часов назад я трахал Таню, и теперь я просто не мог вот так подойти и поцеловать Изабеллу. Она заслужила намного больше, чем все это дерьмо, ведь она была абсолютно другой… Я должен был относиться к ней с уважением, показать ей, что я, черт возьми, обожал ее всем своим сердцем. И я не должен позволять гормонам брать надо мной верх.

И, кроме того, какое я имел право подойти и поцеловать ее?

Она фактически уже говорила мне, что для нее лучше смерть, чем то, что кто-то возьмет ее силой. После того, как она призналась в этом, с моей стороны будет полной глупостью и бредом поцеловать ее без ее согласия. Я, конечно, был задницей, но не до такой же степени.

Продолжая наслаждаться сложившейся ситуацией, я быстро провел носом по ее подбородку, а затем прижался щекой к ее щеке. Я почувствовал высокую температуру ее тела и… запах. Она пахла чем-то фруктовым, кажется земляникой. Аромат был таким нежным, легким, поистине женским… У меня тут же возник вопрос, как же она пахла ниже… там… Неужели ее женские соки пахли так же восхитительно, как и все остальное ее тело? Я никогда прежде не пробовал девушку настолько… близко. Проклятье! Как же мне хотелось ее попробовать, всю… полностью, насладиться ею.

Но я должен был во что бы то ни стало избавиться от этих мыслей, потому что все это может привести меня к большим неприятностям.

Все это было слишком серьезно. Я должен был отстраниться от нее, прежде чем позволю себе лишнее и тем самым испугаю ее. Находясь настолько близко к ней, я мог потерять над собой контроль. Я не мог отрицать, что хочу ее, и все это было так сложно…

Вздохнув, я сел, а она так и осталась лежать с закрытыми глазами…

Затем, я встал с кровати и вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. Оставляя ее одну, я не чувствовал неудобства. Хотя раньше я и думать не мог, чтобы оставить кого-то в своей спальне. Тем более девушку. Я никогда и никому не доверял своих вещей. Я думаю, доверие может быть только к тем людям, которых любишь. Я не думал, что она может сделать в моей комнате что-то запретное. Да, и если честно, меня это не волновало. Никакие мелочи теперь не имели особого значения.

Я направился в библиотеку. Зайдя внутрь, я щелкнул выключателем. Освещение оказалось таким ярким, что я невольно вздрогнул. Пришлось немного подождать, часто моргая, чтобы глаза привыкли к свету. Подойдя к книжным полкам, я стал читать названия книг, стоящих на них. Я редко входил сюда. У меня не было возможности проводить время в библиотеке, читая книги. Большинство книг, находящихся здесь, принадлежали моей матери. Она любила коллекционировать книги. Никто из нас их не касался. Они просто стояли и собирали пыль. Папа отказывался отдать эти книги, вот мы их и хранили. Часть вещей, вообще, находилась на чердаке, который был заперт.

Сомневаюсь, что Изабелла знала, что у нас есть чердак. Единственным способом добраться до него, была библиотека, а точнее вход, который находился здесь. Я сомневаюсь, что она была здесь настолько часто, чтобы заметить этот вход. Да, на стеллажах не было пыли, значит, она убиралась здесь, но все же, кроме как для уборки она сюда и не заходила.

Я так же сомневался, что она знает о втором входе в ту комнату, находящуюся под лестницей. А вход этот находится снаружи, но он зарос травой, поэтому его так просто не заметишь. Я не думаю, что она вообще выходила на улицу и, уж тем более, не изучала окружающую обстановку настолько тщательно. Комната под лестницей постоянно была заперта. А все потому, что в ней, естественно незаконно, хранились оружие, наркотики, деньги, в общем, все, что мой отец нелегально поставлял в нашу страну и, конечно, в Форкс.

Комната немного напоминала темницу, вернее даже камеру пыток, такие обычно показывают в кино. На стенах и потолке цепи. Возможно, он собирался использовать помещение для удерживания заложников. Я не думаю, что он уже использовал комнату для этого. Хотя, мы просто могли ничего не знать. Папа был очень ловким. Он мог привести в дом заложника, держать его в нескольких ярдах от нас, а мы бы ничего и не подозревали. Он всегда очень хорошо контролировал свои эмоции. Всегда спокойный, хладнокровный и собранный. Почему из всех его черт, я не унаследовал именно эти? Если бы мы, заподозрив неладное, что маловероятно, спросили у него, в чем дело, он непременно солгал бы нам. Хотя, ни одному из нас не приходило в голову задавать подобные вопросы.

Иногда незнание – это счастье.

Читая названия, я наконец остановился на одной из книг. Достав книгу, я на мгновение засмотрелся на нее. Она была старой, потрепанной и немного пыльной. Это любимая книга моей матери. Сдув пыль, я слегка закашлялся, а когда пыль развеялась, прочитал ее название…

Потушив свет, я с книгой в руках вышел из библиотеки. Открыв дверь в спальню, я, конечно же, увидел Изабеллу. Она сменила положение. Она по-прежнему лежала на моей кровати, только теперь уже на животе, ее ноги располагались на моей подушке. Улыбнувшись, я тихонько прикрыл за собой дверь. Подойдя к ней, я протянул ей книгу. Она смущенно на меня взглянула, а потом нерешительно и осторожно взяла ее.

– Это Wuthering Heights, – сказал я, пожимая плечами. – Это не совсем счастливая история с радугой и гребаным счастливым светом. Здесь написано о любви и ненависти, о навязчивой идее, о страсти и мести, о жестокости и обо всем таком… Я думаю, тебе будет интересно это прочесть.

Ее глаза расширились, она мельком взглянула на книгу.

– Ммм… – начала она, ее бровь вопросительно поднялась.

От ее реакции я захихикал. В ответ на все ее изумление по поводу этой гребаной книги, я старался выглядеть как можно раскованней и непринужденней.