Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Горничные получили приказание вытащить из сундука платья. Все оказались изрядно поношенными.

– Думаю, алый бархат подойдет, – сказала Екатерина. – Вычистите это платье и повесьте проветриваться. И еще у моего золотого чепца оторвался кант, надо пришить его обратно. Я хочу выглядеть как можно лучше для его милости.

Горничные вымыли ей волосы в воде с древесной золой, перестирали лучшее белье из того, что у нее осталось. Вызов скоро доставят, Екатерина была уверена в этом и хотела быть готовой к немедленному отъезду. Счастливая, она погрузилась в мечтания о том, как вернет уволенных слуг, пригласит Марию ко двору и снова сделает Маргарет Поул ее воспитательницей. Может быть, Генрих благосклонно отнесется и к восстановлению Томаса Мора в должности канцлера. Теперь, когда Великое дело, заставлявшее людей принимать ту или иную сторону и вызывавшее склоки, разрешилось, в мире может снова установиться порядок.

Оставался нерешенным вопрос наследования, но Мария уже находилась в брачном возрасте. Ее можно обручить с Реджинальдом Поулом, чего давно желала Екатерина; этот союз, несомненно, будет одобрен людьми, и королевские дома Йорков и Тюдоров снова объединятся. Этот брак устранит призрак гражданской войны, который так долго не давал покоя Генриху, насколько могла припомнить Екатерина: если Мария родит сына, это решит все проблемы с престолонаследием. Екатерина уже видела протянувшиеся вперед годы, себя и Генриха, с возрастом все мягче относящихся друг к другу, живущих в окружении внуков и в добрых отношениях со всем христианским миром.

Однако прошло две недели, а никакого вызова не поступило. Постепенно ей открылась горькая правда: Генрих стоит на своем. Он попал в полную зависимость от Анны и Кромвеля и решительно вознамерился бросить вызов Святому престолу.

Это было самое сокрушительное разочарование из всех, какие довелось пережить Екатерине. Какое жестокое поражение – выиграть дело в суде и обнаружить, что от этого ничего не изменилось. До сих пор она не сомневалась, что Генрих исполнит решение папы, но теперь увидела, как далеко зашел ее супруг в деле разрыва с Римом.

Она плакала – как она плакала! Отставив в сторону привычку соблюдать королевское достоинство, Екатерина рыдала в объятиях Элизы, жалуясь на несправедливость судьбы. А при мысли о Марии, о том, как все это подействует на нее, несчастная мать заливалась слезами и негодовала пуще прежнего.

Екатерина вытянула себя из пучины отчаяния и написала Шапуи.

Я воображала, что, когда папа вынесет решение, король вернется на путь истинный. Но теперь поняла, что для исцеления этого зла необходимы более сильные средства. Какими они должны быть, я сказать не могу, но нужно найти способ привести короля в чувство.

После отправки письма Екатерина поняла: любому, кто его прочтет, будет простительна мысль о ее согласии на войну, но в действительности она надеялась, что император и папа удовлетворятся угрозами, которые Генрих не сможет оставить без внимания. А вот о чем этот читатель не догадался бы, так это об отсутствии у Екатерины иллюзий: она больше не ждала от Карла никаких действий себе во благо.

Однако Шапуи ответил, что император не замедлит предпринять шаги для исполнения решения папы. Это согрело Екатерине душу, пока она не прочла следующие строки: «Что здесь необходимо, Ваше Высочество, так это военная сила, но его императорское величество не встанет на эту стезю, если Вы сами не попросите об этом. Он намерен заставить папу отлучить короля от Церкви в надежде, что это вернет английскому монарху рассудок». Такой подход к делу представлялся разумным, хотя и радикальным. Екатерина надеялась, что Генрих прислушается к папе и вскоре снова вернется в число его паствы.

Питала она надежду и на то, что Карл в ближайшее время начнет действовать. Складывалось впечатление, будто Генрих намерен карать всякого, кто станет противиться его воле.

«Никто не осмеливается перечить ему, – сообщал Екатерине Шапуи. – Кромвель настойчиво принуждает всех клясться, и многие делают это без зазрения совести». Однако епископ Фишер отказался. «Я слышал, он получил ужасные письма от короля по поводу этого. Теперь его отстранили от дел, обвинили в измене и заточили в Тауэр, чем подвергают его жизнь опасности, хотя тот написал его величеству и выразил свою преданность».

При чтении этих строк у Екатерины судорожно сжималось и трепетало сердце. Ей даже пришлось сесть. Епископ Фишер, этот добрый прямодушный человек, всегда был другом Екатерины, и все его уважали. Как мог Генрих так жестоко обходиться с ним? И как епископ, а он уже в преклонных летах, выживет в Тауэре? Кто посмеет прислать ему пищу и теплую одежду?

Но впереди Екатерину ждали еще более ужасные известия. Она не могла поверить, что Генрих отправил в Тауэр и своего старого друга сэра Томаса Мора. Он любил Мора! Всегда восхищался им и почитал его, прислушивался к каждому слову этого ученого мужа. Но Мор отказался присягать. Не имело значения то, что он объявил себя верным подданным короля и отрицал, что когда-либо противился браку Генриха с Анной Болейн. Даже приближенные короля хотели восстановить его в правах, сообщал Шапуи. «Однако Леди своим непрестанным роптанием разжигает недовольство короля. Многие потрясены этим арестом. Я убежден, преследования, которым подверглись он и епископ Фишер, целиком и полностью вызваны тем, что они поддерживали Ваше Высочество».

«Нет сомнений, Кромвель тут постарался на славу», – подумала Екатерина. Она сильно расстроилась, узнав, что после череды назначений на разные высокие должности он стал главным секретарем короля, а следовательно, будет иметь на своего владыку еще более сильное влияние. А Генрих, Екатерина знала это, отличался внушаемостью. Когда всем заправляет такой человек, неизвестно, что еще случится. Анна и Кромвель делили между собой власть над сердцем и разумом короля. Прикрываясь тем, что исполняют его волю, они использовали Генриха для достижения своих еретических целей. А сам Генрих был слишком одурманен страстью, чтобы заметить это!

В следующем письме Шапуи Екатерина, содрогаясь от ужаса, прочла о казни монахини из Кента и пяти ее сторонников, в том числе двоих священников. Расправа состоялась в Тайберне при большом скоплении народа, жертв привезли на дрогах к виселице, где монахиня была повешена, а затем, уже мертвая, обезглавлена. Мужчины претерпели повешение, волочение и четвертование. Это была первая кровь, пролитая вследствие Великого дела, и Екатерина, подавляя страх, думала, что эти жертвы будут не последними. Генрих так сильно разгневался на папу, что был готов пойти на крайние меры для подавления оппозиции. Но то, что он подверг казни священников, как обычных преступников, было не просто жутко – это было кощунство!

Мир определенно сошел с ума. Екатерина трепетала при мысли о том, зайдет ли Генрих еще дальше и насколько. Не станет ли следующей жертвой она сама?

Мария заболела. Четыре месяца страданий и лишений при дворе Елизаветы пошатнули ее здоровье. Екатерина вслух читала письмо Шапуи Элизе, ей нужно было поделиться с кем-нибудь своей тревогой.

Я умолял совет и мастера Кромвеля позволить принцессе поехать к Вашему Высочеству и обещал сам обеспечить Ваше благоразумие, но король не доверяет мне. Он опасается, что, воссоединившись с дочерью, Вы начнете строить козни против него и призывать на помощь войско императора. Я попытался заручиться поддержкой Кромвеля, но тот только дал слово просить короля отправить к принцессе своего врача, однако не думаю, что он сдержит обещание или что король прислушается к нему. Кромвель не лукавит, но боюсь, на самом деле он желает принцессе смерти. Он сказал мне, что она сама виновата в своих нынешних сложностях и если Господу будет угодно… (Шапуи оставил фразу незавершенной.) Меня это беспокоит, и мне кажется, я должен предостеречь Ваше Высочество об опасности, потому что слышал, как Леди говорила, что не успокоится, пока не изведет Вас и Вашу дочь ядом или еще каким-нибудь образом. Поэтому я умоляю Вас сохранять бдительность и следить за тем, чтобы пищу для Вас готовили только те слуги, которым Вы доверяете.

Это предупреждение вдобавок к вестям об участи Фишера, Мора и кентской монахини вселило в сердце Екатерины ужас, ощущавшийся физически. Элиза встала перед ней на колени, взяла ее руки в свои и попыталась успокоить госпожу. Екатерине пришлось подождать, пока уймется сердцебиение и она снова сможет дышать спокойно. Потом она подвела итог и скрепя сердце посмотрела в лицо правде.

Генрих не постеснялся отправить ее в Бакден, хотя знал, какое это гиблое место. Он пытался заставить ее переехать в Сомерсхэм, а дом там находился в еще более плохом состоянии. Ей можно было простить умозаключение, что он хотел ее смерти, не говоря уже о том, что он находился во власти Анны Болейн, а она, это было очевидно, ни перед чем не остановится, да к тому же положение позволяет ей с легкостью добиваться своего. Ребенок, которого она носила, мог оказаться мальчиком, но, пока она не родила сына, ее положение на троне неустойчиво. Если бы любовь Генриха к ней утихла, он мог бы использовать вердикт папы как повод вернуться к бывшей супруге. Екатерина знала, что все еще любима в народе, а разлад между королем и императором по поводу Великого дела оказал влияние на английскую торговлю с Нидерландами. Неудивительно, что люди хотели ее возвращения! И вполне понятна их ненависть к Анне.