Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Не приходилось сомневаться, что Анна рассматривала Екатерину и Марию как смертельную угрозу своему положению. «Ни Вы сами, ни принцесса ни на миг не будете в безопасности, пока Леди сохраняет власть и влияние; ей не терпится избавиться от Вас», – предупреждал Шапуи в следующем письме.

Екатерина не стала осуждать Генриха при своих фрейлинах, но отчаянно нуждалась в том, чтобы снять с себя бремя и высказаться по поводу Анны. Давно миновали те времена, когда Екатерина хранила королевское величие в общении со слугами. Элиза уже слышала кое-что о нависшей над Екатериной угрозе. Элиза, Бланш, Исабель и Марджери были подругами Екатерины; они находились рядом с ней, с готовностью выслушивали ее и помогали, когда могли.

– Леди Анна безжалостно затравила Уолси, – напомнила им Екатерина однажды вечером, сидя у огня; фрейлины устроились на полу рядом с очагом. – Мессир Шапуи считает ее способной применить яд, дабы избавиться от меня и принцессы. Он говорит мне, что она день и ночь злоумышляет против Марии. Король собирается нанести визит во Францию, и Леди открыто заявила, что, пока он будет в отъезде, она избавится от Марии – либо заморит голодом, либо еще как-нибудь. – (Элиза вскинула ладонь ко рту, остальные три ахнули.) – Это правда, – продолжила Екатерина, ощущая трепет в груди, который пугал ее в последнее время. – А когда брат предупредил ее, что это приведет в ярость короля, она ответила, что ей все равно, даже если ее за это сожгут заживо. Вы видите, как она жестока.

Дамы постарались утешить Екатерину и пообещали, что отныне сами будут следить за тем, как готовится для нее пища. Но таких же обещаний относительно того, что ест Мария, они дать не могли, а потому Екатерину продолжали мучить ночные кошмары. Когда Элиза, Бланш и Марджери – Исабель, как обычно, под каким-то предлогом отсутствовала – спустились в кухню и настояли на том, чтобы наблюдать за приготовлением блюд для своей госпожи, повара и их помощники возмутились. В конце концов Элиза заставила управляющего приделать крюк для котелка над очагом в комнате Екатерины и вертел – в камине.

– Отныне мы будем сами готовить для вас пищу, мадам! – объявила она.

Это был благородный жест, однако ни одна из них стряпать не умела, хотя их учили управлять кухней, как подобает настоящим леди. Еда получалась неизменно либо сырой, либо подгоревшей, а кое-что было вообще несъедобно. Кроме того, от постоянной готовки вся спальня пропахла стряпней. Но Екатерина смиренно и с благодарностью сносила все это. Лучше уж было потерпеть неудобства, чем рисковать быть отравленной. Она цеплялась за робкую надежду, что у Марии найдутся такие же верные и бдительные слуги.

Когда в Бакден прибыл архиепископ Йоркский, дабы взять с Екатерины и ее придворных клятву верности, она собралась с духом и решила сохранить твердость. Подвергаясь опасности наряду с дочерью, она не могла подвергнуть риску свою бессмертную душу отречением от своих убеждений.

Екатерина смотрела прямо в лицо архиепископу и держалась как подобает королеве.

– Я отказываюсь давать клятву, – твердым голосом заявила она. – Если я не жена короля, как он утверждает, то не являюсь и его подданной и от меня нельзя требовать клятвы.

Она задержала дыхание, ожидая, что архиепископ прикажет ей отправляться в Тауэр, как случилось с Фишером и Мором. Но ничего такого он не сказал.

– Очень хорошо. Созовите своих слуг! – распорядился священник.

Они пришли, враждебные и мятежные, готовые дать ему отпор.

– Нет! – говорили они один за другим. – Я никогда не дам такую клятву!

Большинство испанцев, которые прожили в Англии более тридцати лет, вдруг перестали понимать английский.

– Я давал клятву верности моей госпоже королеве Екатерине, – смело заявил Франсиско Фелипес. – Она еще жива, и, пока она не умрет, я не признаю другой королевы в этой стране.

– Пусть король вышлет нас, – сказал Бастьен Хенниок, – но не сделает клятвопреступниками.

– Я не могу заставлять иностранцев давать клятву верности, – раздраженно признал архиепископ, – но те из вас, кто является англичанами и не принесет присяги, будут уволены.

Фрейлины и слуги Екатерины переглянулись, потом кивнули и один за другим дали клятву.

– Мы все договорились заранее, что, если нам не оставят выбора, мы сделаем это, – объяснила Элиза. – Клятва, данная по принуждению, вообще не клятва. Кроме того, мадам, мы ведь не могли оставить вас совсем одну. Кто тогда стал бы заботиться о вас?

– Благословляю всех вас, мои верные друзья, – сказала Екатерина.

В душе она возблагодарила Господа за их стойкость.

Глава 33 1534–1535 годы

Наверное, ее опять наказывают за непреклонность. В конце апреля пришло распоряжение от короля, предписывающее ей переезд в замок Кимболтон в графстве Хантингдон, дальше от Лондона, чем все прочие дома, где она жила в заточении после удаления от двора. Место это было ей незнакомо, но ничего плохого о нем она не слышала. Лорд Маунтжой сказал, что климат там гораздо лучше, так как замок расположен вдали от болот. И что он очень рад этой перемене, ведь его здоровье, и без того неважное, здесь, в Бакдене, пошатнулось так же, как и здоровье его госпожи. Бедняга, он мучился от ревматизма. Поэтому Екатерина испытала главным образом облегчение.

– Наконец-то мы будем спать в сухих постелях! Честно говоря, не могу дождаться, когда мы уедем отсюда.

Лорд Маунтжой, который в последнее время растолстел и страдал одышкой, сообщил Екатерине, что ее опекунами в Кимболтоне назначены два служителя короны: сэр Эдмунд Бедингфилд и сэр Эдвард Чемберлейн. Очевидно, его это беспокоило: возрастающая телесная немощь не позволяла лорду Маунтжою служить ей и защищать ее так, как он того хотел, тем не менее престарелый лорд не мог допустить дурного обращения с ней, так как твердо обещал оставаться камергером ее двора и заботиться о ней.

Екатерина была наслышана о храбрости сэра Эдмунда Бедингфилда, проявленной во время французских кампаний Генриха, но не помнила, чтобы они когда-нибудь встречались. Сэра Эдварда Чемберлейна она немного знала: он был при дворе в ранние годы правления Генриха, до того как стал членом парламента.

– Надеюсь, моим придворным будет позволено сопровождать меня, – сказала она. – Их совсем немного, всего двенадцать человек.

– Они могут отправиться с вами в Кимболтон, но им будет позволено остаться, только если это одобрит сэр Эдмунд Бедингфилд. Насколько мне известно, он честный человек.

Бедингфилд ответил на просьбу Екатерины без промедления. Вдовствующая принцесса может привезти с собой своих слуг, однако он не возьмет на себя смелость освободить их всех от клятвы, требуемой в соответствии с новым Актом.

Майским утром сэр Бедингфилд явился сам с отрядом солдат, дабы препроводить Екатерину и ее двор в Кимболтон. Седобородый, чернобровый, он был официально-любезен: поклонился, сняв шляпу, но выглядел мрачно. Однако он не стал называть ее королевой, а потому она не готова была вступать с ним в беседу. Молча они прошли к ожидавшим Екатерину носилкам.