Дела семейные
Шрифт:
— Что случилось?
— Что говорить? Убили его… двое.
И пожал плечами, показывая, что добавить нечего.
Сдерживаясь изо всех сил, Йезад осторожно выспрашивал Хусайна о тех людях, о том, что они говорили, была ли драка. Он старался, как всегда делал Капур, говорить на хинди, чтобы помочь Хусайну объясниться.
Тот старался, через силу.
— Я на улице был… Слышу, сахиб говорит им: сегодня магазин бизнес не делает, только детей пускаем. Они смеются, говорят, что их бизнес даже лучше делать в закрытом магазине.
Его передернуло при воспоминании.
— Назвали его «панджу»: мы тебя,
Припомнив, как хозяин взял верх, Хусайн ободрился на миг. Но рассказ о Капуре, неукротимом, не сдающемся до конца, буквально сломил Йезада. Он забыл о слабости Хусайна и резко потребовал:
— Что дальше, пхир кья,говори, Хусайн!
— Испугались, убежали за прилавок. И у них были ножи. Один ударил в спину. Сахиб закричал. И я закричал, голос вернулся. Они убежали как собаки. Сахиб упал, я подбежал. Сначала крови не видел — одежда тоже красная. Потом сильно потекла. Он говорит: помоги, Хусайн. Жене позвони. Я позвонил, Капур — биби ответила, я повторяю, что сахиб говорит: «Беда, вызови «скорую», приезжай быстро».
Йезад кивнул, и Хусайн продолжил:
— Повезли в больницу, я тоже поехал, Капур-сахиб велел меня взять. Я его за руку держал, пока Капур — биби не приехала. Вставили ему трубку, кровь налить из бутылки. Я говорю, если не хватит, из меня возьмите. Проверили, сказали — нет, другая нужна.
Он замолчал.
— Почему они мою кровь не взяли? — со слезами спросил он. — Потому, что моя мусульманская, а Капур — сахиб индус?
— Нет-нет, Хусайн, совсем не из-за этого. По медицинским причинам, не по религиозным. Твоя группа крови может отличаться даже от крови твоих родных братьев. Кровь у Капур-сахиба может быть не такой, как у Капур-биби. Религия тут ни при чем.
— Ачча,ладно, — с некоторым облегчением кивнул он. — А вечером сахиб перестал дышать, и они вытащили трубку.
Хусайн ударил себя кулаком в грудь.
— Такой человек! Почему убивают хороших людей?
Йезаду так хотелось бы позволить себе роскошь так же простодушно горевать, как Хусайн. Однако потом у него будет достаточно времени, чтобы разобраться в своих чувствах, а сейчас Хусайн нуждается в нем.
— Как нам знать, Хусайн? Воля Аллаха. — Он обнял его за плечи, как делал Капур. — А полиция что?
— Полиция? — презрение вытеснило слезы. — Вопросы задавали, много вопросов. Я все рассказал. Какие они были из себя, что говорили. Записали. Сказали, что это, наверно, бандиты, а мой крик их спугнул, не успели ничего украсть. Я даже не понял. Сказал им, что утром Шив Сена приходила, большая ссора была. Я боялся про это говорить. Но я хочу, чтобы полиция поймала этих собак, которые Капур-сахиба убили!
Хусайн смолк, Йезад подождал, потом подтолкнул его.
— Полиция говорит, нельзя впутывать Шив Сену, нет доказательств. Один полицейский нехорошо засмеялся и сказал: «Вы, мусульмане, во всем обвиняете Шив Сену». Я испугался и сказал: «Извините меня, полис-сахиб, я этого не хотел. Пожалуйста, накажите убийц. Я говорил, потому что мне сказали все говорить».
Хусайна била дрожь, он бессмысленно возился с завязкой на сандалии, качая головой. Йезад
потрепал его по колену и сказал, что он очень храбро вел себя.— Мне надо сходить к Капур-биби, — сказал он Хусайну, — выразить скорбь, предложить помощь по магазину. Хочешь со мной пойти?
— Она знает мою скорбь. Побуду здесь.
Йезад коснулся его плеча, встал с крыльца и пошел. Он шел, не разбирая дороги, наталкиваясь на встречных, спотыкаясь на выбоинах.
Он в изумлении остановился в квартале, где жил Капур, пытаясь сориентироваться. Пришлось спрашивать прохожих, искать нужный поворот. Всю дорогу он не мог думать ни о чем, кроме интриги, которую он затеял с Виласом и актерами, он винил их, винил себя за то, что в результате случилось с Капуром… Несчастный человек, нелепая смерть… Конечно, он мог заподозрить мошенничество, когда явились настоящие шивсеновцы, но кто же знал, что они еще раз явятся? В этом вся беда, возможность такого совпадения никому и в голову не приходила…
Йезад вошел в облицованный гранитом холл и тупо уставился на бронзовую пластину со списком жильцов. Привратник узнал, кого он ищет, и назвал номер квартиры. Скоростной лифт мгновенно доставил его на шестнадцатый этаж роскошной башни.
Дверь квартиры была открыта. Он замер в коридоре, не зная, позвонить ли или пройти дальше. Медная дверная ручка в форме ситара. Полно народу, толкутся, переходят с места на место. Могло бы показаться, что просто в доме гости, если бы не белые одежды на всех и не приглушенность разговоров…
Вновь пришедшие увлекли с собой Йезада. Он решил выразить соболезнование миссис и сразу уйти.
В мраморном холле он замялся, не зная, куда дальше идти, но движение посетителей подсказывало, что миссис Капур должна быть в комнате справа. Он двинулся туда, преодолевая неловкость: в доме явно были родственники, близкие друзья, они смотрели на него с некоторым недоумением. Кто-то поздоровался и пожал ему руку.
— Ужасно, ужасно, — пробормотал он. — Какой позор! Бомбей превращается в криминальный город.
— Просто страшно, — покачал головой Йезад. — Миссис Капур…
— Да, да, она в той комнате.
Йезад пробрался сквозь толпу и увидел миссис Капур, она сидела в кресле у окна. Но ее окружал целый сонм родни, и пробиться к ней было трудно — в чем он скоро убедился. Каждый раз, как только он делал шаг вперед, кто-то загораживал путь, а поскольку ему казалось неудобным проявлять настойчивость, то пришлось ждать.
Он отметил, что всем хотелось поддерживать физический контакт с ней-будто их скорбь оказалась бы под сомнением, если бы они не держали ее за руку, не гладили по волосам, не касались лица. Бедная женщина… пережить такую трагедию, а теперь еще и это терпеть…
Йезад переминался за группой, которая, с его точки зрения, уже выразила соболезнования в полной мере.
Из перешептывания родни он понял, что ждут тело мистера Капура — судмедэксперты уже сделали свое заключение, и теперь его должны были скоро привезти.
Возбужденный голос с балкона объявил:
— Кажется, приехали!
В ворота дома въезжало нечто похожее на катафалк.
Народ хлынул на балкон посмотреть. Ложная тревога — это был фургон доставки мебели.
— Простите, — оправдывался мужчина, — сверху плохо видно. Нужно взять бинокль, он у Викрама в кабинете.