Дело Гермионы

— Хорошая штука, — замечает он, — надо бы себе такую же завести. Ёлки пилить перед Рождеством, да.

— Кстати, теперь, когда стало ясно, что не ты призывал василиска, тебе вернули возможность иметь палочку? — спрашиваю как бы ненароком.

— С чего бы? — удивляется егерь. — Суда никакого не было, никто ничего не возвращал.

Хммм, странно. Дамблдор решил не обострять или просто подождать победы над Министерством? Ох уж мне эти политические игрища, хотя если вспомнить фильмы, то там Хагрида оправдали, а палочку он всё равно не завёл. Ладно, не будем углубляться в эту тему.

— Понятно. Луна, какое тебе дерево больше по душе?

Лавгуд в сомнениях. Вертит головой туда и сюда, потом снимает вязаную шапочку, и, отодвинув волосы, наводит уши на деревья. Ушки у неё умилительно-розовые, как у поросят в мультфильмах, и вообще как-то так сразу впечатление меняется. То стояла юная серьёзная магесса, а вот сейчас просто милая девочка-блондинка, в сущности, ещё ребёнок. Гарри, который хоть и не взял шапку, но спасается от лёгкого морозца копной нечёсаных волос, наблюдает за этим сеансом «прислушивания». Потом, поколебавшись, тоже наводит ухо на рябину, которая ближе к нам, чем сосна.

Так они вдвоём стоят минуту, мне же думается, что увидь такое Джинни, от злости съела бы мантию.

Младшая Уизли сегодня занята какими-то семейными делами, но даже в её отсутствие нетрудно представить реакцию. «Не дам, он мой [20] !», как кричал волк в мультфильме, и этим все сказано. Будь у Джинни возможность, она бы заперла Гарри в самый надёжный сейф, и не выпускала никуда. Вдруг ещё поранится, упадёт, вывихнет палец или не дай бог подавится за обедом?

20

М/ф «Волк и телёнок». С этой фразой Волк пытался отстоять выращенного им телёнка от Лисы, Кабана и Медведя. Потом вылез телёнок, разросшийся до бычка, и всем накостылял.

Мелкие частнособственнические инстинкты, хе-хе.

— Ничего не слышу, — разводит руками Гарри.

— Это потому что ты мальчик, — тут же заявляет Луна. — С женскими деревьями умеют говорить только девочки! Но, думаю, я возьму рябину, она лучше защитит.

— Хорошо, — кивает Хагрид, — режь, Гермиона, мне прямо не терпится посмотреть ещё раз.

Пожимаю плечами, и отрезной диск срезает ветку, достаточного размера, чтобы обеспечить всех «Ёжиков» диадемами, амулетами и прочими деревянными игрушками. Луна опять хлопает в ладоши, и уверенно кастует Левиосу, притягивая ветку к себе. Хагрид тоже очень доволен, а вот Гарри чешет в затылке.

— Это продвинутая Трансфигурация, да?

— Скорее упрощённая, — улыбаюсь в ответ. — Представляешь себе предмет, и как будто лепишь его своей волей.

— Звучит сложно.

— Я тоже хочу такому научиться! — заявляет Луна.

Договариваемся на завтра, всё равно сбор «Ёжиков», как обычно. Может, и близнецы что-то покажут, в конце концов, пятый курс, не хухры-мухры, да и разработка собственных трансфигурирующих сладостей. Подозреваю, что они туда ещё и зелья подмешивают. В общем, Фреду и Джорджу есть что рассказать и показать, если вдруг они вздумают давать уроки.

Возвращаемся в хижину Хагрида, пьём чай и раскланиваемся с весьма довольным егерем.

После обеда занятия с Ремусом, и работать над диадемой придётся завтра. В принципе, под это дело можно и Луне, и Гарри показать пару приёмов, хотя там вся соль во впечатывании сердцевины в дерево, а само дерево обточить в требуемую форму несложно. Во всяком случае, теперь, когда я догадался таскать с собой запас металла, придавая ему ту или иную форму по мере необходимости. С абразивом тоже особых проблем нет, а если сильно приспичит всегда можно часть стекла перевести в исходную форму песка.

В общем, завтра, как говорил мой друг, страстный поклонник игры: «Герои Меча и Магии 3».

В кабинете преподавателя ЗОТИ обнаруживается не только Люпин, но и наша ненаглядная розовая Чебурашка. Долорес, которой выделили кабинет и спальню на третьем этаже — да, да, там где некогда пускал слюни Пушок — всю неделю окучивала Гриффиндор и Гарри Поттера, но добилась не слишком многого. Фан-клуб Поттера так вообще ей все уши прожужжал о том, как Гарри молодец, всех нас спас и вообще, и Долорес, которой по слухам пришлось выслушать двадцать версий спасения Хогвартса, к концу рассказов была готова то ли хлопнуться в обморок, то ли разорвать там всех на клочки. Вообще, подозреваю, за эту неделю ей столько сплетен и слухов вдули в уши, что Чебурашка пожалела о том, что эти самые уши так широко растопырены.

— Добрый день, профессор Люпин. Добрый день, инспектор Амбридж.

— Извините, инспектор, у меня занятия, — разводит руками Ремус.

— Последний вопрос, — улыбается Долорес. — Вас пригласил на эту должность лично директор Дамблдор?

— Он прислал письмо, — спокойно отвечает преподаватель ЗОТИ. — Я подумал и согласился.

— Несмотря на то, что над должностью висит проклятие, которое директор Дамблдор не в силах нейтрализовать уже которое десятилетие? — Амбридж спрашивает и пишет.

— Нет здесь никакого проклятия, а если бы и было, то я бы его снял.

— Вы довольно уверены в своих силах.

— Именно так, инспектор, иначе не взялся бы за эту работу. Прошу извинить, у меня урок.

— Нет, нет, погодите, ещё вопросик! — настаивает Амбридж. — Дело принципиальное, ведь если проклятие было, а теперь нет, значит, его кто-то снял?

— Почему вы думаете, что директор Хогвартса не мог этого сделать?

— Потому что если мог бы, то должен был снять его намного раньше! — победно заявляет Чебурашка.

Но Люпин лишь скептически пожимает плечами. Мол, не все сразу получается и удаётся, даже у Дамблдора. Но вслух он произносит совершенно иное.

— Извини, Гермиона, как видишь, не получится занятий.

Амбридж по-прежнему улыбается, и остаётся только посочувствовать оборотню.

— Да, профессор.

— Но я подготовил конспект, который вам предстоит изучить, обдумать и пересказать мне на следующем занятии, которое, надеюсь, всё-таки состоится, — голос Люпина наполняется холодом, — вовремя на следующей неделе. Вон та тетрадь на столе, Гермиона, возьми её и начинай учить.

— Да, профессор. До свидания, профессор, инспектор.

Покидая кабинет, слышу следующий «последний» вопрос Амбридж.

— Чему вы учите мисс Грейнджер отдельно от остальных учеников, уважаемый Ремус?

Кхех, расскажи он правду, думаю, Долорес прямо там бы удар хватил. Но Люпин не расскажет, будет бесстрастно твердить о дополнительных занятиях, кивать на прошлые года, когда возникали пробелы в образовании, в общем, останется спокоен, невозмутим и непоколебим. Как показывает практика, очень действенная тактика, против тех, кто вынужден вплетать эмоции в неприятную работу, как Амбридж. Соответственно, она начнёт злиться, выходить из себя, и так далее. В таком состоянии компромат не копают, ибо получается, как правило, ерунда, окрашенная в личностные эмоции.