Дело Кравченко

Теория «железного занавеса» существует в фантастическом воображении ее создателей, это продукт их лицемерия. Эти господа считают для себя более удобным и выгодным только пугать свои народы коммунизмом и даже социализмом, а не серьезно просвещать их, и за этой дымовой завесой делать очень мало или ничего не делать, чтобы серьезно улучшить жизнь своих народов.

Эта теория помогает многим политикам быть в искусственном неведении обо всем том, что творится в Советском Союзе, и лавировать своей политикой по отношению к советскому режиму, в зависимости от их надобностей.

Незачем доказывать убожество таких идей. Игра — жалкая, без шансов на серьезный успех.

Никакого «железного занавеса» нет!

Миллионы людей различного положения, покинувших Советский Союз, страну лже-социализма и лже-демократии, принесли западному миру ужасный опыт и знания о кремлевском царстве современных Чингис-Ханов.

Те, которые хотят видеть и слышать правду, как бы горька она ни была, могут познать ее в полном разнообразии: как о несчастьях народов России, так и о деятельности институтов советской диктатуры, о ее политике, равно, как и о ее целях.

Я могу повторить то, что я сказал в своей книге: борьба с советской диктатурой — это не только дело народов России, но кровное дело всех прогрессивных и честных людей повсюду. Без свободной демократической России мира в мире не будет.

Почему я говорю об этих теориях здесь? Это не просто желание критиковать их создателей. Я говорю об этом потому, что эти теории дезинформируют общественное мнение, дезорганизуют прогрессивные, антикоммунистические силы, дискредитируют народы России и не ослабляют, а, наоборот, — укрепляют советскую диктатуру.

Я не боюсь борьбы! Я ищу борьбы. Я хотел дискуссии на суде, честной и политически-принципиальной по существу книги.

— Я искал этой дискуссии не только по поводу того, что я видел, пережил, знаю и написал, но и по поводу моего поступка. Но все, что здесь произошло со стороны моих противников и советского правительства, только усилили мое убеждение, что я был прав, и я готов, пока живу, бороться, гг. судьи, за эту правду.

И именно потому, что я прав, вы, г. председатель, и вы, гг. судьи, должны решительно восстановить мою честь, честь моей деятельности, и оградить меня от грязи и клеветы. Это не только необходимо для моего настоящего, но и для будущего.

Это право всех людей, защищать свою честь и особенно мое — потому что за эту свободу я заплатил больше, чем кто-либо.

Пусть же ваше решение, гг. судьи, вдохновит на борьбу борцов за свободу и справедливость, и бескомпромиссно и жестоко покарает душителей свободы, независимости и прогресса.

Последние речи ответчиков

Морган и Вюрмсер произносят один за другим краткие речи, в которых повторяют в общих чертах то, что было ими сказано в первый день процесса. После чего председатель закрывает прения и объявляет, что приговор будет вынесен в понедельник, 4 апреля.

Приговор

В понедельник, 4-го апреля, заседание 17-й камеры Сенского исправительного суда было перенесено из 10-й камеры в 17-ю, которая в два раза меньше той, где происходило в течение двух месяцев слушание дела В. А. Кравченко. День был летний, ветреный, почти жаркий. За две недели перерыва в Париже наступила весна.

В 1 час дня не только все скамьи были заняты, но буквально некуда было яблоку упасть — люди сидели, стояли в проходах и у окон, двери не закрывались от напирающей в зал толпы.

Журналисты, фотографы, адвокаты, жандармы, публика — все теснились, кто где мог, когда в 1 час 15 минут сам Кравченко, в сопровождении своих адвокатов, появился на своем месте. Он был несколько бледен.

Вслед за ним, из другой двери, появились гг. Морган и Вюрмсер, их адвокаты, несколько свидетелей-друзей «Лэттр Франсэз».

Прозвучал звонок, публика встала, и в напряженной тишине вошел быстрым шагом председатель Дюркгейм, двое судей и греффье (секретарь трибунала).

Сейчас же этот последний объявил, что будет прочитан приговор по иску Кравченко.

Первый иск

Первый из трех исков предъявлен В. А. Кравченко «американскому журналисту» Симу Томасу и Клоду Моргану, как ответственному редактору «Лэттр Франсзз». Председатель Дюркгейм читает первое заключение:

«Принимая во внимание, что г. Кравченко привлек к суду Сима Томаса и Клода Моргана за публичные оскорбления и диффамацию, напечатанные в газете „Лэттр Франсэз“ в статье Томаса 13 ноября 1947 года, под названием „Как был сфабрикован Кравченко“,

принимая во внимание, что эта статья содержит в себе следующие оскорбительные для Кравченко строки (следует цитата),

принимая во внимание, что Кравченко нашел в этих строках клевету, могущую нанести ему ущерб, и привлек вышеназванных лиц к ответственности, вчинив им иск в 3 миллиона франков, и требуя напечатания приговора на страницах газеты,

принимая во внимание, что 8 ноября 1948 года суд уже обсуждал вину Сима Томаса и, таким образом, ныне предстоит решить вопрос о Клоде Моргане,

принимая во внимание ст. 35 закона 29 июля 1881 года и дополнение к ней от 6 мая 1946 года, по которым от диффаматоров требуются доказательства их утверждений в лице показаний свидетелей и предъявления документов, принимая во внимание, что диффамация касалась трех определенных пунктов а именно:

1) Кравченко не автор своей книги, так как написал в свое время всего 60 страниц, которые никуда не годились,

2) Кравченко в свое время был осужден за мошенничество,

3) Кравченко — пьяница и в свое время был выгнан за безнравственность с завода в Никополе, и его долги уплатили другие,

принимая во внимание, что Кравченко доказал, что он начал писать свою книгу в апреле 1944 года, и писал ее до июля 1946 года; что в марте этого года он представил 600 страниц своей рукописи в одно издательство (в переводе Маламута), но издательство отказалось ее взять, после чего он подписал контракт с издательством Скрибнера,

принимая во внимание, что Кравченко утверждает, что он не раз правил текст книги, с помощью переводчика Б. Никольского, и правил гранки так, что ему пришлось дополнительно за это заплатить,