Дело кролика

Любка в сердцах завертела колесиком, ища другую частоту. В какой-то момент сквозь политическое громогласие прорвалась приятная музыка из «Лебединого озера». Успокоившись на этом, Любка сварила овсянки, намешала туда сырого фарша и выпустила из комнаты Мулю.

Муля вошла со степенным и даже немного оскорбленным достоинством. Ощерив зубки, она выела из овсянки весь мясной фарш и, переваливаясь, затрусила к двери. Глаза у нее поблескивали, как от маслица.

Любка со вздохом поменяла рабочий халат на не очень замызганный, затянула на Муле ошейник и вышла с ней во двор. У подъезда стоял Артем сотоварищи и Валентин Сергеевич — сосед с четвертого этажа. Все курили.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — говорил один из эскулапов, когда Любка выходила из парадного.

— Подождите, Саша! — непонятно нервничая и отчаянно разминая сигарету перебивал Валентин Сергеевич. — Не стоит так сразу… Может быть, общая ситуация изменится к лучшему… Вот вы представьте себе; я кандидат наук, имею публикации, а зарабатываю меньше, чем какая-нибудь студентка, которая приходит ко мне на пересдачу. А она просто девочка на телефоне в кооперативе.

— Я не знаю, сколько вы теперь будете получать, Валентин Сергеевич, — со знанием дела ухмыльнулся медик, — но знаю, что будете преподавать.

— Ну как «что»? Я специалист по древнему миру.

— Вот-вот! «Рабовладельческий строй в Месопотамии как образчик развитого социализма».

— А мы пойдем защищать границы советской империи от полчищ империалистических гуннов, — глядя в небо, предрек Артем.

— Вы чего, ребята? — Любка растерянно стояла перед ними, не постигая происходящее.

— Да, собственно, ничего, Любаша… Были студенты, будем старшины.

— В лучшем случае, — оптимистически добавил Саша.

— Учиться надоело? — с надеждой спросила Любка, предчувствую что-то нехорошее.

— Это государству скоро надоест, что мы учимся… А ты что ничего не слышала, Люба? У нас коммунистический переворот.

— А? — успела удивиться Любка. Муля отвлекла ее от дальнейших расспросов; подрагивая и перебирая коготками, она отчаянно тянула поводок в сторону: на горизонте показался кобель.

— Тихо ты! К ноге!

Муля не отступила ни на шаг. Она подалась вперед и обмахивалась хвостом, точно кокотка — веером.

— Что, Люба, собачка не слушается? — весело гаркнул генерал, появляясь на ступеньках. Он был в парадном мундире, со всеми наградами и вещавшим о новой власти приемником в руке. Генерал подошел и возвысился над Мулей:

— Не для того мы Советскую власть восстанавливаем, чтобы всякая сука саботаж разводила!

Муля на мгновение презрительно скосила глаза наверх и стала смотреть в прежнем направлении. Генерал взревел, как заводящийся танк:

— Да если мы Чехословакию за неделю подмяли, неужели на тебя управы не найдем, потаскушка?!

С радостной злостью он обернулся к медикам:

— Ну что студенты? Вспомнили, сколько у вас было по истории КПСС? А ну покажите зачетки, я проверю!

Генерал довольно хохотал. Студенты, сбившись потеснее, стряхивали пепел с сигарет.

— А песню строевую спеть не хотите? «Мы красные кавалеристы, и про нас…»

Генерал маршировал на месте и в такт размахивал руками.

— Ну-ка, мальчик, иди сюда! — крикнул он, завидев Мишеньку, приближавшегося наконец-то к дому с «Белым аистом» в сумке. — Спой нам что-нибудь строевое!

Генерал поводил колесиком приемника и раздался «Танец маленьких лебедей».

В Москве бананы — дефицит, За ними очередь стоит, Хочу банан! Хочу банан! —

радостно завопил Мишенька на знакомый мотив.

Ужинала Любка вместе с мужем и «Белым аистом». Олег так поздно вернулся из вечернего рейса, что детей уже пришлось уложить и они не услышали последних политических комментариев:

— На дорогах… (комментарий), одни пробки! Ни пройти, ни проехать, как с ума все посходили сегодня!

— Говорят, опять коммунисты у власти.

— Это правильно! — Олег одобрительно хлебнул щей. — Хоть порядок в стране будет.

Позвонили в дверь.

— Люба, привет, это опять я, — торопливо сказал Артем. — У тебя дождевика лишнего не найдется? А то мы с Сашком к «Белому Дому» идем, там, говорят, наши собираются.

— Что, дождь начался? — тоскливо крикнул с кухни Олег. — Вот зараза, я только машину помыл!

С утра, разнеся по участку почту, Любка вывела Мулю погулять. Та проявляла все признаки неблагонадежности. Теперь при виде каждого встречного кобеля она настоятельно повизгивала, а ушами и хвостом орудовала, точно флажками, которыми подают сигналы с кораблей. Любка взяла наперевес корявую хворостину и мрачно прикидывала, сколько же еще в их квартале наберется собачьих особей мужского пола. Не менее дюжины претендентов на Мулю заполонили абсолютно пустынный до этого скверик в считанные секунды и сейчас кружили рядом, как голодные акулы. Мелкие, крупные, поджарые, колченогие, со слезящимся затекшим глазом и хребтом, выпирающим из проплешин, безнадежно подволакивающие лапу, но с твердым намерением не упустить свой шанс. Кобели жадно дышали и, дрожа, принюхивались.

Мимо прошел генерал. Генеральский мундир был слегка запылен, словно его не снимали со вчерашнего дня.

— На парад идете, Альберт Петрович? — окликнула Любка.

— В киоск, за «Правдой», — бросил генерал вполоборота.

— А нам в отделение «Правду» не доставляли.

— Вот и разберемся, почему, — сказал генерал, ускоряя шаг.

В прямо противоположном генералу направлении — со стороны автобусной остановки — двигался Валентин Сергеевич. Вид у него был, как у полярника, снятого с дрейфующей льдины.

Валентин Сергеевич отрешенно погладил затрусившую к нему Мулю.

— Что, гуляешь, Му-Му? А Белый Дом не хочешь посторожить? Одну ночку? Под дождем?

Валентин Сергеевич распрямился и посмотрел в пространство левее любкиного лица.

— Знаете, я никогда не был сторонником народовольческого фанатизма… Те, кто остался, видимо считают, что это целесообразно — взрывать одной бомбой и себя и царя. Но весь парадокс в том, что именно царя-то взорвать и не удастся. Хорошо, что танки сегодня не пошли…

Следующими в параде планет были две сестрички-старшеклассницы с третьего этажа. Жили они прямо напротив Артема и частенько зазывали к себе «послушать музыку и помочь немножко по биологии». Сестрички выскочили из подъезда, допудриваясь и взбивая челки.

— Девки, вы куда с утра пораньше? — весело удивилась Любка.

— К мальчикам! — на бегу выкрикнула одна из сестер.

— На баррикады! — томно добавила вторая.

Отвлекаясь на разговор, Любка потеряла бдительность. Муля, изощрившись, выгнула шею, прижала уши, дернулась и осталась без ошейника. Рванула с места она молниеносно.