Дело о Невесте Снежного Беса

Джинна я скорее почувствовала, нежели увидела. Что-то двигалось к нам, поднимая тучи снежной пыли. Темно-сизое, клубящееся облако, часть которого не была проявлена и создавала тяжелую тень. Казалось, небо, затянутое серой хмарью, опустилось ниже и взбурлило, повторяя перемещение невидимого существа. Все, что попадало в тень, искажалось жаром, будто от тлеющих углей. Подобные духи всегда наполовину на Той Стороне. И приходя в наш мир, приносят часть ее с собой.

— Джинн? — проговорил МакАлистер с легким удивлением.

Улыбка сошла с его лица. Но он продолжал стоять рядом с псом, расслабленно сложив ладони на набалдашнике трости. Ку-ши тихо заскулил, отступая, и я с радостью увидела, как он убрал свою огромную лапу с груди Тони.

Антон уронил дрожащую руку, но продолжал лежать. Я сделала осторожный шаг вперед, но услышала в голове негромкое:

— Прикройся. И друзей уведи. Сейчас здесь будет жарко.

— Все назад! — заорала я.

Ребята, настороженно наблюдающие за приближением темного облака, взбежали по ступенькам. Все мы, стоя плечом к плечу, подняли палочки.

— Лу, что происходит? — спросила Ксеня.

— Это тот самый джинн. Из мобиля. Я его освободила.

— Ох, Лу! — выдохнула Марья. — Это опасно!

— Знаю. У нас нет другого варианта.

Я слышала, как подруга вполголоса объясняет ситуацию остальным ребятам.

— Тони, там Тони… — пробормотала я умоляюще.

— Я обещал ему спасение, а не смерть, юная госпожа, — фыркнул джинн. — Джинны никогда не нарушают своих обещаний. Иди сюда, собачка. Узнаю тебя, шавка Мэб, и ты, вижу, меня признала.

Ку-ши бросился прочь. Перед ним разматывалась ярко-зеленая тропа, теряющаяся в вихре эктоплазмы.

— Пытаешь улизнуть на Третий Путь, к хозяйке? — пробурчал джинн. — Ну нет! У нас с тобой счеты, пёсик. Я еще помню ту Дикую Охоту, в которой был дичью. Теперь твоя очередь.

Адского Пса вытянуло из воронки и протащило по снегу. Джинн невидимой рукой поднял его над землей за хвост. Ку-ши взвизгнул и начал уменьшаться в размерах. Через несколько секунд в воздухе верещал лохматый щенок с шерстью, цветом напоминающей мох. Щенка отбросило в сторону… и он принялся с паническим визгом носиться в клетке, сплетенной из клубов темной тучи.

— Посиди пока тут! — хохотнул джинн.

— Браво! — тихо сказал Милли.

— Я начал верить, что мы все выживем, — слабым голосом сказал Фодя.

— Ребят, приготовились. Пытаемся прорваться к Антону Макаровичу, — проговорил Бронислав.

Масса тьмы, в которой угадывались очертания огромного тела, развернулась к МакАлистеру. Тот казался невозмутимым. Противники замерли, оценивая друг друга.

— В клетку его, — пробормотала Марьяша.

— Это не так просто, — скрипя зубами, сказала я.

— Угу, — пробурчал Лексей, — этот чувак весь в апгрейдах от Мэб. Моя псевдо-сестричка сказала, что Королева сделала его чуть ли не сильнее себя.

Я наклонила голову, прислушиваясь к словам джинна в голове.

— Что он говорит? — нервно спросил Фодя.

— Говорит, чтобы мы не боялись. За несколько столетий заточения этот джинн обрел могущество и стал ифритом. К тому же, — я вздохнула, — он и Мэб, еще в том своем воплощении, когда-то были любовниками. Он знает ее слабые стороны. Заточение – это ее месть. За измену. Он влюбился в другую. И она была фейри… кажется…

— Мужчины, — Ксеня покачала головой.

— Ну все, понеслось, — выдохнул Бронислав. — Накрываемся барьером – и к Олевскому!

Под плотным барьером было тесно и душно. В нескольких метрах от нас полыхал снег. Демон и Джинн сражались адским огнем и холодом преисподней. Ифрит напирал, демон не уступал. Мы дружно вскрикнули, когда полог зацепило полыхающим деревом, вырванным с корнями, но барьер выдержал.

— Тони! — я не выдержала: вырвалась из-под полога за несколько метров до окровавленного сугроба, вскрикнула от невыносимого воя и грохота, ударившего по барабанным перепонкам, зажав уши, добежала до мужа. Ребята поспешили накрыть меня и усилить защиту.

— Тони! Тони! — мои руки были в крови, но я не знала, что делать.

— Он жив, Лу. Не паникуй, — проговорила Ксеня. — Боже, какие страшные раны.

Подруга всхлипнула.

— Коловрат, я дам ему коловрат, — бормотала я. — Я зашью, я умею. Я все помню… стазис…

— Нет, не в этот раз, Лу, рано, — вдруг тихо, но ясно проговорил Тони. Он смотрел на меня одним глазом, второй стал щелкой. — Марья Сигизмундовна… попробуйте… вы сможете… иначе… какой смысл…

— Я? Антон Макарович! Я же не умею!

— Пробуй, Марья, — злобно прошипела Ксеня. — Быстро! Пробуй, валькирия недоделанная! Чему там тебя в семье учили, по материнской линии? Хотела павшего воина? Вспоминай! Практикуйся!

Марьяша беспомощно застонала, но подвинулась поближе. Поводила ладонями над окровавленной грудью:

— Ава таим, ад могум… моргум… вивасит… э-э-э… ремедиум…иус… мэ.

Тони вздрогнул, на губах вздулись алые пузыри. Я закрыла лицо руками, но услышала спокойный голос Милли:

— Хорошо, Марьяша. У тебя получается. Больше веры. Тебе нужно подключиться к вашему семейному Источнику.

— Да-да… по силам моим… по праву павшего воина… — крепнущим голосом продолжила Марья. – Все… это все… Антон Макарович, я больше не могу. Скажите, как вы?

— Буду… тебе должен… много баллов. И после смерти сразу к вам… в Вальхаллу… там хорошо… но не ждите меня скоро.

Тони смотрел на меня ясным взглядом. Раны зажили, даже кровь – ужасное пятно, повторяющее очертание тела – исчезла, и на плечах мужа таял снег белый снег. Барьер гудел, но держался. Я одновременно смеялась и плакала. Однако Тони продолжал лежать. Мне не нравился его взгляд, он был слишком сосредоточенным, и при этом обращенным куда-то… вовне. Казалось, мужа совсем не интересовала баталия между джинном и демоном. Я положила голову Тони к себе на колени, то и дело касаясь гладкой кожи на том месте, где были ужасные разрывы от когтей Ку-ши. Марьяша, бледная и совершенно ошарашенная, сидела рядом с Фодей. Он держал ее за руку.

— Теперь ты, Мефодий, — сказал Тони. — Знаешь, кто ты?

— Ве…ведьмак? — мучительно покраснев, спросил Пупрыгин.

— Ведьмак, — согласился Тони. — Колдун. Ноктюрн. Работаешь с темной энергией, анти-коловратом, напрямую, но и на светлую влиять можешь… слабо. Вас еще называют мастерами-демиургами. Этот мир не совсем твой родной, ты должен был родиться в другом. Однако всему свое место и предназначение. Будет тяжело, но ты держись, — Антон помолчал. Я смотрела на него непонимающе. Что за разговоры? Нам сейчас или бежать, орать и звать на помощь, или с головой в битву. А он… словно завещание зачитывает. — Откроешь мне дверь, Фодя? Сможешь?