Дело о похищенных туфельках
Шрифт:
Но уже во вторую минуту стало понятно: все это ей лишь примечталось, почудилось! Потому что стоило матери раскрыть рот, как сразу перестало казаться, а стало ясно: тут действительно ничего не изменилось.
— Надеюсь, ты бросила свои танцульки, чтобы наконец заняться каким-нибудь нормальным делом, — сказала мама.
— Не бросила, — ответила Тони, беря кусочек пирога.
Остыл, конечно, но все равно наверняка вкусный! Мама удивительно хорошо готовила. И вдохновенно! Многолетняя работа поваром ничуть не поумерила этого вдохновения. Говорят, что от однообразной работы кулинары в конце концов заражаются равнодушием и все блюда из их рук начинают выходить совершенно обычные, даже пресные.
—
— Нет, не вернулась, — ответила Тони.
— Тогда зачем ты вообще пришла? — спросил отец из комнаты. — Денег просить?
Вот тут-то Тони и выскочила из дома, схватив под мышку сумку, едва сунув ноги в туфли и забыв положить на стол пирог. Отличный, вкусный, волшебный пирог с мясом… Так и шла по улице, плача и жуя этот чудесный кусочек, пахнущий домашним уютом. Почему родители были так жестоки? Почему бы им не смириться с тем, что Тони — танцовщица? Хорошая, между прочим, танцовщица, раз танцмейстер Бато постоянно просит ее подменить на занятиях или вести детский класс! Она зарабатывает ничуть не хуже, чем отец в своем кредитном отделе или чем мать в семейном ресторане «Сладкий день» — а если выиграет конкурс, если займет одно из двенадцати призовых мест, у нее будет и приз, и повышение в карьере! Разве это плохо? Но нет, мама думает, что Тони была бы хорошим бухгалтером, а танцевать — неприлично. Вертеть задом. Показывать ноги и грудь, почти обнаженные и в блестках. Разубедить невозможно — мать никогда не включает телевизора, если там идет трансляция с фестиваля, или репортаж о студии танцев, или что-то похожее. Она считает, что любит музыку — но исключительно старых композиторов, чьи композиции игрались еще на балах два века назад. О, их и по сей день играют, эти скучные степенные мелодии, под которые следует передвигаться по скучному квадрату, растопырив руки и потупив глазки.
Но Тони любит современные традиционные парные танцы, которые, вот беда, в своей традиции насчитывают всего семь десятков лет. По мнению мамы и папы, они не прошли проверку временем. По их авторитетному мнению, их попросту еще не существует! Хотя отцу только сорок пять, а маме сорок, и сами они еще не набрали столько лет, сколько существую парные традиционные танцы!
Тони и сама не заметила, как начала злиться. Но она всегда считала, что злиться лучше, чем плакать. Она чуть было не свернула к трамвайной остановке, как вдруг увидела название улицы. Сверила его с тем, что значилось на записке новой знакомой.
Конечно, не слишком-то прилично приходить в гости и приносить свои проблемы, едва только познакомившись. Но время было позднее, домой возвращаться не было уже никаких сил. К тому же Тони боялась, что там снова сидит Мэтт со своей противной подружкой — хоть она и уговорила домовладельца сменить замок, все равно почему-то казалось, что Мэтт непременно там окажется, в съемной квартире. И еще постоянно чудился запах чужих духов, горячих тел, блестящих, словно облитых маслом, и секса.
Нет! Ей так страшно не хотелось идти обратно или в съемную квартиру, что даже неловкость улетучилась. К тому же ведь Лидия сама предложила!
Антония поднялась по ступенькам незнакомого дома на второй этаж и позвонила в дверь — добротную деревянную дверь, выкрашенную бордовой краской. И уже через несколько секунд Лидия открыла — босая, в брюках и светлой домашней рубашке, напоминающей мужскую. Темные волосы она убрала назад, открыв симпатичное, может, чуточку грубоватое лицо и красивые карие глаза. Нет, где же она все-таки видела этот проникновенный взгляд?
Тони не успела понять или вспомнить. Лидия пожала ей руку, и ощущение знакомости тут же куда-то сгинуло. Затем девушка окинула взглядом
всю несчастную фигуру и заплаканное лицо Антонии и спросила:— А вы тоже считаете, что мороженое не помогает от печалей?
Вопрос был неожиданный, и Тони не сразу нашлась с ответом.
— Входите-входите, Тони, — сказала Лидия. — У нас тут небольшой печальный девичник. Порыдаем вместе?
Непохоже было, что она собиралась рыдать. А вот ее подруга, что сидела на диване — точно намеревалась. Тони неловко присела на стул рядом со столиком, где красовалось ведерко мороженого, получила от Лидии ложку и вдруг сказала:
— Мне кажется, мороженое помогает. Мне уже легче.
— Вы еще не попробовали, — сказала грустная блондинка, что сидела на диване.
— Но уже почему-то легче, — улыбнувшись, повторила Тони, и блондинка улыбнулась в ответ.
— Меня зовут Ода, — сказала она.
— А я Антония, — представилась Тони.
Лидия Пай села на пол, спиной к дивану, и теперь смотрела сверху вниз.
— Все-таки я вас где-то видела, Лидия, — сказала Антония.
Девушка пожала плечами.
— В одном городе живем, — ответила она. — Давайте делиться печалями, девочки! Мне вот не с кем танцевать даже на любительском конкурсе!
И не успела она это сказать, как Ода подхватила:
— Ощущение, что нормальные мужики вообще куда-то все делись! Правда, сегодня у меня объявился один. Замуж звал!
— Замуж? И вы от этого такая грустная? — удивилась Тони. — Или вы его не любите?
— Любила, — вздохнула Ода и отправила в рот немаленькую порцию мороженого.
Зажмурилась от удовольствия и добавила:
— А может, и до сих пор люблю. Он меня еще зимой бросил, попользовался — и удрал. Уж как я это пережила — слов нет, одни многоточия! А теперь вдруг туда же: пришел и давай говорить, что был неправ.
— И замуж звать, — тихо сказала Лидия и пожала Оде руку.
Блондинка снова вздохнула и зачерпнула еще мороженого.
— Как бы вот понять, с чего он вдруг перестал от меня бегать и сам пришел жениться! А то есть опасение, что просто посмеется надо мной в паре со своим сослуживцем…
— Мне почему-то кажется, что он не такой, — сказала Тони. — Хоть я, конечно, его и не знаю.
Она набрала на кончик ложечки немного мороженого. Вкусно-то вкусно, но ведь надо думать и о фигуре!
— Я вот к своему ни за что не вернулась бы, хоть он на коленках приползи, уж такой мерзкий тип! — продолжила, глядя на ведерко с мороженым. — А ведь мне еще с ним танцевать и танцевать. Я уже даже смотрела в сторону любительского зала. Дай, думаю, выберу себе хорошенького партнера. Одного даже уже присмотрела. Вы, может, видели его, Лидия?
— Ммм? — сквозь мороженое спросила Лидия удивленно. — Хорошенького? А имя у хорошенького есть?
Ода почему-то пихнула Лидию под столом: Тони почувствовала толчок, потому что опиралась на столешницу. Лидия посмотрела на Оду с недоумением. Антония поспешила ответить, чтобы преодолеть эту неловкую заминку:
— Ну, имени я не знаю! Он представился как Лид.
Тут она вдруг вздрогнула, вспомнив, чей именно серьезный взгляд напомнили ей глаза Лидии. И как интересно сложилось: Лидия — Лид! Она посмотрела на новую подругу чуточку внимательней… И именно в этот момент Лидия взяла Антонию за руку.
— Мне кажется, вы рассказали не все, что у вас на сердце, Тони, — сказала она проникновенно. — Но вам уже лучше. Однако что-то пугает вас куда хуже, чем недобросовестный партнер по танцам.
— Я хочу победить, — вырвалось у Тони, тут же забывшей о таинственном сходстве глаз и имен. — Все-таки четыре основных конкурса, три места в каждом… Неужели я недостойна хотя бы одного? Но как только я поставила себе эту цель, все пошло наперекосяк!