Дело о золотой маске

Любой желающий мог подойти и выбрать себе по вкусу. А это означало тщетность попыток отыскать преступницу визуально. Слишком легко перепутать. И в этом случае без скандала не обойтись.

— Это… — Дракаретт, подчеркнув интонационно слово, фыркнул, — объясняется твоей чудовищной неосведомленностью. — Он полюбовался смесью непонимания и удивления, наверняка отразившимися на лице Итена и, наконец, произнес: — Попытка обезопасить прием и не более, инспектор.

К ним подошла еще одна рептилия, отличная от первой лишь голубыми волосами. Перед собой она катила тележку-поднос, на котором в виде усеченной пирамиды стояли бокалы, наполненные золотым, розовым и чуть зеленоватым вином. Дракаретт подхватил верхний, Итену не осталось ничего иного, как последовать его примеру.

— Взгляните на эти маски, — продолжил лорд, кивнув в сторону тележки, еще раз проехавшей мимо. — Все они изготовлены лучшими мастерами, непохожи одна на другую и могут считаться произведениями искусства. Однако собранные в одном месте выглядят дешевкой.

— Только мне от этого не легче. Рептилий от людей можно отличить без труда, но сколько гостей надело эти маски! — уже не столько прошептал, сколько прошипел Итен. Он терялся в догадках: преступная ли то случайность, либо ловушка твари из тонкого мира.

— Уверяю, ни одного. Кроме тех, кто озаботился подобным образом заранее, — заявил Дракаретт и, тяжело вздохнув, вновь пояснил: — Люди моего круга любят эпатировать общество. А вот уподобляться нижним сословиям — нет. Нарядив слуг в золотые маски, хозяева оскорбили гостей, надевших подобные. Неужели это не ясно? Аристократ, выглядящий слугой, — разве может быть что-нибудь отвратительнее?!

Итен хмыкнул, прикусив нижнюю губу.

— Они пошли даже дальше: с этими тележками. Слуги развозят напитки и закуски — это привычно. Однако слуги, развозящие маски… — Дракаретт покачал головой. — Знают, подлецы, что быть вызванными на дуэль им не грозит.

— Насколько помню, на вашем приеме маски тоже вручали, — заметил Итен.

— У входа. Всякому пришедшему не инкогнито, опоздавшему или узнавшему о приеме в последнюю минуту, возжелавшему почтить мой дом своим присутствием и не имевшему маскарадного наряда, — согласился лорд. — А ты действительно не видишь разницы?

— Можете счесть меня тугодумом или даже… — начал Итен.

— Не сочту. Ты просто не вращался в высшем обществе. Так вот, получить из рук швейцара простенькую маску при входе на бал-маскарад — это одно. А подходить к тележке разносчицы и копаться в предложенном, уподобляясь простолюдью на ярмарке или поварихе, выбирающей овощи разной степени гниловатости — совершенно иное. Ну? Уразумел?

— Нет, но принял к сведению.

— Для твоего успокоения я поинтересуюсь, кто подкинул хозяевам идею, — пообещал Дракаретт. — Учитывая состояние их дома и… шагающих по стенам зверей, на интриги и тонкий расчет они неспособны.

— Или наоборот?

— Или наоборот, — повторил Дракаретт и кивнул. — Но ты ведь не ожидал, что будет просто?

Итен промолчал.

— Так или иначе, а, думаю, у господина инспектора имеется способ ощутить присутствие маски.

Хотел бы Итен быть в том уверен.

— Глаза способны обмануть. Профессиональное чутье — нет.

— Грейл, вы издеваетесь?

— Удачи, инспектор, — шепнул Дракаретт и выделив кого-то взглядом, направился к центру зала.

Итен вздохнул и отошел к пятиугольной колонне, не столько поддерживавшей потолочный свод, сколько установленной для красоты. Вероятно, она, как и с десяток подобных символизировала… ну, что-то символизировала точно. Чтобы одну такую обхватить, понадобилось бы пятеро мужчин, взявшихся за руки. Вряд ли «такие дуры», как назвал бы Лидар, установили бы просто так. Это ж сколько места они скрадывали! У хозяев все же имелся своеобразный вкус. А еще они никак не подчеркивали драконородность.

В доме Дракаретта буквально все предметы напоминали о драконах. Вплоть до столовых приборов. Здесь же ни по фасаду особняка, ни внутри в глаза не бросилось ни одной статуи крылатых ящеров, хотя и животных, и птиц, и рыб, и всяких их сочетаний имелось в избытке (пожалуй, даже переизбытке). И все они пребывали в странных положениях. Несчастная лошадь, спускавшаяся по стене — еще ладно. Но как относиться к пеликану, зависшему вниз головой, подобно летучей мыши? Или к змее, скрученной в галстук, держащей в пасти цепь, на которой раскачивалась люстра?

— Ах, и не говорите, душечка, я никогда-никогда-никогда не прощу ей этого, — услышал Итен едва не возле собственного уха. — Не захвати Р-ра-кх-щина запасное платье, пришлось бы мне, как последней служанке, щеголять в бабочках, еще и напялив золотую маску. Позорище!

Вот так-так… Он не сообразил об истинном предназначении колонн: мест уединения. Где же еще гости могли посекретничать, не рискуя быть увиденными и потревоженными? Правда, при этом им не мешало бы вспомнить о сфере неслышимости. Но то и к лучшему, что не вспомнили.

— Подумать только! Я едва не повелась на нечестную игру. Бедняжка Рогзанна! На нее больно смотреть. А ведь она так гордилась нарядом бледной моли! Говорила, что буквально неотразима, облачаясь в него.

Итен едва сдержал смех. Неотразимая бледная моль — его фантазия пасовала перед таким словосочетанием.

— А Вирийа! Я, конечно, не терпела эту зазнайку, но… — девица тяжко вздохнула. — Ей пришлось вообще уехать. А ведь именно на этом приеме она рассчитывала, наконец, добиться от лорда Эрда объявления даты помолвки. Целых полгода дожимала этого хлыща и вот! Хотя, правильно отложила. Не в служаночьих же обносках даты назначать! А все Арька. Это она подговаривала подруг подшутить, так вырядившись. Она же и подшутила, выходит!

Правила приличия требовали от Итена немедленно отойти, но роковые слова о золотой бабочке и заговоре аристократок уже были произнесены. Как и имя зачинщицы. А сам он являлся полицейским, стремящимся не допустить опасности ля Гранвиля. Разумеется, он остался.

— У… не прощу ее! — продолжила негодовать незнакомка. — Безродная выскочка сама подшутила над драконородными!

«Ах, вот в чем дело, — догадался Итен. — Не той породы хозяева. Потому и изображений драконов не видно, а все прочие аристократы хотят насолить, но при этом не отказываются прибыть на маскарад: халяву любят ничуть не меньше простолюдья. Наверняка, и я непросто так. Дракаретт подшутил над худородными богатеями, прибыв в гости с полицейским: и в общество ввел, и не рисковал репутацией».

— Однако теперь ты кошка, — более низкий, глубокий и тягучий голос заставил Итена отступить от колонны. Правда, не столь далеко, чтобы перестать следить за разговором. Тональность ли тронула неизвестные струны души, интонации ли — он так и не понял, но сердце сбилось с ритма. А когда щелкнул механизм, запиравший колонну изнутри — снова. Поскольку именно обладательницу чарующего голоса он видел на набережной, а позднее — у самоходки на набережной. В фиолетовом мундире с нашивками имперской секретной службы: полиции для аристократов, не чета их.