Дело об императорском пингвине (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

– Даже если вор - неизвестный "пятый", то его почему-то интересовали именно эти четыре кассеты.

– Или одна конкретная, а остальные взяты для отвода глаз,- додумалась Васька.

– Правильно. Значит, вне зависимости от того, кто вор, нам сейчас нужно выяснить, чья исповедь представляла интерес (либо кто-то испугался за компромат на самого себя, либо кто-то искал компромат на одного из этих четырех).

– Завгородняя, ты гений!

– Ну должна же я соответствовать подруге- профессорше!

Васька суеверно постучала по столу.

– Ну а дальше что?- Она с надеждой посмотрела на меня.

– Предположим, что вор - один из них...- Я надолго задумалась, принимаясь за вторую чашку кофе, которую услужливо принес старый знакомый бармен Слава.- Как ни крути, надо сужать круг подозреваемых.

– Правильно!- обрадовалась Вася.- Тем более что в моей квартире были только трое из них.

– И, стало быть, только трое могли подсмотреть твой - любезно выставленный на всеобщее обозрение - шифр,- подколола я в очередной раз вспыхнувшую Ваську. Кто эти трое?

– Воропаев, Имант и Соловейчик,- с готовностью ответила подруга.

Так. Старик Воропаев? Вряд ли.

Ты сама сказала, что он искренне убивается по сыну. Соловейчик? Не то.

Во-первых, женщина, во-вторых, ей бы сейчас со своими инцестными проблемами разобраться. Остался Имант. Похоже... Во-первых, бизнесмен.- Это, сама знаешь, люди особенные, отчаянные. Может, он испугался, что пленка окажется в руках партнеров? Да, скорее всего, это - Имант.

К тому же - Борис...

– Све-та!..

– В общем, надо с этим Имантом поближе познакомиться.

В это время Васька листала свою записную книжку и на стол выпала фотография: Васька сидит в комнате рядом с чучелом Императора и с Жужой на руках. Я тут же вспомнила свой конфуз с собачкой во дворе Васькиного дома и на всякий случай спросила:

– Слушай, а у вас Жужа никогда не убегала? В смысле - не пропадала?

– Жужа? Ну она - девочка своенравная. Мы же ее без привязи держим: иногда убежит на день по своим "собачьим делам", а потом обязательно возвращается. А сейчас она с мамой в Петровке, там ей раздолье. Тут на днях - я как раз в Москве была - убежала как-то очень надолго, мама даже забеспокоилась. Но все равно вернулась.

Василиса взяла фотографию, собираясь положить ее в книжку, и в последний момент еще раз перед моими глазами мелькнула гордая голова императорского пингвина. И тогда меня осенило.

– Вась-ка! Я знаю, кто это!

– Кто?- обалдела подруга.

– Это - Полярников! Как же я сразу не догадалась?

– Почему именно он?

– Потому что он - Полярников!

А у тебя украдена кассета с его исповедью и... пингвин.

– Да?..- недоуменно прошептала Вася.- Они что, всегда воруя, указывают каким-то образом на свою фамилию?

Действительно, неувязочка получилась.

– Жаль, а такое совпадение,- огорчилась я искренне.

– К тому же он не был в моей квартире. И вряд ли на такое дело пойдет будущий депутат Думы.

– Да, я об этом не подумала... Но тогда...- снова озарило меня,- это Имант. Точно - Имант!

– Потому что он - Борис! съязвила Васька.

– Потому что ему нужна была кассета с компроматом на Полярникова!

Он бывал у тебя дома, подсмотрел шифр. А пингвина украл специально, чтобы мы подумали на Полярникова.

Он на него специально стрелки перевел, паразит!

Я с торжествующим видом откинулась на спинку стула. Васька смотрела на меня восторженными глазами. Смотрела так, словно я уже представила на суд вора в наручниках. Поэтому я слегка сбавила обороты.

– Самого Полярникова тоже исключать окончательно не будем (все-таки какая фамилия! Полное совпадение!), будем держать его на подозрении. Как вора - на доверии.

– За такую работу мысли и выпить не мешает,- решила Васька.

И заказала по мартини: себе - красного, мне белого.

***

Художника каждый обидеть может.

Смысл этой фразы впервые дошел до меня с утра в Агентстве.

– Что это такое?- сунул мне в лицо Обнорский мой же текст.

– Новелла,- не моргнула я.

– Новелла? Нет, Светлана Аристарховна, это не новелла. Этот жанр по-другому называется.

– Неужели на роман тянет?- ахнула я.

– На роман?- опешил Андрей от такой наглости.- Да ты когда последний раз книгу в руках держала?

– Вчера,- соврала я.

– И о чем же роман?- хитро прищурился Обнорский.

– Ну... Там один тип ужас какой ужасный...- на ходу сочиняла я,влюбляется в красавицу. И по сюжету нужно, чтобы она его поцеловала...

– Ты мне "Аленький цветочек" не пересказывай,- прервал мои воспоминания шеф.- Забирай свою исповедь сексуальной психопатки и иди работай. "Над городом вставала кровавая заря!" - фыркнул Обнорский мне в спину.- И где люди только такой пошлости набираются?

***

– Свет, ты какой маской пользуешься?- Нонка заговорщицки тащила меня в угол.

– Из косточек персика. А что?

– Эффективная?

– Утром наложишь, подходишь к зеркалу... Это кто же такой пупсик розовый? Это что за девочка с атласными щечками? Неужели это я - Нонночка Железняк?

– Ой, Света, купи, а? Надо очень.

– Да ладно, куплю. А - что?

– Потом... Но никому - ни слова.

И Нонна помчалась в буфет, куда только что, по-военному чеканя шаг, прошел Георгий Михайлович.

А я, как всегда, заглянула к Агеевой. Марина Борисовна жаловалась Скрипке на обманувшую ее с утра продавщицу.

– Лешенька, я ведь никогда сдачу не пересчитываю! А таких они сразу засекают. В общем - ста рублей как не бывало.

– Это что,- поддакнул Лешка.- Со мной история еще смешнее произошла... Собрался я за бумагой для факса, беру машину, а тут Каширин с Шаховским: купи, мол, пива заодно, все равно на машине едешь.

В принципе Андрюха таких дел не поощряет, но июль стоял - пекло!

В общем, захожу в алкогольный отдел, прошу шесть бутылок. А пиво, что важно подчеркнуть, в тот период по шесть рублей было. Даю продавщице полтинник, она мне - шесть бутылок и... четыре рубля сдачи. А я во время покупки тоже за деньгами не слежу...