Дело об императорском пингвине (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

Мы вышли из Агентства, дошли до "ватрушки" и сели на лавочку прямо в центре площади. Разваленный дом у моста неожиданно изменил внешний вид этой части Фонтанки. Уже успевшие загореть женщины проносились мимо в красивых авто. Было ощущение, что я нахожусь в каком-то незнакомом мне городе. Или это было предчувствие чего-то нового впереди? Предчувствие любви?

– Ты слышала, что у Обнорского - новый роман?- хихикнула Нонна.

– С чего ты взяла?- насторожилась я.

– Да все с утра в Агентстве только об этом и говорят. Ну Андрей Викторович, ну дает! Ведь под сорок уже, а какой ходок!

– А все-то откуда знают?- не унималась я.

– Ну во-первых, Агеева утром слышала, как Повзло наезжал на Обнорского. Что, мол, ты за дурак такой, вечно вляпаешься, создаешь себе проблемы на пустом месте.

– Ну это еще ничего не значит,- резонно заметила я.

– А Обнорский вроде как оправдывался,- продолжала Нонна.- И что-то дальше про роскошную девицу, которая сама голая в руки бежит...

– Так уж и сама?- обиделась я.

Как жаль, что нельзя Нонке рассказать о том, что это не я, а Обнорский выскочил на пляж в неожиданный момент.- А откуда Повзло узнал?- вдруг снова удивилась я.

– А Повзло - от водителя. У Андрея Викторовича что-то джип забарахлил, и он поехал на радио на редакционной "Ниве". А водитель, копаясь в его джипе, обнаружил в багажнике растерзанные бабские шмотки.

Я почувствовала, что начинаю краснеть.

– И?..

– И... Ты же знаешь нашего водилу... Трепло кукурузное! Он в Агентстве всем и разболтал.

Про изодранную грейдером одежду на пляже я совсем забыла. Оставалась только надежда, что по грязным тряпкам трудно будет определить их принадлежность конкретному человеку.

Правда, на маечку в то утро я прикрепила маленького серебряного Тельца - мой знак зодиака, подаренный Агеевой. Но невнимательный, хоть и болтливый водитель мог его не заметить. Или - не узнать. Хоть бы...

– Света,- вдруг невпопад сказала Нонна,- а тебе Зудинцев - как?

– В каком смысле?

– Ну... Как мужчина...

– Я же с ним не была, как женщина. А ты - что?..

Нонна порозовела и стала совсем хорошенькой.

– Ну и правильно! Вот и молодец,- поддержала я ее.- Лето наступает, дети на даче в Выборге...

А Георгий Михайлович, по-моему,- ничего себе мужичок! Ты только не теряйся.

***

Вечером ко мне заскочила Василиса: мы должны были обменяться информацией по "делу об императорском пингвине".

– Света, Полярников чист! Я только что от него. Мы два часа говорили. Какой он все-таки замечательный человек, сколько для города делает. И Иманта, естественно, не знает. Еще удивился, что бывают такие странные фамилии. Ты, наверное, права: похоже, что это все-таки Имант. Что ты про него узнала?

Что я узнала про Бориса? О, я многое могла бы рассказать Ваське о нем.

О его тонких смуглых пальцах, на которых вечерами таинственно пляшут блики свечей. О его бездонных очах.

О мужественном подбородке с ямочкой, как у Спартака...

Я уже почувствовала знакомую слабость в ногах, когда запел мой мобильник. И тогда ослабли и мои пальцы, потому что отдаленным нарастающим громом в телефонной трубке раздался голос Бориса: "Светлана, мне не дождаться завтрашнего вечера. Может быть... если это кардинально не меняет ваши планы... мы могли бы увидеться сегодня?"

У меня перехватило дыхание. На меня вопросительно смотрела Васька.

Подруга моя милая, еще немного и я возненавижу тебя!

– Нет. Я не могу сегодня. Совсем не могу. До завтра!..

Я поспешно, чтобы не передумать, нажала клавишу отбоя.

– Кто это был? Обнорский?- лукаво спросила Василиса. Естественно, Васька была единственной, кому я рассказала о веселой интрижке на пляже.

– Нет, не Обнорский.

Как я хочу видеть Бориса!..

Кстати, а почему это мне не звонит Обнорский?..

***

Утром мне показалось, что на меня как-то по-особому, с повышенным любопытством, посмотрела Агеева.

– Выглядишь сегодня - на миллион долларов,- проворковала она, поправляя мне бретельку на новом сарафане.

– А всегда - на рубль?- парировала я. В дни повышенной медоточивости Агееву побаивалась даже я.

– Ну колись, колючка!- Марина не обратила внимания на мой выпад.Небось нового мужичка подцепила? Кто он? Каков собой?

– Хорош, как Аполлон,- честно сказала я, вспомнив Бориса.

– Так уж и как Аполлон?- подколола Агеева.

– Чистой воды - Бог! Но самое главное - голос. Знаешь, я когда слышу его голос - просто таю.

– Голос?- хмыкнула Марина.- Ну да, пока не рявкнет, пока не рыкнет.

– А чего это он на меня рыкать должен?- удивилась я.

– Ну, милая, не ты - первая, не ты - последняя.

– Все, что до меня - не считается,- отрезала я, направляясь в свой кабинет.

– А после тебя - хоть потоп!- не сдавалась Агеева.- Кстати, Света, а ты почему перестала носить моего Тельца?

– Серебро к рыжему сарафану не подходит.

***

– Ну что нового на планерке было?- спросила я Соболина, только что вернувшегося с ежепятничных посиделок у начальства.

– Не планерка, а сплошной дурдом!- махнул рукой Вовка.

– Боги на Олимпе гневаются?

– Не то слово. Сплошной ор и крик.

– Кто - на кого?

– Да на этот раз вдруг сцепились Обнорский с Лукошкиной. Анька вопила, что ей надоело вечерами и ночами сидеть с текстами Спозаранника, что вечерами и ночами у нормального человека должна быть личная жизнь. Обнорский орал, что она не нормальный человек, а юрист "Пули" с ненормированным рабочим днем и что про ее личную жизнь знать ничего не хочет и вообще запрещает ей всякую личную жизнь.

– Во дает!- опешила я.- Чего это он?

– А хрен его знает! Как с цепи сорвался.

– А Анька?

– А та вообще сказала, что в таком случае увольняется, хлопнула дверью и убежала с планерки.

– Ничего себе - дела!- ахнула Анюта Соболина.- Пойду проведаю Лукошкину. Может, ей чего надо?..

Я вышла за ней следом. В коридоре одна Анюта утешала другую:

– Да плюнь ты, Аня.- Соболина участливо погладила Лукошкину по плечу.У него же это бывает: вдруг раз - и мигрень. Вот и орет. А ты - три к носу. Заведи любовника. Замуж выйди...