Дело вдовы Леруж

— Да, люблю, — пролепетала она. — Разве ты не знаешь? Почему ты спрашиваешь?

— Почему? — отвечал адвокат, отпуская ее руки. — Почему? Потому что, если ты меня любишь, тебе придется это доказать. Если ты меня любишь, ты уедешь вместе со мной, все бросишь и бежишь со мной, причем немедленно: время не терпит.

Молодой женщине стало страшно.

— Боже правый, да что случилось?

— Ничего. Видишь ли, Жюльетта, я слишком тебя любил. И когда у меня кончились деньги, которые были нужны для тебя же, на твои прихоти, на твои капризы, я потерял голову. Чтобы добыть денег, я… Я совершил преступление, понимаешь? Меня преследуют, я должен бежать. Хочешь уехать со мной вместе?

Глаза Жюльетты расширились от изумления, она еще сомневалась.

— Ты совершил преступление?.. — начала она.

— Да! Хочешь знать, что именно я сделал? Я совершил убийство, я убил! И все это ради тебя.

Адвокат был убежден, что, услышав это, Жюльетта с ужасом отшатнется от него. Он заранее смирился с тем, что вызовет у нее страх, какой внушают убийцы. Он полагал, что она отпрянет от него, как от зачумленного. Может быть, закатит истерику. Да мало ли что? Пойдут слезы, крики, вопли о помощи, о спасении. Но он заблуждался.

Жюльетта бросилась ему на шею, повисла на нем, целуя с такой страстью, с какой не целовала никогда раньше.

— Да, я люблю тебя, — приговаривала она. — Люблю! Ты пошел ради меня на преступление. Значит, ты меня любишь, у тебя есть сердце. А я не распознала тебя.

Да, дорогую цену пришлось заплатить Ноэлю, чтобы возбудить страсть мадам Жюльетты, но он и не думал об этом.

На миг его охватила безмерная радость, почудилось, что еще не все потеряно.

И все же он нашел в себе силы разорвать объятия любовницы.

— Нужно идти, — сказал он. — Хуже всего, что я не знаю, откуда грозит опасность. Для меня загадка, как они докопались до истины…

Жюльетте припомнился странный сегодняшний гость, и она все поняла.

— Это же я, я выдала тебя! — вскричала она, ломая в отчаянии руки. Ты это сделал во вторник, да?

— Во вторник.

— А я, ничего не подозревая, рассказала про это твоему другу, ну, старику, как его, Табаре. Я решила, что это ты его послал сюда.

— Сюда приходил Табаре?

— Да, совсем недавно.

— Тогда бежим! — воскликнул Ноэль. — Немедленно бежим! Чудо, что до сих пор за мной еще не пришли.

Он схватил ее за руку и потянул за собой, но Жюльетта вырвалась.

— Погоди, — сказала она. — У меня тут золото, драгоценности, я хочу взять их с собой.

— Не надо, оставь. У меня есть деньги, много денег. Бежим…

Но она уже открыла шифоньерку и бросала без разбору в маленький саквояж все, что представляло ценность.

— Ты погубишь меня, погубишь, — повторял Ноэль.

Он говорил, а сердце его полнила радость.

«Какая беззаветная верность! — думал он. — Она по-настоящему любит меня. Ради меня она без колебаний готова отказаться от спокойной, безмятежной жизни, готова пожертвовать собой».

Жюльетта уже застегнула саквояж и торопливо надевала шляпку, как вдруг раздался звонок.

— Это они! — вскричал Ноэль, побледнев еще сильнее, если только такое возможно.

Жюльетта и ее любовник напряженно прислушивались, словно окаменев; глаза у них испуганно расширились, на лбу выступил пот.

Снова прозвенел звонок, потом еще раз.

Вошла на цыпочках Шарлотта и шепотом сообщила:

— Их там много. Я слышала, как они переговариваются.

В дверь уже не звонили, а стучали.

С площадки до гостиной долетел мужской голос, и можно было явственно разобрать слово «…закона».

— Все, конец, — пробормотал Ноэль.

— А по черной лестнице? — спросила Жюльетта.

— Будь спокойна, они про нее не забыли.

Жюльетта пошла проверить и вернулась мрачная и удрученная. На площадке она услышала чьи-то осторожные шаги.

— Но должен же быть какой-то выход? — в ярости воскликнула она.

— Да, — отвечал Ноэль. — Нужно только решиться. Я дал слово. Они открывают замок отмычкой. Заприте все двери на засов, и пусть их взламывают, это даст мне время.

Жюльетта и Шарлотта выбежали из гостиной. Ноэль же, прислонясь к камину, вытащил револьвер и приставил к груди.

Но в этот момент вернулась Жюльетта; увидев у любовника револьвер, она стремглав бросилась к нему и успела ударить его по руке. Прозвучал выстрел, пуля вошла Ноэлю в живот. Он испустил душераздирающий крик.

Он пошатнулся, но ухватился за каминную полку и остался на ногах. Из раны потоком хлынула кровь.

Жюльетта вцепилась в него, пытаясь вырвать револьвер.

— Не убивай себя! — умоляла она. — Я не позволю, ты мой, я люблю тебя! Пускай они войдут. Что тебе с этого? Если они тебя посадят в тюрьму, ты убежишь. Я помогу тебе, подкуплю стражу. Мы с тобой будем жить вдвоем где-нибудь далеко, в Америке, нас никто не узнает…

Входная дверь поддалась, теперь ломали дверь прихожей.

— Пусти, — прохрипел Ноэль. — Нельзя, чтобы меня взяли живым.

Сверхъестественным усилием преодолев мучительную боль, он высвободился и оттолкнул Жюльетту, так что она упала на кушетку. Затем, взведя курок, приставил револьвер к груди, туда, где стучало сердце, нажал на спусковой крючок и рухнул на пол.

И тут в комнату ворвались полицейские.

Поначалу они решили, что Ноэль, прежде чем покончить с собой, убил любовницу. Известно ведь, есть люди, которые предпочитают покидать эту бренную юдоль в компании. К тому же они слышали два выстрела.

Но Жюльетта уже вскочила на ноги, крича:

— Доктора! Доктора! Он еще жив!

Один из полицейских побежал за врачом, а остальные под руководством папаши Табаре перенесли тело адвоката на кровать мадам Жюльетты.

— Попробовал бы он не покончить с собой! — пробурчал старый сыщик, чей гнев не утих даже от такого зрелища. — Я любил его, как сына, да и до сих пор он помянут в моем завещании.

Но тут папаша Табаре умолк: Ноэль застонал и открыл глаза.

— Видите! — закричала Жюльетта. — Он будет жить!