Дело всей жизни. Книга первая

— Потому что это конец, Несси, — собственный шёпот оглушил и три сотни раз ударился о каждую кость внутри, ломая и лишая внутренней опоры.

Притянул девчонку к себе за талию, и она выгнулась, отталкиваясь от меня. Её прикосновения сотрясали душу, как удары дефибриллятора, мокрый несчастный взгляд выжигал кровь, оставляя чёрные сгустки, выпадавшие душным пеплом.

— Что? — взгляд Несси метался по моему лицу.

— Не люблю тебя, понимаешь? Я привёз тебя трахать, помнишь? Я трахал, и мне было хорошо. Но всё кончилось. Пойми это, Несси!

— Ненавижу тебя! — сквозь слёзы и сжатые зубы выплюнула она.

Больно слышать эти слова, но так будет лучше.

— Это самое правильно чувство, маленькая. Ты должна меня ненавидеть. Потому что я — козёл.

Она ударила меня по лицу… ещё… и ещё. Я крепко держал её за талию, а она била и била, и снова била. Хлестала отчаянно и безжалостно, и плакала. А я молился всем богам, чтобы била сильнее, чтобы лицо горело от ударов маленьких ладошек, а не от той муки, что испытывал. Всем сердцем, крушившим рёбра, помогая Несси меня уничтожить, я хотел, чтобы её боль стала слабее. Чтобы любовь ко мне она сублимировала в ненависть.

Маленькая моя… Я старше на четырнадцать лет… Я потасканный больной мужик. Я не нужен тебе, моя Несси. Ты не сделаешь мне больнее пощёчинами — это невозможно. Моя королева. Моя девочка. Моя самая желанная маленькая женщина. Я бы умер в твоих объятиях прямо сейчас. Я рад быть растерзанным тобой в клочки до смерти. Потому что уже растерзан тобой. Но так будет лучше для тебя, моя любимая Несси.

Она устала хлестать меня и вырываться, уткнулась лбом в плечо и тихо плакала, заливая мою грудь слезами. Они текли горячими дорожками, а казалось, что из меня вытекает жизнь. Из разорванных вен и артерий, из каждого капилляра, и всё внутри наливалось пустотой.

— Ненавижу тебя… — прошептала обессиленно.

Её голос охрип и сорвался, прошёлся по коже буграми мурашек. Я гладил Несси по волосам, не в силах надышаться их ароматом.

— Ненавидь меня сильнее, моя маленькая Несси. Ненавидь со всей силой… всей душой… — поднял её лицо ладонями и посмотрел в глаза. В них все ещё сияли золотые искорки. — Скажи ещё, как сильно ты меня… ненавидишь.

— Люблю тебя…

Дрогнули мокрые ресницы и губы, и я сорвался. Содрал с неё юбку вместе с майкой, подхватил под бёдра и усадил на консоль. На секунду зажмурился, закипая от беспорядочных поцелуев любимой девчонки.

— Несси…

Она меня искусала и зацеловала, моя распутная невинность, моя сказка и быль, моя легенда и песня, моя жизнь и смерть…

— Люблю… не могу без тебя жить, — шептала, дрожа всем телом.

Я выпил это признание с её вздохом, собрал губами и вычерпал языком. Но мне было мало.

— Я сам что-то не то. Сама моя жизнь — сплошное что-то не то.

— Ты просто не умеешь её готовить. На живом огне её вкус получается ярче и насыщеннее. Пообещай себе кое-что…

— Себе? Обещаю.

— Приготовь самое любимое на живом огне.

Протянул руку, пальцем пробил фольгу на крошечной баночке и опрокинул содержимое в ладонь — не больше чайной ложки, провёл по левой груди и животу Несси.

— Верь мне… — сказал твёрдо, глядя в заплаканные глаза, и ворвался одним ударом в тёплое лоно.

Едва коснулся заветной глубины, кожа девчонки вспыхнула голубым огнём. Несси закричала от страха, забилась в моих руках, стряхивая языки пламени, но лишь размазывала их и по мне тоже. Я держал крепко, чувствуя, как пульсирует член, сжатый сократившимися от ужаса мышцами.

— Ты ненормальный… — прошептала ошеломлённо, поняв, что её не обжигает.

— У нас меньше двадцати минут, маленькая. Потом мы сгорим по-настоящему.

— И пусть… — прошептала и прильнула ко мне всем телом.

Доверилась. Снова. В который раз. Моя сумасшедшая девчонка…

Я выскользнул и снова туго вонзился в упругую плоть, подхватив Несси на руки.

Это был наш прощальный Jive, огненный танец двух сердец, Hustle соединившихся в одну душ[43].

Я умер. Погиб. Захрипел, не в силах дышать и говорить, прижал в себе мою девочку и упал с ней на постель, разметав синий огонь по покрывалу. Накрыл собой Несси, чувствуя, как скользит шёлком по коже её ладошка, сплавляя наш разорванный кровоток, сливая нас каждым капилляром, каждой венкой и артерией. Катался с ней по одеялу, объятый пламенем, ласкал томившее в огне тело любимой, рычал яростно, сгорая в последних минутах близости, и мысленно проживал нашу жизнь от первой встречи до этого мгновения, когда вот так же горел в благодатном огне её любви, жил и знал — осталось всего несколько коротких минут…

— …ещё скажи, как ты любишь меня, маленькая… люби меня сильнее, моя Несси. Люби всей душой — мне это необходимо. Пока ты меня любишь — я жив… Скажи ещё, как сильно ты меня любишь… Пожалуйста…

И я любил её. Всем телом, каждой мыслью. Любил дыханием и взглядом. Любил каждым движением и словом. И сходил с ума от счастья и отчаяния. Я хотел быть в её мыслях, в её сердце и молитвах.

Господи! За что ты наградил меня и наказал?!

Целовал Несси, а сердце рвалось от горя, душа металась от тоски, тело болело от предчувствия пустоты и одиночества. Я догорал, тлел, осыпался пеплом.

— Люби меня, Несси… пожалуйста…

— Люблю… всегда буду любить тебя… Никита…

Мы разделили оргазм на двоих. Она кончала, а я вжимался в неё, приподняв и прижав к себе её бёдра, и изливался не тягучим потоком, а мощными выстрелами. И от этого оргазм был длиннее и ярче, будто моя девочка забрала оба и разделила ощущения поровну…

* * *

Всего сорок восемь минут от взлёта в аэропорту Хартфорда до посадки в Нью-Йорке.

Двадцать дней, семь часов, тридцать одна минута…

Новые обстоятельства не дали провести это время вместе, расстроили планы и Несси. Мы многое не успели, но пять вечеров в Майами я постарался сделать значимыми и запоминающимися, я дал ей все ключи… если она захочет получить ответы на вопросы, которых пока нет. Моя юная, но мудрая девочка почувствует, сможет понять.

Так надо. Так правильно. Так безопасно для неё.

Так больно…

Я вёл Несси из гостиницы к машине, крепко держа за руку. Сердце полыхало в стихийной огненной буре, штормило мысли. Мы шли от номера к машине, от машины к «Голубю» будто босыми ногами по раскалённым углям. Пока мы оба в шоке. Плохо будет потом. Обоим. Но Несси будет тяжелее. Бедная моя девочка… Я собственной рукой вёл её в личный ад.