Дембельский альбом

В одну из таких поездок экипаж Ивана Крузенштерна стал невольным свидетелем трагедии. Как-то к нам подошел молодой сенегалец и предложил на прокат акваланг. Мы были морские офицеры и неплохо умели пользоваться этим снаряжением. Состояние акваланга сразу вызвало сомнения. Мало того, что он был весь какой-то ободранный, на нем даже не было манометра. Интересно, как они определяют, сколько воздуха остается в баллонах? На звук, что ли? Или на вдох? Поэтому мы посоветовали негру самому в нем тонуть, если он так хочет. Ужасно, но слова оказались пророческими. Поняв, что нас не соблазнить, сенегалец надел акваланг и нырнул, видимо, рассчитывая по-всему, найти какую-нибудь раковину или коралл и нам продать. Мы же продолжили купаться и загорать.

Где-то через час на нас набежала толпа оборванных негров, очевидно родственников ныряльщика, и стали возбужденно показывать нам что-то в море. Там, метрах в пятидесяти от берега, то появлялся, то исчезал в волнах желтый баллон акваланга. Как мы поняли, нас просили помочь и посмотреть, что случилось. Сами они почему-то в воду лезть боялись. Двое офицеров поплыли к ныряльщику. Видно было, как они подплыли к желтому аквалангу, задержались на какое то время, а потом погребли назад. Когда они подплыли поближе, стало видно, что они тащат с собой аквалангиста, стараясь держать его голову над водой. К ним на помощь кинулось еще несколько моряков. Соединенными усилиями негра вытащили на песок. Я растолкал толпу и протиснулся к телу. Сенегалец был мертв. Мертв не меньше получаса. Попытки откачать утопленника ничего не дали. Массаж сердца и искусственное дыхание успеха не имели. Видимо, причиной потери сознания под водой стало кислородное голодание. Оно развилось, скорее всего, из-за низкого давления воздуха в баллоне акваланга, а уж потом ныряльщик захлебнулся. Запомнилась такая деталь: когда я вывинтил его водолазный нож из ножен и попытался разрезать резиновый костюм аквалангиста, чтобы удобней было давить на грудь при откачивании воды из легких, родственники негра тут же отобрали у меня оружие с криками, из которых я понял, что они против того, чтобы портить дорогую вещь. Ведь при их бедности этот костюм мог еще кому-нибудь пригодиться.

Через некоторое время приехала элегантная Амбьюланс - машина скорой помощи. Видимо, ее вызвал из ближайшего военного французского госпиталя кто-то из родственников погибшего аквалангиста. Из машины выскочил не менее элегантный, чем сам автомобиль, доктор с бородкой-эспаньолкой в белых шортах и белой рубашке с военными погонами. За ним выскочили два бравых санитара в отглаженной военной форме с никелированными носилками, покрытыми хрустящей белой простыней. Я не случайно описываю так подробно свои впечатления от бригады скорой помощи, поскольку за этим последовала очень неприятная сцена расизм и апартеид в действии. Подбежав к лежащему на песке телу и, увидев, что это негр, а не белый, доктор и санитары с носилками опешили. Надо было видеть выражение их лиц. Это было удивление, смешанное с глубоким возмущением, как если бы вы проехали на красный свет и предложили гаишнику только десять рублей. Я подошел и представился, что я врач с русского научного судна. Француз мгновенно просиял и выразил огромную радость от встречи с белым коллегой в сердце Черной Африки. Но когда я начал говорить о том, что пытался откачать утонувшего, он меня перебил и, пренебрежительно махнув рукой в сторону группы негров, снимавших аквалангистский костюм со своего погибшего родственника, сказал, что, скорее всего, родня утопленника не будет сильно расстроена, поскольку избавилась от лишнего рта. И действительно, особых признаков горя у негров, только что потерявших родственника, не наблюдалось. Один из них подошел к нам и стал, как я понял, просить доктора забрать тело. Доктор изумленно воззрился на него и резко объяснил, что такие носилки не для каких-то грязных негров. Так и сказал: Dirty negro! Это же мнение выразили и санитары. После чего он лучезарно мне улыбнулся, попрощался и уехал. Минут через тридцать приехала …пожарная машина, из нее вышли два чернокожих в пожарных касках с какими-то драными носилками, молча загрузили на них тело и так же молча уехали. Родственники, галдя и смеясь, побрели по берегу, унося с собой акваланг и сохраненный в целости неповрежденный костюм аквалангиста.

Попугай - преступник

В Марокко я уже убедился, что на восточном рынке можно увидеть самый неожиданный товар. Рынок в сенегальской столице не уронил репутацию африканских рынков. Какой только экзотики на нем не продавалось! Самая непонятная, часто довольно неприглядного вида еда, морские дары, фрукты, маски и статуэтки, подчас довольно жутковатые и эротичные, если не сказать хуже. Назначение многих предметов продажи просто оставалось загадочным - то ли оружие колонизаторов, то ли, вообще, набор для мазохистов. Старик боцман мрачно шутил, что где-нибудь здесь, среди лабиринта лавочек, он обязательно найдет свой манильский трос, который негры срезали на рейде Дакара с нашего парохода.

На рынке в Дакаре штурман соблазнился, не устоял и купил большого зеленого сенегальского попугая. Купил, естественно, без всякого сертификата, тайно пронес на пароход и спрятал его в одной из своих кладовок. Весь оставшийся рейс, около двух месяцев, о попугае никто не знал. Но накануне прихода в родной Кронштадт кто-то из мелкого судового начальства пронюхал о попугае и поднял шум. Когда мы пришвартовались, на борт поднялась внушительная компания из высокого экспедиционного руководства и сразу же прошла в каюту бедного штурмана. Через некоторое время туда пригласили и меня.

На столе стояла клетка с попугаем. Вокруг нее с серьезными и напряженными от сознания важности момента лицами стояла толпа капитанов различных рангов и среди них - бледный и растерянный штурман. Начальство нервничало, потому что вахтенные из последних сил не пускали на борт толпу родственников, шумевшую на пирсе у трапа Ивана Крузенштерна и требовавшую воссоединения со столь долго ожидаемыми отцами, сыновьями и мужьями. В низах тоже назревал бунт. Моряки с не меньшим возмущением требовали воссоединения с семьями. Но командование экспедиции медлило - не ясно было, а не заразил ли подлый попугай весь экипаж какой-нибудь страшной тропической болезнью. Может, надо всех на карантин?

Самое чудесное настроение среди всей этой компании было у попугая. Он весело щебетал, стрелял глазами, чесал лапой под крылом, кувыркался на жердочке. Ему было глубоко плевать на то, что он попирал в данный момент все международные законы, запрещавшие его существование на свете без соответствующих бумаг. Как только я вошел, ко мне сразу же кинулся начальник отдела кадров Серега Кузьмин и, сунув мне в руку кухонный нож, сказал суровым, волевым голосом, что я должен истребить попугая, чтобы исчерпать инцидент. Я слегка обалдел от неожиданности и ответил:

– Ты что, Васильич, совсем ох…ел! Нашел палача.

– Но ты же доктор, ты сколько собак перерезал, пока учился, а у нас рука не поднимается - жалобно заканючил Кузьмин.

Я ответил:

– Я, конечно, резал собак в академии, но делал это во имя науки и светлого будущего, а убивать ни в чем не повинную птицу даже не собираюсь. Могу, если хотите, зарезать штурмана, который это все заварил. Штурмана не жалко.

Пока мы решали его судьбу, попугай резвился вовсю. Наконец было сделано то, что надо было сделать с самого начала - посмотреть руководящие инструкции. Раскопали у замполита таможенные правила, и выяснилось, что вся история не стоила выеденного яйца. Оказывается, попугая надо было отвести в порт, в ветеринарную службу где после карантина на него следовало оформить необходимую бумагу. Только-то и всего.

Штурман оформил все положенные бумаги на многострадальную птицу и гордо принес ее домой. На следующий день штурманова жена выставила мужа вместе с попугаем из дома и пернатое снова пришлось поселить на пароходе. Как выяснилось, попугай всю ночь веселился и орал так, что не спала не только вся семья штурмана, но и жильцы соседних квартир, а накрывание клетки одеялом не дало никакого эффекта.

Ирландия

Сведения из лоции острова Ирландия:

Порт Корк (Соrк) расположен в бухте Корк и в устьевой части реки Ли, впадающей в эту бухту. Большая часть бухты занята отмелями и островами, а среди них пролегает несколько ограждаемых фарватеров.

Гидрометеорологические сведения. Южные и особенно юго-восточные ветры могут повышать уровень воды в порту Корк на 1 м относительно среднего уровня.

Ввоз и вывоз. В порт ввозят: зерно, корма, лес, мелассу, удобрения, магнезит, соль, марганцевую руду, уголь, нефть, газ, кислоты, цемент, стальные листы, машины и продукты питания, а вывозят из него: скот, масло, сухое молоко, магнезит, шлак, нефтепродукты, аммиак и автомобили.

Город в каменном кружеве

Корк - очень старый город. Одна из его достопримечательностей - остатки крепостных стен VI века. Сохранившийся кусок стены сложен из огромных блоков серого известняка. Плиты действительно выглядят седыми и древними.

Время источило и избороздило морщинами эти камни. Жители города утверждают, что фундамент стен еще древнее и заложен римлянами до Рождества Христова. Город Корк знаменит в христианских хрониках тем, что от причалов его порта отплыл в VII веке на поиск новых святых земель ирландский епископ Иоанн. Легендарную землю пресвитера Иоанна потом, много веков спустя, искали моряки Колумба, а вслед за ними - конкистадоры Фернана Кортеса и Энрике Писсаро. Предполалось, что острова, открытые ирландским епископом, находятся в районе Кубы и Гаити и, естественно, богаты золотом. Но земля эта так и осталась терра инкогнито. Доплыл ли до островов блаженных душ пресвитер Иоанн или его и всех его спутников поглотила пучина океана - История молчит. Некоторые исследователи считают, что легенды индейцев Южной Америки о белых богах из-за моря имеют прямое отношение к путешествию ирландского епископа. Много позже путь пресвитера Иоанна повторил в наше время выдающийся английский исследователь Тим Северин, воссоздав корабли, на которых ирландский епископ со своими спутниками отправился в путь, доказав, что на судах, построенных кельтскими корабелами в VII веке возможно переплыть Атлантический океан. Лодки, как и много столетий назад, строились на верфях в порту Корк, и отсюда же они поплыли в рискованное плавание.