Демон-хранитель

Губы его дрогнули, снова обретая чувственный изгиб, глаза стали серыми, а странный рисунок пропал. Он скользнул к все еще пребывающему в недоумении супругу и встал за его креслом, одним взмахом руки освободив отца.

Со странностями собственного возлюбленного Балтазар решил разобраться позже, а пока что перевел взгляд горящих в полумраке зеленых глаз на Риддла, принявшего сидячее положение.

– Итак, я требую объяснений, мистер Риддл, - спокойно сказал он, закуривая и жестом приказывая Абрахасу, открывшему было рот, молчать.
– Какого лысого дементора вы портите настроение моему супругу в его собственном доме?

– Кто ты такой, щенок, чтобы требовать от меня объяснений?

– прошипел будущий Волдеморт, вытаскивая палочку.

Малфой-старший смертельно побледнел, Северус с Люциусом оскалились, как волки, а Балти чуть наклонил голову, с интересом разглядывая «великого волшебника», как очередную забавную зверушку своего Тхашш.

– Я?
– ласково переспросил Балтазар, делая очередную затяжку.
– Да, собственно, в данный момент - никто. А вот вы… как бы изящнее выразиться? Недочеловек, к тому же одержимый Простейшим.
– Он снова вдохнул ароматный дым, отбив какое-то темное заклинание ленивым взмахом руки.

– Я надеялся, что, разделив душу пока только на три части, вы будете несколько более… адекватным. Видимо, и Высшим свойственно ошибаться. А сейчас подвиньтесь, я поговорю с вашим хозяином.

С этими словами демон щелкнул пальцами и мелодично засвистел. Черты Риддла поплыли и вскоре вместо носа у него уже были узкие щели, волосы с головы исчезли, а глаза налились красным.

– Твое имя?
– светским тоном поинтересовался Балтазар, нарисовав в воздухе руну, позволявшую всем присутствующим понимать его речь.

Разговор велся на одной из разновидностей демонического диалекта. На нем говорили только Простейшие – самые примитивные демоны Инферно. Там они считались чем-то вроде обезьян – сообразительнее некоторых животных, но до разумных, все же не дотягивающих. Простейшие были кровожадны, подвержены влиянию инстинктов и подчинялись только тем, кто сильнее.

Существо, еще совсем недавно бывшее довольно красивым мужчиной, зашипело, как рассерженная змея, и явно приготовилось к броску. В рубиновых глазах плескались ярость, отчаяние и… голод.

– Твое имя, - уже властно потребовал Балтазар, и даже привыкшие к нему супруги переглянулись – столько подчиняющей силы было в его голосе.

ЭТО, неестественно выворачивая суставы, стремительно бросилось к лениво курившему Балтазару, намереваясь, видимо, вцепиться ему в горло.

Сигарилла в руках у демона пропала, а легко сложившийся внушительный кулак двинул сумасшедшему агрессору в то место, где у нормальных существ бывает нос. Взвыв, нападавший взвился, шипя, и снова упрямо бросился на демона. Балтазар коротко рыкнул, обнажая вымахавшие клыки, и в его руке оказался потертый кнут с наконечником из тускло переливающегося металла, отдаленно похожего на серебро. Несильно замахнувшись, Балтазар нанес один-единственный удар, пришедшийся по плечам взвизгнувшего Простейшего, и тот рухнул, как подкошенный.

– Последний раз спрашиваю – имя?

– Мое?
– прохрипел змеелицый, не решаясь подняться с пола.

– Мое – мне известно*.

– Ворасс. А Большой Сильный Господин кто?

– Скажи, по какому праву ты находишься в этом мире?
– проигнорировал наглый вопрос Балтазар.

– Смертный очень глупый. Ворасс не хотеть, Ворасс не любить этот мир. Но смертный призвать его, чтобы служить. И он сам служить! – весьма довольный собой, заключил красноглазый, и посмотрел на Высшего, как будто ожидая похвалы за ловко провернутое дельце. Похоже, плеть была для него чем-то привычным, а потому он не обижался на Балтазара – выживает сильнейший, а слабый должен уметь угождать и приспосабливаться. И этим умением Ворасс владел в совершенстве.

– А Ворасс служить Большой Сильный Господин, Ворасс быть полезен и сильно-сильно послушный, - хитро сообщил он демону угодливым голоском.

Его… лицо, если так можно выразиться, приобрело восторженное выражение.

– И сделаешь все, что я скажу?

– Ворасс сделать, - вкрадчиво пообещал Простейший, - Господин же заботится о храбрый, верный Ворасс?

– Да уж, верный, - иронично протянул Балтазар, закидывая ногу на ногу.
– Кто набросился на моего супруга?

– Белый детеныш Господина очень-очень вкусный, - возразил змеемордый таким тоном, как будто это заявление все объясняло.
– Вкусный, но опасный, чуть не убить бедный, слабый Ворасс. А Ворасс только понюхать прекрасный мальчик. Мальчик такой вкусный, - снова повторил он.

Северус тихо фыркнул, и Простейший тут же обижено надулся, оттопырив нижнюю губу:

– Темный детеныш смеяться над бедный, глупый, голодный Ворасс, - пожаловался он Балтазару.

– Так ты сделаешь все, что я прикажу?
– вернулся к основной теме разговора Балтазар.

– Ворасс сделать, - твердо заявило существо.

– Прекрасно. Для начала освободи Абрахаса от метки твоего человека, - приказал демон.

Ворасс закивал, как китайский болванчик, и махнул в сторону старшего Малфоя рукой. Лорд застонал и схватился за предплечье, на котором была метка. Через минуту он с удивлением рассматривал чистую кожу.

– Теперь… - Балтазар задумчиво осматривал нового питомца, - я требую вернуть твоему человеку то, что ты у него отнял.

– Ворасс не понимать, - вытаращил змеемордый свои красные глаза.

– Я говорю о тех частичках магии и души, что ты у него отобрал и спрятал.

– Ворасс делать запасы, - снова обиделся Простейший.
– Когда его человек умирать, Ворасс снова давать ему жизнь, Ворасс жить, пока его человек жить!

– Так будет и дальше. Только ты и человек станете единым целым. Ты мне обещал, - напомнил Балтазар.

– Все обижать слабый Ворасс, - посетовал красноглазый и тяжело вздохнул.
– Все наживаться на его глупость и слабость. На его доверчивость.

– Хватит ныть, - предупредил Балтазар и Простейший сразу же уловил, что терпение Господина подходит к концу.

Он взмахнул рукой и в ней оказались три предмета – медальон, кольцо и чаша. Странное существо внимательно обнюхало их, а потом раскрыло медальон, впитывая в себя черный смерч, вырвавшийся оттуда, потом разломило чашу, как будто она была сделана из золотого шоколада, и, наконец, надело на палец кольцо.