Демон-хранитель

***

– Трансильвания начинается в Брашове: здесь находятся поросшие лесом горы, мрачные готические церкви и неприступные замки. Старый центр города зажат горами в узкой долине, в нем сохранились все атрибуты средневекового города - это и дома с черепичными крышами, и узкие улочки, и потрясающие виды с окрестных гор*, - голос Балтазара будто околдовывал, срываясь в чувственную хрипотцу, от которой оба супруга, закутанные в теплые дорожные плащи, ощущали страстное томление.
– Вон тот замок, на самом высоком холме, - продолжил демон, перевесившись через низкий борт старомодного экипажа, - и есть та самая, овеянная легендами, резиденция графа, который был так любезен прислать за нами это чудесное средство передвижения.

– Не проще ли было открыть камин?
– проворчал Северус, хотя на самом деле ему нравилась и суровая природа вокруг, и этот старинный город, в котором все дышало средневековьем.

– У Носферату не принято перемещаться сразу в защищенное жилище, хозяин встретит нас у парадного подъезда, как велят традиции.

Люциус посмотрел на прихотливо извивающийся серпантин дороги и вздохнул – так они и до вечера не доберутся.

– Не переживайте, молодой господин, - проскрипел старый возница, оборачиваясь и глядя прямо на Светлого.
– Нет на свете никого и ничего быстрее трансильванских лошадей. Выедем за город – припустим шибче, - он обернулся и многозначительно подмигнул Люциусу, который был совершенно уверен, что не озвучивал своих мыслей.

Потом по спине Малфоя побежали мурашки – Северус с Балтазаром явно ничего не слышали, продолжая болтать о достопримечательностях. Значит, голос звучал только для него? Или, может, у него вообще галлюцинации? Отогнав какой-то иррациональный страх, Люциус попытался позвать Балти, но тот так был увлечен своим обожаемым Тхашш, что не видел ничего вокруг. Горло как-будто сжала ледяная рука – ни вздохнуть, ни закричать. Супруги так близко… и так далеко.

Балтазар целует Северуса, совершенно не замечая, как ему, Люциусу, плохо. Обида, боль, горечь – все смешалось в груди в ядовитый коктейль.

Вот демон уже стаскивает с Темного плащ, ласкает его нежную белую кожу, расстегивает свои плотные кожаные брюки, высвобождая огромный член, гладит, гладит чувствительную спину, плечи, шепчет, что любит. Как же больно…

– Люци! Люц!
– Северус трясет его за плечи, в глазах Балтазара застыло очень нехорошее выражение, предназначенное, видимо, вознице.

Никто и не собирался раздеваться. Ледяная струна лопается в груди. Морок. Страшный морок этих туманных лесов. Как же хорошо, что все это неправда!

– Н-не тряс-си меня, Северус, - голос не слушается, будто после долгого молчания.

– Что с тобой?
– темные глаза полны решимости выпустить кишки любому, кто посмеет покуситься на то, что принадлежит Тхашш.

– Ничего. Морок.

– Молчи, - приказывает Балти.
– После поговорим, - и кладет тяжелую горячую ладонь на лоб.

Сразу становится намного легче. Уткнувшись носом в родное, такое надежное плечо, Люциус, измученный переживаниями, задремывает.

– Если через полчаса мы не будем во внутреннем дворе Замка, я лично тебя придушу, чертов кровосос, - обещает Балтазар спине возницы.

Тот оглашает окрестности жутким свистом, звонко щелкает кнут, и шестерка черных, как ночь, лошадей, срывается с места, едва касаясь земли. Они несутся стремительно, закладывая лихие виражи, послушные удалому гиканью своего повелителя. Несколько раз экипаж опасно накреняется над обрывом, но демон только закатывает глаза, не впечатленный такими трюками, и безумная скачка продолжается.

Балтазар прижимал восторженно вскрикивающего Северуса одной рукой и задремавшего Люциуса другой, не давая одному улететь с обрыва от восторга, а второму впасть в какой-то странный транс. Его сила лилась в Светлого упрямым ручейком, не давая забыться, разгоняя какую-то странную тьму вокруг него.

«Ну, подожди, старый мерзавец, ты у меня землю из собственной могилы жрать будешь за это представление», - думал Балтазар, подскакивая на очередном ухабе и проклиная свой длинный язык, рассказавший Северусу о Дракуле.

Но вот лошади чуть замедлили бег, дорога стала шире и ровнее, в лесу завыли волки, а ранние в горах сумерки укутали землю своим серым покрывалом. Мягкий ход экипажа, свежий горный воздух, необычное путешествие, обожаемые принцы рядом… вдруг стало казаться, что Тьма все-таки уйдет, оставит в покое его истерзанную душу, позволит просто жить.

Балтазар стряхнул с себя меланхолию, как пес – воду после купания. Вдали показался ров с перекинутым через него мостом, выложенный камнем небольшой барбакан**, поднятая решетка вторых ворот и сам Замок.

– Люци, приехали, - Северус, на которого, похоже, совсем не действовало своеобразное «очарование» этих мест, перегнулся через Балтазара и потормошил Малфоя.

Тот нехотя, как будто очнувшись после тяжелой болезни, открыл покрасневшие глаза, оглянулся по сторонам, и сел ровнее, приняв свой обычный слегка надменный вид. Но хорошо знавшему его Темному было очевидно, что дается это ему непросто.

Прогремели колеса по отполированным камням барбакана, по выложенному плитами подъезду, и экипаж, наконец, остановился. На улице почти стемнело, пламя факелов тревожно трепетало на холодном ветру, а возница, легко соскочив с облучка, взбежал по ступеням и занял место у больших парадных дверей, больше походивших на окованные железом створки богато изукрашенных ворот.

– Добро пожаловать в Трансильванию, - загадочно сказал он, и юноши с изумлением, а Балтазар с нехорошей усмешкой смогли, наконец, разглядеть своего необычного провожатого.

На нем был фрак и начищенные до блеска бальные туфли, белизна манишки и перчаток выделялась в сгущающейся темноте тревожным белым пятном, не позволяя толком разглядеть лицо, золотая цепочка карманных часов тянулась по жилету, а монокль надменно поблескивал.

– Здравствуй, Влад, - нехорошим тоном поздоровался демон, чем ничуть, похоже, не смутил хозяина.
– Спасибо за… увлекательное путешествие.

– Для моих гостей – все самое лучшее, - мягким околдовывающим голосом отозвался вампир.
– Прошу в дом.

Двери-ворота распахнулись будто по щелчку пальцев, открывая вид на потрясающей красоты холл, весь увешанный портретами.

Хозяин двинулся первым, гости последовали за ним.