Демон осени

Я нехотя кивнула, хотя на самом деле была совершенно не согласна с таким положением дел. Но посвящать Макса в свои планы продолжать находиться рядом с ним, я пока сочла неразумным. Кто его знает, ещё найдёт способ уйти незамеченным, а мне тогда что делать? Конечно, при моём нынешнем положении можно было бы запросто познакомиться на улице с кем-нибудь симпатичным. По крайней мере, уж найти кого-то посимпатичнее Макса и провести время с ним. Только вот природная скромность и нерешительность не позволяла этого сделать, зато почему-то позволяла надоедать Максу. Так бывает иногда: смотришь на кого-то и понимаешь, что даже если доведёшь его до белого каленья, он не станет обижать и слишком сильно ругаться. Так было со мной, когда я увидела этого парня впервые, открыв глаза на берегу залива после неудачного поцелуя.

Макс ещё некоторое время смотрел на меня, а потом спросил:

– У тебя ничего не болит? – участия в его голосе не было ни капли, и я так и не поняла, для чего был задан этот вопрос.

– Болит, – призналась я. – Немного… Ваше Светило слишком яркое, и от этого глаза болят… Это очень неприятно, но…

– Ну так не смотри на Юнтты! – посоветовал парень, покачав головой, словно я наиглупейшее создание, что когда-либо попадалось ему в жизни. – Не смотри, и не будут глаза болеть… Или очки поищи в сумке юнттозащитные… Ну те, в которых ты на стрекозу похожа.

Я потупила взор. Не буду я надевать очки, если я, вернее, моя оболочка, будет ассоциироваться у него со стрекозой! Желание быть если не сногсшибательно красивой, то хотя бы привлекательной, сопутствовало меня вечно, и даже в этом мире не оставило меня в покое. Как он там сказал? Юнтты? Что-то знакомое… Вроде бы даже я читала где-то о его мире…

– У вас должно быть два Светила, – пробормотала я, припоминая казавшиеся ранее совершенно бесполезными знания. – Большой Юнтт и поменьше – Юнтта… Про них ещё легенда красивая, о том, что…

– Я знаю легенду, Лера, но не стой, как вкопанная, пойдём! – поторопил парень, и голос его был очень недовольным, а я всё никак не могла понять, почему он так сердит на меня.

Из-за несчастного поцелуя? И из-за того, что девушка разобиделась на него? Ну так это же поправимо! Тем более, скоро я исчезну из его жизни… Да и до этого можно запросто поговорить и помириться, объяснив ситуацию.

– Подожди, но почему на небе одно… Солнце? – продолжала недоумевать я, глядя в небо и щурясь на яркий свет.

– Солнце? – переспросил он. – Ты видишь Юнтт, поскольку сейчас светила выстроились в линию, и Юнтта загорожена, её не видать. Подожди пару-тройку месяцев, и увидишь два светила, раз тебе это так важно.

Я нахмурилась: да, собеседник из парня был не очень. Он вроде и отвечал на мои вопросы, и не хамил, но голос его и весь вид говорили о том, что он желает поскорее отделаться от навязчивой спутницы и вообще не рад уже, что помог ей.

В молчании мы шли по улице, вдоль которой росли деревья со странными скукоженными листьями: не то больными, не то вознамерившимися опадать по каким-то другим причинам, а, может, и вовсе были просто столь непривычной для моего взгляда формы и фактуры. Я не рискнула расспрашивать об этом Макса – он был угрюм и шёл быстрыми шагами, всем своим видом показывая, что на диалог рассчитывать не следует. Юнтт слепил глаза, и мне приходилось щуриться. Хоть Лерин организм и привык к подобному свету, я никак не могла свыкнуться – он казался резким, выжигающим и излишне ярким. Я даже немного устала идти и теперь отставала от парня на пару шагов. Он не тяготился этим и сбавлять скорость не собирался. Хмуро буравя взглядом его широкую спину, я мысленно просила его обернуться и улыбнуться мне. Ему шла улыбка, хоть я и видела её всего лишь раз, зато лицо его сразу преображалось и в странных радужных глазах появлялись весёлые искорки. Очень хотелось увидеть это вновь, но парень не оборачивался и уж тем более не улыбался.

Мы прошли вдоль какой-то набережной, но река имела неприятный оттенок, словно была грязной, да к тому же мутной. Вода в заливе, где Лера утонула, была чище и приятней на вид. Свернув на мостик, я заметила на его перилах множество разномастных и разнообразных по размеру и форме замочков. Такими пользовались и у нас, давно когда-то, пока не перешли на магию, поскольку изготовление металлических предметов для запирания дверей было более трудоёмким, чем наложение чар. Только здесь эти замки ничего не запирали, а просто бессмысленно висели на витых металлических прутьях. Я нашла это расточительным и нерациональным, и потому, нагнав Макса, спросила:

– Это замки?

– Молодец, малышка, – усмехнулся он, проследив за моей рукой, указывающей на перила.

– Но зачем они здесь? Что они запирают? – поинтересовалась я, наивно хлопая ресницами, и Макс глянул на меня недобро, отчего я уже не надеялась услышать ответ:

– Их вешают влюблённые, но я не знаю точно, для чего. Это такая… традиция, что ли… – ответил он.

– А ты тоже вешал? – заинтересовалась я, желая узнать подробности или хотя бы найти подтверждение тому, что этот недружелюбно настроенный ко мне парень всё-таки хорош, и я не ошиблась в нём.

– Нет, не вешал, – отозвался он. – Я не люблю такие вещи, и с девушками мне пока везло – они тоже не любители увековечивать чувства посредством крепления замка к перилам.

Я не ответила ничего, оставив своё мнение при себе. Мне всегда нравились такие традиции, и я не знала даже, почему – просто в этом было что-то романтичное, и, живи я в этом мире, наверняка бы повесила сюда замочек, будь у меня любимый. От нечего делать я стала присматриваться к замкам, и заприметила, что на некоторых имелись надписи – что-то на неизвестном мне письменном языке.

– Макс, что тут написано? – спросила я снова, на что парень ответил резко и сухо:

– Имена.

Я продолжила скользить взглядом по замкам, пока не заметила один, ржавый, на котором было выгравировано имя, которое я бы узнала на любом языке любого из миров – настолько оно было ненавистно на моей родине.

– Макс! – вскрикнула я, отчего парень даже вздрогнул, а на меня обернулись люди, проходившие по мосту мимо. – Макс, – тише обратилась к нему я. – Прочти мне, пожалуйста… – попросила я.

Парень смерил меня почти презрительным взглядом, но подошёл и дотронулся длинными пальцами до ржавой поверхности.

На душе стало тепло от его улыбки – слабой и не очень-то широкой, но и её хватило, чтобы искры зажглись в его глазах, а на щеках заиграли ямочки. Он улыбнулся неожиданно, застав меня врасплох, и я даже смутилась, когда сообразила, что нагло разглядываю его лицо, ставшее вмиг симпатичным, приятным и добрым.

– Валерия и Олаф, – прочёл он, после чего хмыкнул и глянул на меня. – Твой парень?

– Мой? – переспросила я.

– Ну да, ты, должно быть, начинаешь вспоминать, – кажется, он был рад за меня.

Этот тип, столь холодно отнёсшийся ко мне, был искренне рад тому, что я что-то, якобы, вспоминаю. Или он радовался вовсе не за меня, а за себя – если мне полегчает, я всё вспомню, то наверняка оставлю его в покое.

– Макс, как ты не понимаешь! – воскликнула я. – Олаф – это демон, тот самый, из-за которого я временно поселилась в этом теле, он… – договорить мне не дал Макс, резко притянувший меня к себе и поцеловавший настолько неожиданно, что я даже не успела ничего предпринять, как он прижал меня к себе, одной рукой удерживая за талию, другой – за затылок и не давая сопротивляться.