Демон скучающий

– Если вы о моём деле, то оно закрыто: мы нашли орудие преступления в доме профессионального убийцы. Меня уже похвалили. – Феликс помолчал. – Но я не могу доказать, что кто-то, а скорее всего – Селиверстов, сделал смертельную инъекцию Орлику.

– А он точно её сделал?

– Медэксперты обнаружили след укола.

– А следы препарата? – поинтересовалась Ада.

– В анализах есть подозрительные моменты, однако неочевидные и в отчёт они не попали.

– Но вы всё равно считаете, что Селиверстов убил Орлика?

– И Барби, – спокойно добавил Феликс. – И Мульченко. И Гойду.

– Но зачем?

– Потому что Селиверстов совершил все те старые преступления, в которых, с его подачи, обвиняют других людей. – Подумал и добавил: – Кроме развращения девочек, тут Иманов справился сам.

– Но речь идёт о разных убийствах, – напомнила Ада. – А «серийники» не меняются…

– Как называется его портрет? – Вербин впервые позволил себе перебить Кожину.

– «Демон скучающий». – Ада замерла, глядя Феликсу в глаза, а затем повторила: – Скучающий.

– Думаю, это слово всё объясняет: в какой-то момент Селиверстову делается скучно, и он начинает убивать. Убивает хладнокровно, продуманно и до тех пор, пока не накормит своего зверя.

– Но каждый раз Демону требуется нечто новое.

– Он постоянно меняет и почерк, и объекты. Полиция ищет разных преступников, а он один.

– Настоящий Демон, – прошептала Кожина. – Невероятно.

– Невероятно, – согласился Феликс. – Зато даёт ответ на самый главный вопрос. – Вербин выдержал короткую паузу. Чтобы подобрать слова. И он не видел, не заметил и даже сейчас не оценил, что во время разговора чуть подался вперёд и сейчас их с Адой головы едва не соприкасаются над небольшим столиком. – Я с самого начала не мог понять мотива организатора скандала. Зачем кому-то понадобилось вытаскивать старые, давно забытые дела? Только для того, чтобы сыграть с полицией в «Кто умнее?»? Но когда я понял, почему картина называется именно так – всё встало на свои места.

– Это был его нынешний способ борьбы со скукой, – поняла Ада. – Не привлечь внимание к картинам, не добиться справедливости, а выставить напоказ свои старые преступления и убить тех, кого он сам в них обвинит.

– Никакой логики или корыстной цели – только игра. – Вербин медленно провёл пальцем по столу. – И я не думаю, что он выставил напоказ все свои преступления.

– Подозреваете, что их больше?

– Не сомневаюсь, – угрюмо подтвердил Феликс. – Поэтому и сказал, что узнал далеко не всё, что хотел.

Только сейчас они заметили, как сидят.

И после короткой, неловкой паузы выпрямились, вернувшись к расстоянию, что разделяло их в начале разговора. Потом Вербин подозвал официанта и заказал кофе. Кожина попросила вина, а когда официант ушёл, произнесла:

– Если ваша версия верна, у Селиверстова должны остаться трофеи с других преступлений. Ни в доме, ни в квартире их не нашли, но тайник наверняка есть, и будем надеяться, ваши коллеги до него доберутся.

– К сожалению, надеяться остаётся только на это.

– И на то, что его не выпустят.

– Вероятность пожизненного не так высока, как хотелось бы, – признал Вербин. – На нём всего одно убийство, которое, как утверждает Селиверстов, было совершено в состоянии аффекта. С хорошим адвокатом он выйдет через несколько лет.

– К сожалению, так тоже бывает… – Кожина пригубила вино из нового бокала. – Феликс, позволите замечание?

– Разумеется.

– Я не чувствую в вас уверенности, к которой привыкла, – мягко произнесла Ада. – Что не так?

Лгать не имело смысла. Кожина, конечно, сделает вид, что поверила, но Вербин не хотел, чтобы она делала вид, поэтому ответил честно:

– Я не нашёл портрета Селиверстова в «галерее Ферапонтова».

– А портрет Кукка в ней есть?

– Да.

– Интересный штрих…

Который заставляет Феликса сомневаться в том, что за прошлыми убийствами стоит Селиверстов.

– А ещё Лидия сказала, что у него отсутствуют какие-либо сексуальные девиации. Их связь тянется почти двадцать лет, и всё это время она знает Селиверстова как нормального мужчину.

– Лидия его любит, – обронила Ада.

А значит, доверять её словам нельзя. Но Феликс и сам понимал, что преданная Селиверстову художница будет говорить и делать только то, что пойдёт ему на пользу.

– Удивлена, что Лидия согласилась с вами поговорить.

– Я тоже, – не стал скрывать Вербин. – Мы расстались меньше часа назад…

* * *

– Полицейский Феликс… – Молодая женщина грустно улыбнулась и сделала шаг в сторону, пропуская Вербина в квартиру. – Решили не уезжать, не попрощавшись?

– Спасибо, что согласились принять меня.

– Я вас ненавижу, полицейский Феликс. – Она закрыла дверь. – Кофе?

– Если вас не затруднит.

– Да, на этот раз – меня. – Лидия подождала, пока он снимет куртку и разуется. – Фёкла сбежала, а новую домработницу я найти не сумела, что стало весьма неожиданным последствием разразившегося скандала. И пока всё не уляжется, мне придётся заботиться о себе самой.

Они прошли на кухню, где Вербин, повинуясь жесту молодой женщины, сел за стол, а Лидия достала турку.

– Федя сказал, что вы обязательно позвоните и я должна буду с вами поговорить. – Голос по-прежнему спокойный, судя по всему, Лидия заставила себя держаться с Вербиным нейтрально. – Федя сказал, что уважает вас и вы заслуживаете знать правду.

– То есть вы будете со мной честны?

– А это уже вам решать, полицейский Феликс, – чуточку жёстче, чем следовало, ответила молодая женщина. Наполнила кофе две маленькие чашки и уселась напротив. – Ещё он сказал…

– Никакой записи, – твёрдо произнёс Вербин. – Это неофициальный разговор, и всё, что будет произнесено, имеет предположительный характер.

– Да, полицейский Феликс, ничего этого не было. Даже нашего разговора.

Куртку Вербин снял в прихожей, на нём остались только джинсы и тонкая футболка, под которой невозможно было скрыть даже крупную родинку, не то что микрофон. Но главным стало обещание, поскольку Селиверстов сказал Лидии, что Феликсу можно доверять.

– Как давно вы с ним?

Молодая женщина вздрогнула, не ожидала, что Вербин начнёт разговор с этого вопроса, но быстро взяла себя в руки.

– Да почти всю жизнь. – На её лицо вернулась грустная улыбка. – Арсена я знаю со школы, с первого класса. Знала, что у него есть брат. Ну, как брат. О том, что они действительно родные братья, мне стало известно намного позже, а тогда это был «дальний родственник из Питера», которого маленький Арсен для простоты называл братом. С Федей всегда было интересно и весело, он ведь намного старше, совсем взрослый, много знал и умел и всегда о нас заботился. О нас, потому что когда Федя понял, что мы с Арсеном дружим, сразу же включил меня в семью, если можно так выразиться. А когда узнал, что я хожу в художественную школу, обрадовался, как ребёнок, и договорился с родителями, что будет снабжать меня всем необходимым и даже оплачивать дополнительные занятия. Я об этом узнала только потом, мама рассказала, а тогда я ходила в художественную школу, училась, рисовала и слушала его подсказки… Федя многому меня научил, если честно – почти всему. Он часто приезжал, почти каждые выходные, и мы проводили много времени вместе: и втроём, и вдвоём. Но он никогда ко мне не лез, полицейский Феликс, никаких шагов и намёков, даже в шутку. Арсен стал у меня первым. А с Федей получилось потом, и инициатором была я. – Лидия жёстко посмотрела на Вербина, но тот остался невозмутим. – Я не лгу.