Демон скучающий

– Нет ни одного факта, подтверждающего эту версию, Виктор Эдуардович.

– Именно, Вербин, именно! Будем опираться на факты. А факты говорят, что убийца – Барби. Но… – Голубев выдержал паузу, не услышал ни от Гордеева, ни, что важнее, от Феликса никаких комментариев и решил показать, что готов пойти навстречу: – Мы обязательно проверим видеокамеры и выясним, не подъезжал ли к дому кто-нибудь, кроме Барби. А заодно постараемся увидеть, кто сидел за рулём её машины.

Васильев кивнул и добавил:

– Это сделают ребята с «земли».

– Спасибо, – с чувством произнёс Гордеев, которому совсем не хотелось бросать на проверку своих людей.

– Вербин? – Теперь следователь смотрел на Феликса.

– Это будет здорово.

– Прекрасно. Наша основная цель?

– Нужно понять связь между Абедалониумом, Барби, Имановым и Орликом. Или дружками Орлика, – сухо сказал Васильев.

– Занимаемся, – коротко подтвердил Никита.

– Хорошо, – одобрил Голубев. – Теперь по поводу вчерашнего задержанного… – И посмотрел на часы.

Следователь намеренно оставил эту тему напоследок и специально показал, что торопится: она была ему не очень приятна.

После задержания Арсена Гордеев позвонил Голубеву и попросил организовать неотложный обыск в его квартире. Да, оснований никаких, только чутьё, что нужно сразу и очень сильно надавить на приятеля Чуваева, но… Добиться ордера следователь не смог, а брать на себя ответственность не стал. Велел «отработать задержанного как следует, чтобы появился повод для обыска, а не только ваше чутьё». Однако пока Арсен держался очень хорошо.

– Как его там? – нехотя переспросил следователь, дав понять, что за важными делами некая информация может и забыться.

– Арсений Сергеевич Клён, тридцать три года, холост, уроженец Новгорода, по профессии программист, – доложил Никита, ни голосом, ни мимикой не выдав своего отношения к происходящему.

– Компьютерщик, значит, – хмыкнул Голубев. – Мы обсуждали, что у Абедалониума должен быть такой специалист.

– Совершенно верно, – нейтральным тоном подтвердил Феликс.

– Где работает?

– Фрилансер.

– Откуда доходы?

– Оказывает консультационные услуги как самозанятый.

– Кому оказывает?

– Проверяем.

– Что-нибудь подозрительное накопали?

– Пока нет, – вздохнул Гордеев. – И вряд ли в ближайшее время накопаем.

Все понимали, что Клёна придётся скоро отпустить, но никто не хотел произносить эту фразу вслух.

– Как он держится? – спросил Васильев.

– Уверенно и спокойно, – рассказал Никита. – Сначала чуть напрягся, не ожидал, что мы на него выйдем, но молниеносно взял себя в руки и придумал отличную версию, объясняющую их с Чуваевым знакомство.

– Что сказал?

– Что они гомосексуалисты.

– Это так?

Никита пожал плечами и посмотрел на Феликса.

– Не знаю насчёт Чуваева, можно уточнить у Кранта, но Клён точно не гомосексуалист, – уверенно произнёс Вербин. – При знакомстве Клён сделал на Нику характерную «стойку» и буквально облапал её взглядом. Так что в плане сексуальных предпочтений у него всё в порядке.

– «Облапал взглядом» в твоём присутствии? – уточнил Васильев.

– В том-то и дело.

– Ага… – Полковник удовлетворённо кивнул, а в следующее мгновение среагировал на прозвучавшее имя: – Подожди! Что ещё за Ника?

Деваться было некуда.

– Вероника Ларионова, – ответил Вербин.

– Журналистка?

– Так точно.

– Что она делала с вами в баре? – холодно спросил Голубев.

– Со мной, Никита ни при чём, – уточнил Феликс. – Ника проследила меня от отеля.

– Почему не прогнал?

– Она бы всё равно не ушла, – развёл руками Вербин. – А так хотя бы обеспечила мне прикрытие.

– То есть ты взял гражданское лицо на оперативное мероприятие? – Следователь сделал пометку в блокноте. Улыбаясь.

– В баре было полно гражданских, – негромко заметил Гордеев.

Однако Голубев его «не услышал».

– Андрей Андреевич?

– Я с ними поговорю, – хмуро пообещал полковник.

– Очень хорошо. – К чему относилось это замечание следователя, осталось невыясненным. – Клён говорил с кем-нибудь?

– Позвонил адвокату, попросил приехать, если не перезвонит утром. Соответственно, адвокат явился, и сейчас они общаются. Ребята сказали, что адвокат готовит жалобы.

– Хороший адвокат?

– Отличный и дорогой. – Никита помолчал. – Вчера Клён держался дружелюбно. Дал показания, подписал всё, что требовалось, пожелал спокойной ночи. Когда узнал, что мы его задерживаем, закрылся и теперь общается строго официально.

– Раз мы его отпускаем, то нужно организовать очень плотное наблюдение, – проворчал Васильев. – Следить за каждым шагом и каждым словом, потому что Клён – наш единственный живой клиент.

И выразительно посмотрел на Голубева.

Голубев взгляд «не заметил».

* * *

– Папочка? – Девушка игриво огляделась. – Папочка, ты здесь?

Тишина.

– Мы решили поиграть? Папочка, я совершенно потерялась в твоём огромном, очень красивом доме. Мне здесь страшно, но страшно интересно.

Натуральная платиновая блондинка с распущенными кудрявыми волосами была одета в кружевное платье старого кроя с корсетом на шнуровке и длинную, в пол, но очень лёгкую, почти прозрачную юбку. Больше ничего, даже туфель. Девушка путешествовала по особняку босиком, поэтому шаги получались бесшумными, едва различимыми в ночной тиши. Коридор и лестницы были едва освещены, установленные здесь маленькие, искусно спрятанные светильники не разгоняли плотный полумрак, а наполняли его тенями, поэтому девушка несла в левой руке трёхглавый подсвечник.

– Папочка?

– Я приказывал не называть меня так, – послышалось из темноты.

Она улыбнулась, направилась на голос и вскоре оказалась в большой зале, стены которой были плотно увешаны картинами, написанными задолго до появления первой электрической лампочки и потому органично смотрящимися при свечах. Портреты, пейзажи… Девушка впервые оказалась в этом помещении, напрочь позабыла об игре и пошла очень медленно, завороженно разглядывая старые полотна. И потому испуганный возглас – в тот миг, когда появившийся из-за спины мужчина сжал обнажённые плечи блондинки – прозвучал невероятно естественно.