Демон вам не игрушка

Как-то разом всё навалилось. Усталость от долгой дороги. Смерть любимого отца. Известие, что я ему не родная, и где-то на свете бродит человек, обидевший мою маму. Холодные проводы…

Холодные — это ещё мягко сказано! Папа оказался прав: меня обыскали и чуть не отняли кошель сбережений. Не так много там было монет, но я же не могла ехать совсем без всего? И с кучером нужно было расплатиться, и… вообще, я знала, что деньги нужны. Жена отцовского племянника чуть не слюной брызгала, крича, что в Академии я буду на всём готовом. Повезло: соседи, из любопытства собравшиеся у нас на дворе, заступились за меня: итак девка дом родной оставила, чего ж её совсем-то обирать.

— Пф-ф-ф… — оттопырила губу Зизетта, — … не успела приехать, а уже по мамочке с папочкой соскучилась! Может, пока не поздно, развернёшься и отправишься домой?

Эти слова всколыхнули во мне злость. Слёзы сразу высохли. Я посмотрела прямо в лицо девице и сказала твёрдо:

— Я сирота. Плакать мне не о ком. Ехать некуда. Нет у меня дома.

Соседка удивлённо подняла тонкие бровки:

— Где ж ты раньше жила?

— Тебе какое дело! — всё ещё злилась я. — Не нравится соседство, попроси, чтобы меня отселили.

— А! — махнула рукой Зизетта, — кто меня послушает? Мисса Натвайс наполовину нагиня, наполовину драконица, она ни за что не выполнит чью-то просьбу. Да хоть сам ректор к ней обратится. Ни в жисть. Вредная.

— Ректор? — не поверила я. — Ведь он в академии главный… как же…

— Не хочешь, не верь, — передёрнула плечами соседка. — Да только знаю, что за меня перед Альбертом Нортоном хлопотали. Просили кого поприличней подселить, так профессор прямо заявил: этими вопросами занимается комендант.

Другими словами, я не приличная? Как-то даже обидно стало. Одежда у меня новая и зачарована, чтобы не мяться и не пачкаться долгое время. Отец старался наряжать единственную дочку по последней моде, чтобы я выглядела как леди. Положим, устала я в дороге, переволновалась… Это никому не даёт права считать меня недостойной и…

Возмутиться я не успела. Зизетта озвучила свои претензии:

— У тебя какой магический потенциал? Сколько процентов? Пять?

Я машинально кивнула. На самом деле, не знала, каков мой личный процент магии. Только теперь вспомнила, что четыре месяце назад лучших учеников школы возили на вступительные испытания. Поскольку я не собиралась учиться дальше, восприняла поездку как приключение, как возможность ещё немного побыть в компании школьных друзей, повеселиться. Никто из нас не рассчитывал на положительный результат и, кажется, никто кроме меня не получил приглашение.

Теперь я осознала, насколько легкомысленно отнеслась к важнейшему шагу в судьбе. Оправдаться могла только тем, что никто никогда не говорил со мной о магии. В семье все были обычными людьми, с чего бы мне считать себя особенной?

Видя, что Зизетта ждёт встречного вопроса, я задала его:

— А у тебя какой?

— Двадцать! — гордо выпятила грудь соседка. — И я уверена, что могу за время обучения достигнуть ста процентов!

Мне оставалось только искренне пожелать ей этого. Ведь выпускникам с высоким потенциалом самое место при дворе. О таком распределении можно только мечтать. Мой же предел — гос-служба, и то если очень повезёт.

***

Вообще-то соседка оказалась полезной. Пусть она всячески показывала, что снисходит до разговора со мной, из непрерывной болтовни я почерпнула много нужного. В отличие от некоторых бездарных глупышек Зизетта давно готовилась к поступлению, всё-всё разузнала и про саму академию, и про преподавателей и даже про старшекурсников.

— Ох, — вздыхала она, картинно потрясая руками с красивыми браслетами на запястьях, — скорее бы совершеннолетие! Никак не дождусь освобождения от этих ужасных кандалов!

— Кандалов? — удивлённо переспросила я, рассматривая собственные довольно скромные и давно ставшие привычными браслеты. — Почему ты их так называешь?

— А ты как их называешь, — брезгливо оттопырила губу Зизетта, — просто украшениями?

— Ну… — задумчиво протянула я, — мне сказали, что это знак отличия.

— Пф-ф-ф… Отличия от чего?

— Я училась лучше всех… вот и…

— Нет! — расхохоталась соседка, перестав, наконец, перекладывать на столе свои тетрадки, — я сразу поняла, что ты тупая, но чтобы настолько!

— Почему вдруг тупая? — обиделась я. — Говорю же, была первой по успеваемости. Отец всегда гордился мной.

Запнулась на последних словах, испугавшись, что Зизетта начнёт расспрашивать меня об отце. Я же сказала ей, что сирота. Девица пропустила это мимо ушей, начав снова проповедовать:

— Никакое это не отличие за успехи в учёбе! Сдерживающие браслеты надевают неопытным магам в детстве, чтобы они не наколдовали чего катастрофического ненароком! Хотя в твоём случае эта предосторожность, наверняка, оказалась лишней. С твоим-то мизерным потенциалом!

И чего меня, спрашивается, задело? Видно же, что соседка упивается собственным превосходством! Надо бы наплевать на это и не обращать внимания, а я не сдержалась и резко повернулась к ней:

— Слушай! Выбирай выражения! О твоём потенциале тоже пока только с твоих слов известно, что он потрясающий.

— Сомневаешься?

— Да мне и дела нет. Оставь меня в покое. Я устала с дороги и хочу спать.

— Не-е-ет… сомневаешься, — бормотала Зизетта, листая одну из своих тетрадей, — а я тебе докажу. Вот!

— Что «вот»? — уставилась я на сунутый мне под самый нос чертёж.

— Демонов умею вызывать. Вот что!

— Это ещё зачем? — у меня неприятно засосало под ложечкой. Там, где я жила раньше, к демонам относились с большим пиететом и осторожностью. О том, чтобы заставлять представителя этой весьма опасной и непредсказуемой расы что-либо делать по своему желанию, даже речи быть не могло.

— Хочешь, — Зизетта даже разрумянилась от предвкушения своего торжества, — прямо сейчас вызову и прикажу спалить тебя на месте! У меня и мелок зачарованный имеется, чтобы рисовать.

— Ладно-ладно, — примирительно сказала я, — вижу, что ты великая магисса. Спрячь, пожалуйста свои руны, и давай уже отдыхать.

— То-то же! — усмехнулась соседка, захлопнула тетрадь и бросила её в верхний ящик стола. — будешь мне перечить, мигом превратишься в горстку пепла. А я всем скажу, что так и было.

Ненормальная какая-то. Я лишь кивнула, решив как можно меньше общаться с этой девицей. Не очень-то привычное для меня поведение — притворяться безответной тенью. Ведь дома я всегда была заметной фигурой. Меня любил отец, боготворили слуги, уважали школьные учителя, ценили одноклассники. Увы, всё это осталось в солнечном детстве, впереди меня ждали отчуждение и недопонимание. Хорошо, хоть с куратором повезло. Почему-то я не сомневалась, что Элианор Тервис меня поддержит. Жаль только, что таких как я первокурсников у неё достаточно много. Трудно уделять внимание всем.