Демон

– Все было не так... все гораздо сложнее...
– пытался оправдаться Михаил.

– Твой пират, Робертс, тоже сказал, что ты его бросил. Это уже... как это называется... тенденция, - прорычал эльф.
– Теперь у тебя есть прекрасная возможность объясниться перед всеми нами. И, похоже, перед своими новыми друзьями тоже. Чтобы знали, когда ты предашь и их...

Катерина, понимая, что прошлое профессора туманно и, благодаря этому миру, тянется на многие века, все равно удивилась. Настолько масштабны были события, в которых участвовал Хэммет. Страшно представить, какую кашу он заварил за свою жизнь, и сколько всем ее придется расхлебывать. Сколько раз он влиял на историю ради своих целей? Сложно сказать.

Зато совершенно ясно, что никакого "любопытства", никакой "исследовательской жилки", о которой так старательно говорил им профессор, никогда не существовало. Создать огромную финансовую империю - это недюженные таланты и амбиции. Но ради какой цели?

– Не рассказывайте ничего, профессор, - неожиданно посоветовал Франкенштейн.
– У нас сейчас есть проблемы поважнее...

– Нет! Очень уж хочется услышать правду. В кои-то веки, - резко возразил Уильям.

Салим молча к нему присоединился. Отец Витторио тоже с нескрываемым любопытством смотрел на Хэммета, словно ожидал открытия божественных тайн, которые так рьяно искал в свое время.

Цезарь продолжал подпирать кулаком подбородок. Было видно, что он понимал английский. Но, возможно, не слишком хорошо на нем говорил, и здесь его всегда заменял легат.

– Мы думали, что можем переделать этот мир. Но это было ошибкой, друзья, - опустил голову Михаил.
– Все далеко не так просто. Есть силы, которые управляют ходом истории. И нещадно уничтожают тех, кто пытается включиться в эту игру.

– Неожиданно, но я всегда об этом подозревал, - тихо сказал Виктор, стараясь не прерывать рассказ Хэммета.

Пиррос что-то пробурчал на латыни, а Глабр нахмурился:

– Ты потчевал нас этими сказками с самого начала, Красс. Но потом просто сбежал. И мы оказались лишены нашего положения при императоре. Весь наш легион приказали убить...

– И именно поэтому вы знали, на какой риск шли! И консул знал!
– вскипел профессор.

Уильям видел Хэммета таким всего несколько раз. И каждый раз было весьма противоречивое зрелище. Приятно было спад этой часто, казалось, наигранной вежливости или снисходительного тона. С другой становилось как-то не по себе, не хотелось, чтобы его гнев обратился на тебя. Особенно в свете последних открытий.

– Если нам суждено было потерпеть поражение, то мы должны были потерпеть его все вместе. Вместо этого ты исчез в последний момент, кто-то предупредил обо всем императора... и тогда мы отправились в этот мир.

– Я говорил, что этот мир - лишь последняя необходимость. Вы были здесь, вы сами видели, что здесь были за твари...

– Для нас не было больше места в обычном мире! Вся империя обрушила на нас свою мощь! Нам пришлось завалить портал за собой навсегда, чтобы не дать остальным легионам прорваться, - Глабр сжал кулак.
– Знаешь, что было потом, Красс?!

– Догадываюсь...
– тихо сказал Хэммет.

– Мы дрались за выживание! Все эти твари уничтожили наш легион... остальные погибли от голода и от тех, кто потом попадал в этот мир. Пока нас не осталось только двое, и мы не построили свою новую империю...

– Вы могли вернуться, - попытался сойти с неприятной темы Михаил.
– Портал был далеко не один.

– Мы вернулись...
– процедил легат.

Император Пиррос же сурово смотрел на профессора. Было видно, что он понимает все до последнего слова, несмотря на то, что разговаривал лишь на латыни. И сейчас правитель небольшого разношерстого народа хотел, чтобы этот разговор услышали спутники Михаила. А, главное, поняли.

– ..и не нашли себя в новом мире. Империя была разрушена, хотя бы обещал нам, что она будет существовать вечно. Вместо этого мы обнаружили наших жалких потомков и все более и более усиливающихся людей...

– Ничто не существует вечно, - возразил Хэммет.
– И я об этом говорил давно. Я обещал сделать все, чтобы сохранить ее. Но потом вмешались силы, которым даже я не мог противостоять.

– Кто?

– Ангелы.

– Не надо рассказывать нам христианские сказки...

– Прошу прощения...
– хотел было возразить Витторио, но Виктор поднял руку, не давая тому говорить.

Сейчас ситуация висела на волоске, и удивительно, как священник этого не понимал.

– У меня нет для них другого имени. Но я не предавал вас. Этот ангел... он не признает другого хода истории. Он кто-то вроде наблюдателя, - профессор оглянулся на других путешественников.
– Многие из моих спутников видели его, видели на что он способен... мой друг, орк, пострадал от его руки и теперь не может нормально говорить.

– Продолжай, - словно поверив, попросил Глабр.

Но было видно, что эльф готов дать все до последней попытке старому другу объясниться, и уже потом приступить к пыткам.

Катерина еще раз огляделась. Убить императора они успеют. Может, получится взять в заложники. Но для этого придется воспользоваться, как бы ни было неприятно это признавать, помощью Франкенштейна. Но подать незаметно сигнал не получится... остается лишь надеяться на его ум.

– Только не говорите, что вы догадались о Брандоне и Бранденфорт с первой секунды, как увидели их...
– прежде чем профессор смог продолжить, вмешался Уильям.

На этот вопрос собеседник промолчал, но брошенный взгляд красноречиво говорил обо всем.

Теперь бывший крестоносец понял, почему Хэммет настороженно относился к девушке на корабле и в Испании. Опытный взгляд путешественника сквозь время никогда не могла обмануть маскировка ангела.

– И почему вы молчали?

– Все молчали, - напомнила Катерина.
– Робертс, Гилен. Они предупреждали, что правда может быть опасной. Поэтому прекрати давить на Хэммета...

Рыжеволосая понимала, что Михаилу сейчас крайне непросто. И это только начало. Если сведения об их родных он еще и мог скрывать по каким-то личным мотивам, то правду об ангеле... после увиденного и пережитого веских причин имелось предостаточно.

Солдат удивленно посмотрел на женщину и замолчал.

– Когда...
– профессор запнулся, - когда ангел в очередной раз появился в Риме, я вновь не воспринял его предупреждение всерьез. Тогда он убил всю мою семью и забрал меня в мир, откуда нет выхода...

Хэммет медленно расстегнул рубашку, показывая свой огромный уродливый шрам на груди.

– Я не знаю, сколько прошло времени, когда пытки закончились... может, десять лет, может, двадцать. И все это время меня держали в живых. А потом просто выкинули где-то в лесах, где жили германские племена... Но было слишком поздно. Вас уже не было в нашем привычном мире.