Демон

Он бросил на меня быстрый взгляд.

— Тогда, полагаю, в течение следующих нескольких часов тебе будет неудобно.

Я затихла, не потрудившись попробовать открыть дверь. Даже нормальные люди могут запирать двери машины на расстоянии. Он выехал на пустую дорогу с тем же выражением лица. Пустой. Мрачный. Целенаправленный. Он действительно собирался убить меня.

— Как тебя зовут? — я не хотела этого знать, но тишина сводила меня с ума.

— Разве это имеет значение?

— Чёрт возьми, да, это имеет значение. Я хочу знать, почему ты преследовал меня все эти годы.

— Я думал, ты не помнишь ничего, кроме прошлого года или около того.

— Я даже не помню своего имени. Но я помню тебя.

Он посмотрел на меня, и меня забило ознобом от глубокой чёрной пустоты его глаз.

— Азазель.

АЗАЗЕЛЬ СОСРЕДОТОЧИЛСЯ на узкой, выжженной солнцем дороге впереди. Её невежество начинало раздражать его, но если это была её главная линия обороны, то справиться с ней было достаточно легко. Пока она не примет свою настоящую форму, его работа будет относительно лёгкой. Чего он никак не мог понять, так это того, почему она не пытается сильнее бороться.

Она обладала средствами поражения, которые она ещё не начала использовать, и не последним из них была её способность превращаться в Лилит, взбушевавшегося демона, похожего на птицеподобного монстра, который мог выцарапать внутренности у человека, стоит только на миг отвлечься. Это было бы бесполезно против него, но она этого не знала. Она так и не вспомнила.

Это был не первый раз, когда он сражался с Лилит. С проклятием вечности, довлевшим над ним, он сталкивался лицом к лицу с ней во многих демонических формах, и каждый раз он побеждал её. Но ни разу не повергал окончательно.

Он уничтожил много других демонов и мерзостей за тысячи и тысячи лет своего пребывания на земле. По большей части это были Нефилимы, а также те, кому Уриэль позволил вырваться на свободу в попытке победить Падших. Но демоница Лилит была неподвластна даже ему. И он ждал достаточно долго.

Он ненавидел думать о ней как о женщине, но теперь, когда он был рядом с ней, он не мог продолжать ставить её в бесполую группу, к которой принадлежало большинство демонов. Её разрушительная сила не была похожа ни на одну другую женщину, и он всегда старался думать о ней именно так. Особенно учитывая неприемлемое пророчество, которого он был полон решимости избежать. Она была опасной женщиной, и даже сейчас он чувствовал её соблазнительную силу.

Она никак не отреагировала на его имя, но должна точно знать, кто он такой. Всегда существовала вероятность, что она говорит правду, что ничего не помнит. Он наблюдал за ней в течение последних пяти лет, и её поведение было странным, доказывая её слова. К тому времени, когда он, наконец, взял её, она уже прожила под четырьмя разными именами в четырёх разных городах. Он предполагал, что это была попытка избежать встречи с ним, но был небольшой шанс, что она действительно не помнит. Он чувствовал, что от неё весьма реальное страдание, и ему нужно было бороться с ним.

Демоны были мастерами затуманивать ожидания. И большинство существ чувствовали себя несчастными, когда видели смерть, смотрящую на них сверху вниз. В нём не было места ни для жалости, ни для раздумий.

По мере того, как день клонился к закату, пейзаж становился всё более пустынным. Они доберутся до места назначения значительно раньше, чем стемнеет — у него будет более чем достаточно времени, чтобы обо всём позаботиться. Его немного интересовало, что если вернуться потом и посмотреть, не осталось ли чего. Эта мысль должна была бы наполнить его мрачным удовлетворением. Но почему-то это уже не было столь успокаивающе.

Она... оно... прекрасно справлялось.

— Азазель? — сказала она, явно стараясь, чтобы её голос звучал нормально. — Какое странное имя. Ты с Ближнего Востока?

— Это библейское имя, — коротко ответил он.

— Меня зовут Рейчел Фицпатрик, — услышав его неконтролируемое фырканье, она сменила тактику. — Ладно, так и быть, Фицпатрик, не настоящая моя фамилия. Поскольку ты, кажется, знаешь обо мне больше, чем я, почему бы тебе не сказать мне мою настоящую фамилию?

Он ничего не сказал. На радио запел Ричард Томпсон, и Азазель наклонился вперёд, включая погроме, желая расслышать этот скорбный голос и жалящую гитару. В тот момент, когда он убрал руку, она протянула свою и выключила радио.

Он свирепо глянул на неё.

— Если хочешь иметь возможность двигаться и говорить, — прорычал он, снова включив радио, — то держи руки подальше от радио.

Она откинулась назад, сложив руки на коленях. Это были нормальные руки — даже красивые. Странно, она не носила ни колец, ни лака, ни каких-либо украшений, которыми женщины пользовались с незапамятных времён. И всё же он почти мог представить эти руки на своём теле.

Он вздрогнул, борясь с этим. Было так легко забыть, увидеть в ней желанную женщину, в то время как он делал всё возможное, чтобы подавить свою сексуальную природу. Он бросил взгляд на её лицо. Её вьющиеся рыжие волосы были такими же, как и всегда, змеиным клубком, чтобы заманить в ловушку мужчин, заставить их хотеть зарыться лицом в шелковистые пряди. У него был иммунитет — в тот момент, когда он почувствует хотя бы малейшее притяжение, он сможет подавить в себе это. Она не доберётся до него, как она это сделала со многими мужчинами. Он не мог ей этого позволить

Ричард Томпсон пел “Не сможешь победить", слова казались до абсурда пророческими. Когда песня закончилась, он снова выключил радио и посмотрел на неё.

— Это не твоё имя.

— Тогда какое оно?— сказала она срывающимся от разочарования голосом. — Ради Бога, если мне суждено умереть, разве я не заслуживаю сначала некоторых ответов? Хотя бы для того, чтобы узнать, почему на меня напал убийца? Я делала всё возможное, чтобы быть хорошим человеком. Если я сделала что-то плохое в прошлом, что-то, что заслуживает наказания, то, по крайней мере, я должна знать, что это было.

— Твои преступления слишком многочисленны и ужасны, чтобы описывать их в деталях.

Она наморщила лоб, и ему захотелось разгладить его. Она работала над своими уловками, и он был вынужден силой подавлять свою реакцию.

— Это так неправильно, — произнесла она. — Теперь я знаю, что ты схватил не того человека. Если бы я совершала ужасные преступления, я бы это знала. Я не могла совершать... зверства, а потом жить нормальной жизнью. Ты схватил не ту. Ты меня с кем-то путаешь.

— Я ничего не путаю.

— Тогда кто же я? Что я сделала? — воскликнула она.

И устав от её нытья, он наконец ответил.

— Ты — зло, суккуб и убийца младенцев. Ты — кошмар, ужас, чудовище, — он посмотрел в её ошеломлённое лицо. — Ты Лилит.

Глава 3

— ДА, ТЫ НЕ В СЕБЕ, — сказала я. Мой голос дрожал, даже когда я пыталась быть стойкой. Мне показалось, что вселенная вдруг превратилась в песок, и всё задвигалось подо мной. — Не то чтобы это было новостью, я уже и так поняла, что ты должен быть сумасшедшим, раз уж решительно настроен убить меня. Но кто тебе сказал, что я Лилит? Собака твоего соседа?