Демонстрация силы

Из четырех джипов преследование продолжили три. Или попал в водителя, или вывел из строя мотор, рассудил Блинков.

– Сворачивай с дороги, – крикнул он Коку, – и наискосок к морю.

– Нет, я попру прямо на засаду!

Кокарев вел машину, проворно работая рулем и почти не переключая передачи, в основном ехал на третьей. Он свернул с дороги, когда впереди обозначились по крайней мере еще две машины. «Лендровер» петлял между барханами и, казалось, оторвался от преследования. Уже не слышно было позади стрельбы – поначалу беспорядочной, а после достаточно прицельной из пулемета на головной машине и автоматических карабинов: в низкий борт джипа ударили пули, и над головами российских бойцов просвистела очередь. Блинков, сменив ленту, ответил продолжительным огнем. Пули летели красиво, длинной огненной строчкой, упирающейся в центр невидимой мишени.

Когда машина понеслась по пологому склону, сзади снова обозначились мечущиеся огни преследователей. Их настойчивость и удивляла, и вызывала волнение. Армейские джипы ехали друг за другом, цепочкой и в определенные моменты представляли собой отличную мишень. И всякий раз Джеб отказывался от соблазна остановить свою машину и плотным огнем буквально расстрелять головной джип американцев.

Кокарев вывел машину на прибрежье и на мокром песке развил достойную этой машины скорость. Он переезжал небольшие препятствия на полном ходу, сбрасывал скорость, объезжая лежащие тут и там деревья. Джеб часто оглядывался, всматриваясь в береговую полосу, в надежде увидеть черные силуэты уходящих от берега диверсионных лодок. В какой-то момент зародилось сомнение: не проехал ли Кок место высадки.

Нет, не проехал. Николай затормозил так резко, что Блинков повалился на Чижова и едва не протаранил головой раму. Затем его снова тряхнуло и бросило на правый борт. Это Кокарев делал последний маневр, разворачивая «Лендровер» навстречу погоне и включая слепящий дальний свет.

– Выходим! – крикнул Кок, первым покидая машину, и побежал к берегу.

Джеб шел последним, прикрывая маленький отряд. Примерно в полукилометре отсюда засверкали огни джипов, мчавшихся по следам своего одноклассника.

Лодка стояла носом к берегу, мотор поднят над транцевой доской. Морпехи сориентировались мгновенно. Чижов стал у левого борта рядом с Коком. Музаев и Клюев – справа.

– Взяли! – подал команду Кок.

И четверка бойцов стащила лодку в воду. Джеб догнал товарищей и занял место рулевого последним. Он чуть приподнял мотор, освобождая защелку, и опустил его в воду. Резко дернул шнур стартера, дал газ на холостых, потом на передаче. И с этого момента уже не оглядывался. Он смотрел на незнакомых спецназовцев и видел в них бойцов из своего подразделения. Они полулежали на овалах бортов, крепко вцепившись в наружные и внутренние леера. И было видно, что такая работа им привычна.

Кокарев своим последним маневром подарил команде несколько драгоценных секунд или даже минут. Американцы словно споткнулись о слепящую их машину. Они развернулись в походный строй и расстреляли джип из всех пулеметов. Только после этого решили подойти ближе и окружили ее.

…Старший группы подошел к берегу и увидел многочисленные следы ног и волочения, судя по ребристым полоскам – надувной лодки. И не одной, а целых трех. Он посмотрел вдаль и прислушался. Но шум прибоя заглушил те звуки, которые он рассчитывал услышать или не хотел слышать вовсе. Диверсионная группа, за которой он охотился двое суток и надеялся взять ее обессиленной и обезвоженной в горячих песках, благополучно ушла морем.

30

– Здорово, кривые огурцы! Горизонт чист, будто сами чистили. – И снова капитану 2-го ранга Первухину было не до улыбок. Не потому, что он был одет в рабочее платье и не хватало нарукавной повязки, чтобы его приняли за вахтенного. «Диверсионный балласт», от которого он временами хотел избавиться, удвоился, пришлось выделить место в «гостевом» отсеке. Операция прошла успешно, равно как и хамский маневр субмарины, покинувшей Залив на высокой скорости. Настроение отважного капитана измерялось по иной шкале, называемой треволнением. Это ее остатки отпечатались на лице Смайлика и не хотели его покидать.

Он принес в отсек плетеную бутыль краснодарского вина из собственных запасов. Закрыв за собой дверь, по-простому предложил командирам спецназа:

– Олег, Петро, давайте выпьем.

Он ожидал чего угодно, только не широченной улыбки и громоподобного смеха старлея Ваганова:

– За первого подводника России Садко?

– Да, – моментально отреагировал Первухин. – За бабника Садко.

Он как-то внезапно поменялся в лице. Держа стакан, наполненный вином, он тихо произнес:

Работает моторИ автонавигатор.Ведет сплошной обзорСверхчуткий пеленгатор.Глухая тишина.Идет подводный поиск.«Я – Лодка! Я должнаРазведать вражий поиск!..»Все станет – трын-трава!И сладкой будет водка!Ты только – БУДЬ ЖИВА,Разлучница-подлодка! [7]

7

Андрей Саксеев.

Первухин осушил стакан одним залпом. Обошел каждого и крепко пожал руку.

– Мировой мужик, – тихо заметил Кок. Он сидел в компании морпехов – Чижова, Музаева и Клюева. – Давайте, братва, выпьем за встречу. За эту и за следующую – на гражданке. Соберемся у меня на даче…

– Есть идея, – сказал Тимур, – смотаться на Красное море. Я был пару раз в Хургаде. Классные места, понырять можно с аквалангом.

– Заметано. Джеб, а ты чего молчишь?

Блинков вздохнул. Его снова с неодолимой силой потянуло домой.

Глава 8 Шагреневая кожа

31

…Евгений Блинков не менял кожу, о чем думал раньше, и не менял переплета Красной книги. Просто угодил в другой, следующий том этого печального и в то же время торжественного издания…

– Можешь отказаться, – говорил Абрамов, не замечая перемен во взгляде собеседника, – если тебе в кайф бегать от спецслужб и мафии. Ей-богу, мне не хочется касаться этой темы. Я ничего не даю тебе в плане будущего и даже интересной работы. Предлагаю пожить другой жизнью. Обещаю, что она будет трудной. Ты далеко не мальчик. В противном случае наш разговор давно бы закончился: «Либо даешь согласие, либо просовываешь руки в «браслеты». Меня такая постановка вопроса не устраивает. Еще мне хочется, чтобы ты соприкоснулся с другой сферой разведки, побыл рядом со мной, увидел возможности разведсообщества. Да, тут и шкурный интерес, но я поверил не в вас, а в ваши способности, что не одно и то же.

Не думай, что я подставляю тебя, – продолжил Александр Абрамов после короткой паузы, – что ухватил чужими руками горячий каштан. Во-первых, ты сам подставился. Во-вторых, я напомню тебе твои же слова о куче драгоценных камней.

– Я не забыл.

– Вот и мой ответ таков. Приблизительно так я ответил и начальнику военной разведки Израиля. И он согласился со мной. Начальник разведки флота Школьник, который поставил свою подпись под указом о создании агентурно-боевой единицы, ничего не сказал. Когда подмахивал документ, думал: «Пускай этот Абрамов делает все, что хочет». Так что все это дело на доверии завязано. Его люди решали, а не какие-то там страшно высокие чины. Что, конечно, внушает оптимизм. И разве нужно еще что-то говорить на эту тему?..

Блинков на мгновение закрыл глаза, вздохнул и подписал первый лист контракта…

32

Было ровно девять вечера, когда Абрамов услышал настойчивый стук в дверь. «Боже, – ханжески простонал капитан, – неужели этот день никогда не кончится… Столько событий произошло, что на их поверхностный анализ неделя уйдет». Прибавив к этому сроку еще столько же, Абрамов громко крикнул:

– Открыто!

Собственно, он ждал визита этого человека, строил на нем свои дальнейшие шаги. Если бы Волков не пришел до половины десятого, Абрамов сам бы нашел его в гостинице.