Демоны ледяных гор-Тайны рода. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
— Почему не на уроках? — спросил он у меня, полностью проигнорировав слова верховной жрицы.
Оправдываться я не стал. Вместо этого, нагло глядя ему в глаза, спросил:
— А тебе-то что? Тебе разве есть до меня дело?
Отец рассвирепел. Я это почувствовал. Однако внешне он даже бровью не повёл, только прошипел:
— Марш домой!
— Нет — ответил я.
И голос в этот раз прозвучал как надо — никаких петухов.
— Я сказал… — взревел он.
— Шисаи Анита, — перебил я отца. — Показывайте, что нужно сделать.
И шагнул к ней.
Верховной жрице ничего
Я шёл следом за женщиной и мысленно матерился. Все мои планы пошли по п… В пешую прогулку они пошли, по коридорам храма. Ну почему я был такой не осторожный? Не мог выждать немного, дождаться, чтобы отец ушёл? Как мне теперь найти Ёсико? Как попасть в пещеру? Как отделаться от Аниты?
Хотя, надо отдать должное, сейчас она меня выручила.
Малышка Анита шагала впереди в своём белом балахоне, и я точно знал, что у неё под ним ничего нет. Моё тело реагировало на эти знания очень гормонально. И чем дальше мы уходили от отца, тем сильнее я возбуждался. И тем сильнее приходилось сдерживать себя, чтобы не подойти к ней вплотную, не обнять её и не запустить руку под балахон, нащупывая тёплые и влажные места.
Я уже в своём воображении поставил малышку Аниту к стенке и задрал ей балахон, открывая всё самое сокровенное, как верховная жрица свернула с основного коридора в малоприметный, освещённый похуже, чем остальные.
Ещё чуть-чуть, и мы зашли в небольшую келью, свет куда едва достигал.
Я и моргнуть не успел, как оказался прижат к стене, а малышка Анта впилась в меня жарким поцелуем.
Надо ли говорить, что её балахон полетел прочь? Как и моя одежда…
Секс был коротки и горячий.
Разрядившись, я продолжил ласкать женщину. До меня только сейчас дошло, что она сильно старше меня теперешнего. Но какое это имеет значение?
— Оставайся со мной, — горячо зашептала шисаи Анита. — Тебе не придётся никуда ехать, останешься при храме вместо болвана Макото…
— А как же магия и благословение Всеблагой? — не понял я.
— Я запечатаю твою магию, сделаю так, чтобы она стала лекарской, — продолжала шептать Анита.
— Зачем запечатывать? — воспротивился я.
— Всеблагой не угодна другая магия, кроме лекарской, — строго ответила верховная жрица.
— Так зачем она благословляет? — растерялся я.
— Неисповедимы пути богини! — голос верховной жрицы прозвучал торжественно и напрочь отбил желание расспрашивать в эту сторону.
Но вопросов у меня было много.
— А как же отец? У него же теперь все списки, кого благословила Всеблагая, — спросил я.
Верховная жрица засмеялась:
— Тебя нет в тех списках. Твой отец не знает про твою магию…
Охренеть не встать! Оказывается, проблема решалась так просто. И так приятно!
Я с новой силой начал целовать малышку Аниту, чувствуя, как член снова поднимается, готовый трудиться на благо нашего с ней удовольствия.
Анита была щедрой на ласки. Она отдавалась со всей самоотверженностью, как религиозный фанатик, который наконец-то познал своего Господа.
Второй раз это было медленнее и обстоятельнее. Насколько это можно в келье, предназначенной для медитации.
Когда мы одевались,
я спросил:— А чем Макото занимался в храме?
Анита до меня была девственницей, так что явно не тем же, чем мы с ней, но мне было интересно примерить его роль на себя.
Не то, чтобы я принял предложение верховной жрицы, но мне интересно было всё, что касалось сэнсэя Макото — это могло пролить свет на моё появление в этом мире.
— Да тем же, чем и все, — пожала плечами верховная жрица. — Лечил. А ещё писал летописи храма и ещё что-то своё. Книги читал. К людям с вопросами приставал.
— С какими вопросами? — спросил я.
— Ну, например, просил рассказать, какие им снятся сны…
— Только храмовых опрашивал?
— Нет, приставал ко всем жителям, — неохотно ответила верховная жрица. — Давай не будем про него, давай про нас…
— Я хочу посмотреть его записи! — перебил я её.
Немного грубо перебил, но про нас я говорить с ней точно не буду. Нет никаких «нас». Есть я и она. И секс. И больше ничего! Нет и не будет. Но ей об этом знать пока не обязательно.
Шисаи Анита надула припухшие от поцелуев губки, но всё же сказала:
— Хорошо, я отведу тебя в его келью.
— Сейчас, — сказал я и слегка придавил своей магией, вынуждая подчиниться.
Верховная жрица тут же дёрнулась:
— Не надо на меня давить! Я и так отведу тебя! Попозже!
— Извини! — Я склонил голову, чтобы она не увидела досады на моём лице. — Случайно получилось…
А себе сделал заметочку: с теми, кто чувствует магию, нужно быть осторожнее. Знать бы ещё, кто чувствует… Та послушница в келье точно нет. А вот верховная жрица — да.
Чёрт! Она сказала, что запечатает мои магические способности! Нет, меня это точно не устраивает! У меня очень полезные способности! Даже из того, что я успел выяснить, можно сделать вывод, что мои способности вообще огонь!
Да, предложение остаться при храме само по себе интересное, особенно, если брать во внимание наши с ней сексуальные утехи. Но! Тут есть одно очень большое «но». Даже два! Нет, три! Я не собираюсь лишаться такой полезной магии, как подчинение людей. Плюс, я обещал матери Кинпатсу приглядеть за ним. А свои обещания я выполняю.
В принципе, я могу поставить верховной жрице условие, что останусь, если она оставит и Кинпатсу. А что? Белобрысый балбес будет выращивать для храма лекарственные растения… Хотя, ему ж тоже магию заблокируют. Блин, эта блокировка магии, как кастрация… А если добавить ещё третье «но» — Ёсику, то боюсь, вариантов остаться у меня нет. Потому что шисаи Анита Ёсику точно не оставит, ни за какие коврижки. А девушка пострадала из-за меня.
Решено! Если не найдётся другого выхода, еду в магическую академию.
Но пока я должен как можно больше узнать и о магии, и об этом мире.
Я обнял малышку Аниту и притянул к себе, поцеловал шейку, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и мы пойдём на третий заход.
— Сейчас отведёшь? — шепнул я на ушко.
Если верховная жрица считает, что я могу воздействовать на неё только магией, то она сильно ошибается! У мужчины в загашнике всегда есть кое-что, что заставит влюблённую женщину выполнять практически любые его прихоти.