День империи

– Отдай мне то, что ты забрал у меня,- его голос был хриплым и больным,- отдай мне мою техноплоть, перевертыш.

Якус вздрогнул и закричал. Он, наконец, то очнулся от этого ужасного кошмара. В глаза резко ударил яркий, нестерпимый свет. На самом деле этот свет был словно одинокое мерцание далёкой звезды на ночном небе. Самый привычный и допустимый свет для зрения фаталоков, но после тьмы, что привиделась ему во сне, это было словно сотня гигантских, направленных в лицо прожекторов.

Якус ожидал, что вокруг него уже должны стоять вооружённые солдаты с приказом немедленно арестовать его, но как ни странно комната была абсолютно пуста. Взгляд бешено метался по углам, словно пытаясь найти кого-то кто, может быть, укрылся там и всё это время следил за ним. Но глаза упирались лишь в голые стены. В последнюю очередь он, наконец, обратил внимание на свою новую техноплоть. В отличие от прежней - лёгкой и гидрофатовой эта была сделана из стали: неудобная, дешевая и ржавая.

Кто же я такой теперь? Новая память подключилась к мозгу и уже начала обмен с ним первыми мегабайтами информации.

Возраст: 483 года.

Имя: Фарио.

Фамилия: отсутствует.

Принадлежность к семейству: отсутствует.

Профессия: универсальный рабочий.

Социальный статус: восьмой уровень.

Возможность карьерного роста: существует, но маловероятна и нежелательна.

Кофициент разума: девяносто три процента.

Снаружи снова послышались чьи то шаги. Как же это тяжело и невыносимо жить и вздрагивать при каждом шорохе. Неужели теперь это будет продолжаться вечно? Якус попытался подняться, но каждое движение давалось ему сейчас с таким трудом и было таким неестественным, что его на миг охватил ужас. К новой техноплоти ещё нужно было привыкнуть. У его соотечественников на это порой уходило по несколько дней, а о том, чтобы просто встать и пойти теперь не могло быть даже и речи.

Якус проклинал всех на свете и, похоже, дикая ненависть в итоге придала ему достаточно сил. Он кое-как выбрался из аппарата могильщика и на коленях, медленно и резкими рывками, пополз к центру кабинета. Затем он (как и сразу после своего "второго рождения") огромным усилием сосредоточил весь свой разум и, шатаясь, поднялся на обе ноги.

В тот же миг дверь резко распахнулась. В проёме появился младший фаталокский офицер и сразу, с каким то особым, странным подозрением посмотрел прямо на него.

– Что здесь происходит? Почему ты так долго возился с этим подсудимым?

– П-произошли н-некоторые технические з-затруднения,- Якус пытался придать своим словам твёрдость и уверенность, но расстроенные голосовые динамики могли лишь с заиканием выплёвывать хриплые и невнятные звуки,- В-впрочем теперь все неполадки п-полностью устранены.

– Пойдем. У командования для тебя есть кое какая работа.

Ноги были словно накрепко привинчены к полу. Двигать ими было настолько сложно, насколько это вообще можно было себе представить. Но Якуса уже словно толкала изнутри какая то невиданная, огромная сила. Он только представил себе, что может произойти, если его сейчас раскроют и, тотчас, правая ступня шагнула вперед. Он пошел, пока ещё медленно и, спотыкаясь, но это уже было не просто большим, а поистине великолепным прогрессом даже по меркам его собственной "высшей" расы.

Расстояние по коридору в пятьдесят метров словно растянулись на целую вечность. В эти мгновения Якус, как никогда, вдруг почувствовал себя таким слабым и беспомощным. Приходилось идти с невероятным напряжением всего своего разума. Приходилось идти, ежесекундно ощущая на своём затылке пристальный взгляд офицера. Но всё же он нашёл в себе остатки сил, чтобы кое-как добраться до плотной железной двери, за которой был долгожданный выход. Когда рука, уже было, потянулась к ручке, сзади внезапно раздался резкий и громкий окрик:

– Стоять.

Всего несколькими длинными шагами офицер догнал его и остановился где-то всего в пяти метрах позади. Теперь Якус уже даже мог читать его эмоции. В них было так много жуткого недоверия и подозрительности.

– Почему ты хромаешь?

– У меня п-произошёл обрыв двенадцатого бета-образного к-коленного контакта.

– В таком случае немедленно обратись к технику. Неуважение к своей техноплоти есть неуважение к самому государству.

Якус почувствовал, как будто с его плеч тотчас свалилась тяжёлая ноша. Так будет продолжаться всегда. Чтобы выжить в этом мире ему придётся научиться постоянно лгать. Как это всё мерзко и отвратительно. Лучше всего - это постараться, как можно реже попадаться на глаза другим фаталокам.

– Н-ну я пойду.

– Куда? Или, может, ты хочешь ослепнуть от этого проклятого земного света?

– И что же мне д-делать?

– Просто надень солнцезащитную маску, идиот.

В последнее время я всё чаще вижу сны. Странно. Почему раньше это происходило со мной так редко? Некоторые из них словно живые картины, они пугают меня своим мраком и безысходностью. Почему в них так много тёмных тонов и так мало - света и надежды? Я не знаю. Иногда я думаю над этим и никак не могу найти ответа.

Этой ночью мне приснился огромный старый грузовик, на большой скорости мчащийся по дороге. Я был внутри его, а рядом со мной сидел водитель и управлял этой громадиной. Был отличный ясный, солнечный день, но вдруг он неожиданно сменился ночью. Стало холодно и жутко. Цветущий город за обочиной в один миг превратился в руины, от которых несло ужасной болью и смертью. Я обернулся налево. Водитель куда то исчез и машина оказалась совершенно без управления.

Нужно обязательно сделать выбор; взять руль в свои руки или просто оставаться на своём месте и дожидаться когда ты разобьешься на первом повороте. Нужно было поскорей принимать решение. Неожиданно я почувствовал, что я здесь не один. Еще одна, какая то жизнь находится рядом со мной и верит в меня со всей силой, на которую она только способна. Я не мог подвести её.

Я проснулся. Я весь дрожал от волнения. Я всматривался глазами в темноту и жадно вдыхал сырой и холодный воздух станции подземки. Затем я понял. Меня вдруг словно осенило. Дорога, которая мне приснилась во сне - это и есть вся моя жизнь.

Виктор Морган.

Солнечная Система. Планета Земля. Подземный Центраполис. Тридцать седьмой день войны.

Люди теперь уже даже перестали быть похожими на людей. Они были словно тени - измученные и голодные, которые время от времени ещё мелькали где-то там, в кромешной тьме. Сколько времени прошло с тех пор как они все здесь уже находятся? Может быть неделя, а может быть уже и целый месяц. Они уже сожгли все стулья и обшивку вагонов и съели все чипсы и шоколадки из разбитых торговых автоматов. Затем наступил голод. Как жить дальше? Что делать? Теперь этого уже не знал никто.

Как ни ужасно было находиться на этой станции, люди всё прибывали и прибывали сюда из других мест. Недавно сюда притащили несколько полуживых тел с поверхности. Трое несчастных попались на глаза фаталокскому патрулю и их тела оказались полностью изрешечены десятками небольших зубчатых шариков вроде картечи. Они умерли почти сразу и о них тут же забыли. Смерть стала слишком привычным зрелищем в последнее время.

С тех пор как погас свет, Виктор больше ни разу не видел Солу. Он постоянно твердил себе, что это даже к лучшему. Он уже твёрдо решил - эта девушка не для него. Она не из его круга. Он почти забыл ее, но почему-то он по-прежнему ходил между скамеек с беженцами и пристально всматривался в каждое лицо, все ещё надеясь найти этого прелестного ангела в человеческом облике.

Какой то человек, по-видимому, прежде очень богатый, умолял бомжа в рваных лохмотьях поменять сворованный им из магазина пирожок, торчащий из грязного кармана, на свои дорогие бриллиантовые часы. В ответ тот лишь смеялся ему прямо в лицо. Кучка бывших антицивилизалов расположилась чуть в стороне от всех остальных. Из всех беженцев они вели себя, пожалуй, наиболее тихо и спокойно. Великая Революция Хаоса была давно забыта и большинство из них повыбрасывали даже то, чем до войны гордились больше всего - своими вставными вампирскими челюстями.