День, когда наступило будущее

– Э-ге-гей, эй!
– громогласно закричал Сид, желая отвлечь зверя. Но его возглас произвёл обратный эффект. Крокодил не обратил никакого внимания на крик. Зато человек оглянулся и сбавил темп.

Но призыв был услышан кем-то ещё... Вдруг из плотной стены камыша появилась огромная ладья. Два десятка гребцов, что было сил, налегали на вёсла. С виду неуклюжая ладья мчалась вперёд со скоростью сокола в полёте, но находилась ещё слишком далеко от готовой разразиться трагедии. В воздухе замелькали стрелы и дротики. Но они не могли остановить монстра. Стрелы отскакивали от толстой шкуры, а те, которые вонзались, тут же отваливались. Дротики просто не долетали, бесшумно ускользая в воду.

– Давай!
– вновь закричал Сид, глянув на гребца. И тот понял своего господина. Вода, сзади лодки, взбурлила, нос высоко задрался... и уже, через мгновение, лодка врезалась в морду зверя, челюсти которого готовы были сомкнуться на теле несчастного пловца. Гарпун вонзился в глаз чудовища, почти полностью погрузившись в его череп. Вода вокруг закипела. Огромный хвост взметнулся и с силой ударил по воде, подняв фонтан брызг. Только чудом и мастерством кормчего лёгкая лодка не перевернулась. Верёвка, привязанная к гарпуну, стремительно стала скользить в воду. Выхватив из-за пояса нож, фараон одним движением перерезал её, не позволив крокодилу увлечь лодку за собой.

В подоспевшую ладью, охранники уже вытаскивали обессилевшего пловца. По перекинутым мосткам фараон перешёл в ладью. Несчастный полулежал, привалившись к борту. В первую очередь Сида поразило его телосложение. Мускулы на руках, на груди, на животе были настолько развиты, бугристы и рельефны, что отбрасывали тени. Однако фигура бедняги не напоминала гору мышц. Была гармонична и пропорциональна. Удивил цвет кожи. Фараон не часто встречал людей с такой светлой кожей.

Судя по всему, незнакомец находился в беспамятстве. Из его плеча торчала стрела. В ладье не было лекаря, но охранники знали толк в ранах... Над беднягой склонились двое военных. Один из них, кончиком ножа, расширил рану и резко выдернул стрелу. Другой - затянул жгут наверху предплечья и начал накладывать на рану тугую повязку. Во время операции, незнакомец никак не проявил себя, - ни один мускул не дрогнул на лице, ни единого звука не вырвалось из его горла. И только по чуть вздрагивающим ресницам можно было понять, что тот в сознании.

– Кто ты?
– тихо спросил Сид.

Раненный медленно открыл глаза, и опять фараон поразился их голубизне и глубине, словно на него смотрели два редких самоцвета. Такого взгляда он ещё не встречал.

– Я - Горн. Раб Горн, - последовал ответ.

Сид догадывался об этом. Потрёпанная набедренная повязка, которая была на пловце, и грязные отросшие до плеч волосы, не оставляли сомнений в том, кто бедолага. Более того, у фараона возникло подозрение, что Горн - беглый. Неподалеку находились каменоломни, где рабы выламывали и обтёсывали блоки для пирамид. Но Сид решил не развивать эту тему.

– Знаешь, кто я?
– спросил он.

– Верховный Сов...
– и вдруг Горн осёкся. Его взгляд скользнул мимо Сида, на корму ладьи, где стоял высокий трон, покрытый красной греческой тканью с набивным золотым узором и на полосатый клафт фараона, что лежал там же.

– Ты фараон!?
– Горн попытался приподняться.

– Да, фараон, - желая успокоить, явно поражённого раба, Сид улыбнулся. Затем распрямился, отошёл на корму и, надев клафт, уселся на трон. Повелительным жестом приказал двигаться.

Ладья развернулась на месте и легко заскользила по протоке назад. Сид решил взять Горна во дворец. Чем-то ему нравился этот чужеземец.

Потом мысли фараона вернулись к Рене. Сидом снова овладели сомнения. Правильно ли поступил, открыв правду сыну, а главное, отведя его в пирамиду? По себе знал: какое это нелёгкое испытание... А ведь Рене всего тринадцать лет! Не рано ли? Или уже тринадцать... А сколько же было ему, когда узнал тайну фараонов?.. Но как Сид не напрягал память, вспомнить не мог. Время! Самое загадочное и таинственное явление на Земле. Закон, по которому оно живёт, человеку понять не дано. Лишь Боги распоряжаются его течением, лишь им оно подвластно. И только Богам решать, кому из смертных дозволено прикоснуться к таинству... Не потому ли жрецы отказываются от бессмертия?

Сид откинулся на высокую спинку кресла и закрыл глаза. Несколько минут не шевелился крепко сжимая подлокотники - на руках вздулись мышцы, суставы на костяшках пальцев побелели. Его мысли вновь вернулись к Рене. Подтолкнул Сида на решительный шаг вчерашний приход жреца Шера. Тот сообщил, что пирамида принца полностью готова. Акцент жрец сделал на слове "полностью". И Сид понял - пора. Тем более что начиналась новая фаза луны. Конечно, время для фараонов течёт по-иному, чем для остальных. Но всё же течёт... "Да, Рен ещё успеет возмужать до вступления в права наследства. А он?..
– Сид подумал о себе как о ком-то постороннем.
– Ну что ж, жрецы давно придумали безболезненный уход...
– Смерти он не боялся. За её Порогом ждёт более справедливый и прекрасный мир. - Жаль только, что не встречу ТАМ Авиву!"

С момента гибели его Царицы прошло уже десять лет. А боль утраты не притуплялась - с годами только усилилась. Самое страшное заключалось в том, что её даже не мумифицировали, - тело так и не нашли, хотя на его поиски фараон посылал всё новых и новых рабов, многие из которых погибли. Но тщетно - крокодилы сделали своё дело...

...Она была одной из наложниц, предназначенных фараону, - подарок купца из Иудейского царства. Сид сразу же выделил эту небольшого роста, но стройную и тонкую как тростинка девушку из десяти остальных. В первую очередь фараона поразило необычное и красивое имя - Авива. Детский невинный голосок, будто у десятилетней девочки, очаровывал его, а звонкий заливистый смех оживлял мрачные своды дворца.

Вскоре Авива родила фараону сына и назвала его Рене. Имя было необычное и чужое, но Сид не воспротивился, соглашаясь и потакая всему, что бы ни сделала его любимая. Не обращая внимания на закон, запрещающий фараонам жениться на наложницах, Сид решил сделать её Царицей, даже, несмотря на возможное недовольство своих поданных.

Авиве очень полюбились лотосы, которые она впервые увидела только здесь. Почти каждый день в сопровождении подружек и служанок она отправлялась за ними в многочисленные протоки Нила. А после украшала этими огромными цветами все уголки дворца. Часто на протоки её сопровождал сам фараон. А в тот раз не поехал. До сих пор Сид не мог простить себе этого. Что или кто отвлёк его тогда?!

Уцелевшая служанка рассказала, что на лодку напал разъярённый гиппопотам. Сначала её словам не поверили, откуда там взяться гиппопотаму, ведь протоки кишат крокодилами - злейшими врагами гигантов. Да и разозлить флегматичных животных не так просто. Но все сомнения исчезли, когда вытащили лодку на берег и рассмотрели повреждения. Такое мог натворить только гиппопотам, если, конечно, в этих местах не поселился огромный змей Апоп*, что было крайне сомнительно.

Безутешный фараон приказал перетащить повреждённое судно в свою усыпальницу и превратить её в погребальную лодку, пытаясь хоть как-то приглушить боль утраты. Он уже тогда готов был прервать свой земной путь, но вдруг почувствовал, что его МИССИЯ ещё не выполнена. И главная причина, удерживающая Сида на этом свете - Рене.

Через две недели после трагедии вышел указ, разрешающий охоту на крокодилов. И опять Сид попрал, казалось бы, незыблемый закон, вызвав волну недовольства, особенно среди знати. Испокон веков крокодил считался священным, за его убийство полагалась смерть. Теперь же их приравняли к обычной рыбе.

...Неожиданно Сид вздрогнул и резко распахнул глаза. С ужасом он уставился на правую руку, - запястье обжёг холод, как будто проползла змея. Через секунду ощущение прошло, но в следующее мгновение вернулось с удвоенной силой - змея обвила руку. "Браслет!" - пронеслось в голове. Он дотронулся до украшения, металл был холоден, словно его специально охлаждали.