День крысы

– Главное, соблюдаем организованность, - продолжал офицер.
– Не разбегаемся, держимся вместе. Сейчас вас отведут на временный эвакопункт, где вы пробудете до тех пор, пока… кхм… чрезвычайная ситуация не подойдет к концу.

Спуск в здание располагался в небольшом строеньице, похожем на бойлерную или на гараж. Высотой примерно в два Лизиных роста - на общем фоне небоскреба строение казалось, тем не менее, миниатюрным.

У входа стояли хмурые эмчеэсники, врачи.

– Я понимаю, что у многих из вас там, внизу, остались родные, близкие, - продолжал офицер.

– Но, пожалуйста, не пытайтесь выйти из здания. Это очень опасно. Мы сделаем все для того, чтобы спасти ваших близких и справиться с… э-э… с бедствием. Никакой самодеятельности. Как бы вам ни хотелось и как бы вы ни переживали…

«А он симпатичный, - вдруг подумала Лиза: - Жаль, что я не разбираюсь в погонах. Кто он по званию? Лейтенант? Или капитан, может быть?»

Однако в следующее же мгновение она одернула себя. Вообще-то, мир вокруг рушится, а она, получается, на мужиков заглядывается.

Офицер словно перехватил ее взгляд (а, может, так на самом деле и было) и улыбнулся уставшей, ободряющей улыбкой.

Вместе с толпой женщин и детей Лиза направилась к спуску в здание. Напоследок все-таки оглянулась.

Стальная стрекоза, рокоча моторами, оторвалась от поверхности крыши и взмыла в воздух, словно подпрыгнув.

***

Против ожидания, внутри строения-бойлерной оказалась вовсе не лестница, а длинный полутемный коридор, который шел не прямо, а по дуге, словно обвиваясь вокруг чего-то большого. По сторонам коридора располагались белые, пластиковые, наглухо закрытые двери.

Эмчеэсники провели беглецов в одну из дверей, с изображением-петроглифом бегущего человечка. За ней действительно оказалась лестница - на редкость непритязательная для такого помпезного и огромного здания. На одной из площадок стояла цилиндрическая урна-пепельница.

Лестница вывела в просторное фойе, отделанное белым пластиком. У стен стояли кресла, несколько столиков и кадки с пальмами. Одно из кресел тут же заняла молоденькая испуганная женщина с грудным ребенком. В другом затеяли какую-то возню детишки.

– Иди к ним, - сказала Лиза Димке.

– Да ну, малышня…

Лиза, как ни была испугана, все-таки улыбнулась. В присутствии «малышни» ее сын обычно начинал важничать.

Но дело, как неожиданно поняла Лиза, было не только в возрастных различиях.

– Что-то случилось, Димк?..

– Да нет…

– Димочка, не темни. Говори, что не так?

Она могла бы соврать, сказать, что они скоро вернутся домой. Но врать ребенку? Даже во благо? Лиза никогда не была сторонницей такого подхода к общению с детьми.

– Мам, мне здесь не нравится… Здесь плохо…

– Ну, потерпи уж. Что как маленький себя ведешь?

– Я не маленький. Просто здесь будет плохо, мам.

– Так, Дима, прекращай, - строго сказала Лиза.
– Развел тут нюни…

– Это не нюни…

А между тем в холле начинало что-то происходить. Из больших - стекло и пластик - дверей в дальнем конце холла вышли трое мужчин. Двое - в светло-зеленом камуфляже, и один - видимо, самый главный - в черном костюме, криво и угловато сидевшем на могучих плечах.

Здоровяк в костюме направился к седоватому эмчеэснику.

– Так, это что здесь?
– спросил человек в костюме.

– Эвакуированные, - ответил эмчеэсник.
– Женщины. Дети… Бедствие в городе.

Лиза вспомнила, что когда она выходила из вертолета, седоватый показался ей крупным мужчиной. Но тип в черном костюме был выше, наверное, на целую голову.

– Я понимаю, - кивнул мощным подбородком тип в костюме.
– Но мы тут при чем?

– То есть как?
– удивился эмчеэсник.
– Беда всех касается…

– Слушайте, не надо мне вот этой вашей патетики, - поморщился мужик в костюме.
– Здесь - закрытая территория, частная фирма. Если вы приглашены, покажите ваши пропуска. Если нет, покиньте территорию…

– Давайте без формальностей, - ответил седоватый.
– В городе катастрофа. Эти люди нуждаются в убежище…

– И при чем тут мы?
– парировал здоровяк в костюме.
– Вам назначено? Нет? До свидания…

– Ладно, что я с вами разговариваю. Как увидеть вашего босса?
– спросил эмчеэсник.

– Его нет - это первое. Ну, и второе - он вас не ждет.

Среди женщин поднялся ропот. Заплакал какой-то ребенок. Несколько мамаш обступили громил, кричали. До Лизы доносились слова: «Совсем ни стыда, ни совести!», «Вот мать свою ты бы тоже так выставил?»

Тип в костюме немного смягчился.

– Я все понимаю, - сказал он.
– Да, в городе беда. Вам негде укрыться. Но и вы меня поймите. Я здесь работаю. Никаких директив от руководства я не получал. Будут директивы - входите. А сейчас - будьте добры, на выход.

– Никуда мы отсюда не уйдем!
– закричала какая-то женщина.
– И только попробуй руку на меня поднять! Я тебе глаза твои бесстыжие выцарапаю…

– Да поймите же, - горько усмехнулся эмчеэсник, - катастрофа в Москве, во всем мире беда… А вы всё какие-то предписания исполняете.

– Вы меня тоже поймите, их никто не отменял, - Тип в костюме вроде бы бесстрастно смотрел в глаза эмчеэснику.

– Если с этими людьми что-то случится, это будет на вашей совести, - вмешался какой-то врач.

Словно подтверждая его слова, стала кричать молоденькая девочка, стоявшая около кадки. Сейчас она ухватилась за мохнатый ствол пальмы и стонала. За другую руку цеплялась девочка - лет трех. Только сейчас Лиза, обычно внимательная к деталям, заметила, что у молодой мамочки выпирает живот, выдававший немалый срок беременности.

– Вы мне на совесть не давите. Я по-человечески вас понимаю. Но, как лицо, исполняющее свои должностные обя…

– Ну, и козел же ты, братишка, - перебил его эмчеэсник.