Деньги, банковский кредит и экономичские циклы

Кейнс сам признавал наличие пробелов в своем образовании, в особенности в том, что касается его недостаточной способности читать на немецком. Ссылаясь на книгу Мизеса в своем «Трактате о деньгах», Кейнс не имел иного выбора, кроме как признать, что плохое знание немецкого помешало ему осмыслить ее содержание так подробно, как он хотел бы. Он пишет:

«По-немецки я мог хорошо понять только то, что я уже и так знал! Таким образом, новые идеи были скрыты от меня языковыми трудностями» [544] .

544

John Maynard Keynes, A Treatise on Money, vol. 1: The Pure Theory of Money, in The Collected Writings of John Maynard Keynes (London: Macmillan, 1971), vol. 5, p. 178, n. 2. В последней рукописи, опубликованной незадолго до его кончины, Хаберлер иронически отметил слабость критических замечаний Кейнса по адресу Мизеса в рецензии на его книгу Theorie des Geldes und der Umlaufsmittel. Эта рецензия была опубликована в The Есопотгс Journal (September 1914) и перепечатана в «Собрании сочинений»: John Maynard Keynes, Collected Writings, vol. 11, pp. 400–403. См. Gottfried Haberler, «Reviewing a Book Without Reading It,» Austrian Economics Newsletter 8 (Winter, 1995), а также см.: Journal of Economic Perspectives 10, no. 3 (Summer, 1996): 188.

Закон рынков Сэя

Джон Мейнард Кейнс начинает «Общую теорию» с утверждения об ошибочности закона Сэя как одного из фундаментальных принципов, лежащих в основе классической экономической теории. Однако Кейнс упустил из виду тот факт, что исследования, выполненные теоретиками австрийской школы (Мизесом и Хайеком) уже обнаружили, что кредитно-денежная экспансия в конце концов искажает производственную структуру и создает такую ситуацию, при которой предложение капитальных благ и потребительских товаров больше не соответствует спросу, предъявляемому на них экономическими агентами. Иными словами, результатом [кредитно-денежной экспансии] является временное рассогласование экономической системы [545] . На самом деле, вся австрийская теория экономического цикла всего лишь показывает, как при определенных условиях и вследствие кредитной экспансии закон Сэя раз за разом перестает выполняться. Эта теория также объясняет эффект стихийного возврата системы к состоянию согласованности, который реализуется в форме кризиса и неизбежного последующего спада, в ходе которого происходит адаптация производственной системы. Поэтому, когда Хайек получил от Кейнса экземпляр «Общей теории», он ответил, что хотя

545

«Закон Сэя нарушается в краткосрочном периоде кредитной инфляцией неразменных денег. Разумеется, краткосрочный период может занимать некоторое время! Верно, что увеличение предложения, порожденное неразменными деньгами, также создает свой собственный избыточный спрос, однако в случае экспансии производственного кредита этот спрос представляет собой ложный, эфемерный спрос, который не может продолжаться»

(Skousen, The Structure of Production, p. 325).

«…я полностью согласен с тем, что проблема, которую вы поднимаете в начале, очень важна, я не могу согласиться с тем, что до сих пор она, как вы полагаете, полностью игнорировалась» [546] .

Разработав теорию капитала, экономисты австрийской школы впервые пролили свет на процесс ошибочных инвестиций, которые часто делаются в производственную структуру. Соответственно австрийцы первыми выявили микроэкономические процессы, в ходе которых увеличение сбережений проявляется в удлинении и расширении производственной структуры капитальных благ. Поэтому неудивительно, что отсутствие детально разработанной теории капитала у Маршалла и его последователей и незнание Кейнсом результатов, полученных австрийцами, привели последнего к критике экономистов классической школы за их предположение, согласно которому «предложение всегда должно автоматически создавать свой собственный спрос». Действительно, согласно Кейнсу, экономисты-классики:

546

Письмо Хайека к Кейнсу, датированное 2 февраля 1936 г. См.: The Collected Writings of John Maynard Keynes: The General Theory and After: A Supplement (London: Macmillan, 1979), vol. 29, p. 207.

«…ошибаются; они пошли на поводу у иллюзии, заставляющей принимать за одно и то же два существенно различных вида деятельности. Суть ошибки — в предположении, будто есть необходимая связь между решением воздержаться от текущего потребления и решением позаботиться о будущем потреблении. В действительности же мотивы, которые определяют последнее, не связаны непосредственно с мотивами, определяющими первое» [547] .

Хотя это утверждение может быть справедливым в контексте неоклассической школы того времени, оно никоим образом не соответствует австрийской школе, если принять во внимание уровень развития, уже продемонстрированный австрийской теорией капитала и циклов к тому времени, когда вышла «Общая теория». Таким образом, Кейнс ошибается, называя Хайека неоклассиком [548] . Хайек принадлежит к субъективистской традиции, резко отличавшейся от неоклассического наследия Маршалла. Более того, при помощи субъективистской теории денег, капитала и цикла Мизеса (т. е. теории, полностью разработанной в рамках австрийской школы), Хайек к этому времени уже детально проанализировал те условия, за пределами которых закон Сэя временно перестает действовать, и исследовал разрушительные последствия, которые имеют для экономики повторяющиеся атаки, связанные с кредитом.

547

Кейнс. Общая теория. С. 57.

548

См.: John Maynard Keynes, The General Theory and After, part 2: Defence and Development, в: The Collected Writings of John Maynard Keynes, vol. 14 (London: MacMillan, 1973), pp. 24, 486. Здесь Кейнс упоминает «авторов последнего времени, подобных Хайеку, которых я бы назвал „неоклассиками“», и «неоклассическую школу профессора Хайека и его последователей» (р. 486).

Три аргумента Кейнса в пользу кредитной экспансии

Кейнс очевидным образом пытался отрицать, что банковский кредит играет какую-либо роль в искажении соотношения между сбережениями и инвестициями. К тому времени, когда он опубликовал «Общую теорию», он провел достаточно времени в спорах с Хайеком, чтобы уяснить его центральный аргумент: кредитная экспансия порождает временное, нестабильное разделение между инвестициями предпринимателей и реальными добровольными сбережениями общества. Если тезис Хайека верен, это наносит смертельный удар по всей теории Кейнса. Поэтому для Кейнса было жизненно важно лишить убедительности аргумент Хайека. Тем не менее рассуждения Кейнса о банковском кредите оказались слишком путаными, чтобы опровергнуть теорию Хайека. Рассмотрим аргументы Кейнса по очереди.

Во-первых, Кейнс утверждает, что банковский кредит не оказывает никакого эффекта расширения для агрегированных инвестиций. Он обосновывает это утверждение с помощью абсурдного бухгалтерского аргумента, согласно которому позиции кредитора и должника без остатка сальдируют одна другую:

«Мы должны, понятно, сделать поправку на заключение займов и погашение долгов (включая изменения в объеме кредита или размерах денежного обращения). Но, поскольку для общества в целом увеличение или уменьшение общей суммы денежных обязательств, принадлежащих кредиторам, всегда точно соответствует изменению совокупной задолженности заемщиков, эти величины также взаимно погашаются, когда мы рассматриваем общие размеры инвестиций» [549] .

549

Кейнс. Общая теория. С. 102; курсив мой. — У. де С.

Однако утверждения, подобные этому, не могут скрыть факта искажающего воздействия кредитной экспансии на инвестиции. Верно, что лицо, получающее кредит в банке, является должником банка в размере кредита и кредитором в размере депозита. Тем не менее, как указывает Б. Андерсон, долг заемщика не является деньгами, в то время как полученный им кредит в форме депозита до востребования со всей очевидностью представляет собой деньги (или, если быть совсем точным, совершенные заместители денег, как установил Мизес). Когда заемщик решает инвестировать средства, предоставленные ему в кредит, в капитальные блага и услуги факторов производства, он использует деньги (созданные банком ex nihilo) для увеличения инвестиций, при том что никакого соответствующего увеличения добровольных сбережений не произошло. Он осуществляет эти инвестиции, не изменяя номинальной задолженности банку [550] .

550

Anderson, Economics and the Public Welfare, p. 391.

Во-вторых, Кейнс, понимая слабость своего бухгалтерского аргумента, выдвигает следующий, еще более нелепый аргумент. Он настаивает на том, что новые средства, созданные в форме кредитов, который банк выдает своим клиентам, не используются для финансирования новых инвестиций сверх добровольных сбережений, поскольку вновь созданные деньги, полученные заемщиком, могут быть израсходованы на приобретение потребительских благ. Кейнс полагает, что в той мере, в какой новые деньги не использованы для покупки потребительских товаров и услуг, они неявным образом «сбережены», и таким образом, когда они инвестируются, их объем в точности соответствует тем, «подлинным, предварительным» сбережениям. Вот как сам Кейнс излагает этот свой аргумент:

«[Дополнительные] сбережения, возникающие в результате таких решений, носят ничуть не менее „подлинный“ характер, чем любые другие сбережения. Разумеется, никого нельзя заставить держать дополнительные средства, соответствующие новому банковскому кредиту, в форме наличных денег, если только он сам по своему усмотрению не предпочтет хранить именно деньги, а не богатство в другой форме» [551] .

Здесь Кейнс очевидно основывается на ex post facto {32} эквивалентности сбережений и инвестиций, чтобы избежать рассмотрения губительных последствий, которые кредитная экспансия имеет для инвестиций и производственной структуры [552] . Однако любые сбережения всегда требуют воздержания и предварительного отказа от потребления товаров и услуг, а не просто отказа от потенциального потребления при получении новых денежных единиц ex nihilo. В противном случае любое увеличение предложения денег посредством кредитной экспансии было бы равносильно «увеличению сбережений», что является полнейшей бессмыслицей [553] . Даже если допустить, что все инвестиции, которые профинансированы из новых денег, мгновенно и одновременно были «сбережены», проблема все равно остается. Предположим, что новые деньги дошли до конечных держателей (работников и владельцев капитальных благ и первичных факторов производства). Если эти люди решат потратить все или часть этих денег на предметы потребления и услуги, тут же выявится тот факт, что производственная структура слишком смещена в сторону преобладания капитальных благ, и разразится рецессия. При всей своей изощренности Кейнс не смог опровергнуть того очевидного факта, что искусственная кредитная экспансия не гарантирует, что экономические агенты будут вынуждены сберегать и инвестировать в больших масштабах, чем они делают это в нормальных условиях [554] . Далее, Кейнс парадоксальным образом настаивает на том, что добровольные сбережения не гарантируют дополнительных инвестиций, и в то же самое время утверждает, что все инвестиции предполагают существование предшествующих сбережений. Если принять во внимание тот факт, что лица, делающие сбережения, не совпадают с теми, кто инвестирует, и что отсутствие координации в их действиях может не позволять наступать состоянию равновесия, то необходимо признать, что такая рассогласованность может иметь место не только для добровольных сбережений (сбережение без инвестирования), но и для инвестиций (дополнительные инвестиции без предшествующих сбережений). В первом случае имеет место увеличение спроса на деньги. Как было показано в предыдущей главе, такое увеличение порождает несколько последствий, реализующихся одновременно: как характерных для добровольных сбережений (изменения структуры относительных цен, ведущих к удлинению инвестиционных процессов), так и вызванных ростом покупательной способности денег [555] . Во втором случае (дополнительные инвестиции без предварительных сбережений) создается искусственно длинная производственная структура, т. е. такая, которая не может поддерживаться до бесконечности, поскольку экономические агенты не желают сберегать на достаточном уровне. Это также объясняет кризисы и спады, следующие за периодами кредитной экспансии.

551

Кейнс. Общая теория. С. 108.

32

После совершившегося факта (лат.). — Прим. науч. ред.

552

Говоря о теории Кейнса, согласно которой кредитная экспансия не приводит к диспропорциям между инвестициями и добровольными сбережениями на том основании, что новые инвестированные деньги могли бы вместо этого быть потрачены на потребительские товары и услуги, являясь, таким образом, «сбереженными», Андерсон пишет:

«Необходимо оспорить здесь опасное отождествление банковской экспансии и сбережений, представляющее собой элемент доктрины Кейнса… Эта доктрина в особенности опасна сегодня, когда мы наблюдаем, как гигантское увеличение [количества] денег и банковских депозитов, образовавшееся вследствие финансирования военных расходов, называют „сбережениями“ только на том основании, что оказывается, что кто-то в какой-то момент времени владеет ими. Согласно этой доктрине, чем выше инфляция, тем больше сбережения!»

(Anderson, Economics and the Public Welfare, pp. 391–392).

553

Джордж Селджин в значительной мере основывает свою доктрину денежного равновесия на этом втором аргументе Кейнса (не ссылаясь на этот аргумент). Мы подвергнем доктрину Селджина критическому анализу в следующей главе. Парадоксально, но Селджин, являясь экономистом с австрийским бэкграундом, попался в кейнсианскую ловушку, пытаясь доказать, что если кредитная экспансия реализуется в условиях свободной банковской деятельности, то это не приносит вреда экономической системе. Возможно, этот факт дает самое убедительное доказательство того, что сегодня, говоря о таких авторах, поддерживающих свободную банковскую деятельность, как Селджин, мы имеем дело с реинкарнацией старой банковской школы. См.: George A. Selgin, The Theory of Free Banking: Money Supply under Competitive Note Issue (Totowa. N. J.: Rowmanand Littlefield, 1988), esp. pp. 54–55.

554

Иначе говоря, хотя ex postfacto все инвестированные ресурсы были сбережены (S = I), Кейнс упустил из виду тот факт, что, говоря в терминах микроэкономики, сбереженные ресурсы могут быть инвестированы как разумно, так и глупо. В действительности, кредитная экспансия сбивает с толку предпринимателей, вводя их в заблуждение относительно реальной нормы добровольных сбережений. Незначительный объем сбережений, имеющийся в обществе, бездумно инвестируется в такие производственные процессы, которые, отличаясь избыточной интенсивностью потребления капитала, не могут быть завершены или продолжены, в результате чего общество становится беднее (см. выше, с. 284–291).

555

Жак Рюэфф установил, что в экономике с чистым золотым стандартом увеличение спроса на деньги (или «тезаврирование») вообще не увеличивает безработицы. В действительности это увеличение в соответствии с системой цен направляет все большую часть производительных ресурсов общества (труд, капитал и первичные факторы производства) в добычу минерального сырья, производство и распределение большего количества денежных единиц (золота). Это естественная, стихийная реакция рынка на возникновение стремления экономических агентов иметь большие остатки денежной наличности. Поэтому здесь нет необходимости инициировать программы общественных работ (которые якобы нужны, даже если, как иронически замечает Кейнс, они сводятся к выкапыванию канав, которые затем подлежат закапыванию обратно), поскольку общество стихийно будет использовать свои производительные ресурсы для углубления шахт и добычи золота, лучше удовлетворяя желание потребителей и экономических агентов иметь большие остатки наличности. Следовательно, увеличившееся «предпочтение ликвидности» в принципе не может привести к ситуации перманентного сочетания равновесия и безработицы. Постоянство сочетания равновесия и безработицы может возникнуть только вследствие негибкости рынка труда, на котором гибкость заработной платы и других параметров трудовых контрактов и условий заблокирована государственным вмешательством, профсоюзами или и теми и другими. См.: Jacques Rueff, «The Fallacies of Lord Keynes’ General Theory,» in The Critics of Keynesian Economics, Henry Hazlitt, ed. (New York: Arlington House, 1977), pp. 239–263, esp. p. 244.

Пытаясь опровергнуть положение австрийской школы о пагубных последствиях кредитной экспансии, Кейнс приводит третий (и последний) аргумент. Он утверждает, что расширение кредита может использоваться для финансирования инвестиций, которые приведут к увеличению дохода и, таким образом, в конечном счете, также обусловливают рост сбережений. Таким образом, Кейнс считает, что предприниматели не в состоянии инвестировать средства, полученные в форме ссуд, в темпе, превышающем тот, с которым публика решила увеличивать сбережения. По собственным словам Кейнса,

«представления, согласно которым создание кредита банковской системой делает возможным инвестиции, которым не соответствует „никакое подлинное сбережение“, возникают лишь в результате искусственного выделения одного из последствий увеличения банковского кредита и игнорирования всех остальных результатов этого процесса. Действительно, допустим, что в дополнение к уже существующим кредитам предприниматель сможет получить от банка новую ссуду и это позволит ему произвести дополнительные текущие инвестиции, для которых иначе у него не хватило бы денег; в таком случае неизбежно возрастут доходы, причем последние, как правило, увеличиваются на сумму, большую, чем величина добавочных инвестиций. В подобной ситуации (если отвлечься от случая, характеризующегося полной занятостью) будет иметь место увеличение не только денежного, но и реального дохода. В таком случае населению будет предоставлен „свободный выбор“, как распределить этот прирост дохода между сбережением и расходами; и невозможно представить, чтобы предприниматель, который брал взаймы деньги с намерением увеличить инвестиции, смог в действительности расширять их более быстрым темпом, чем население увеличивает свои сбережения…» [556]

556

Кейнс. Общая теория. С. 108; курсив мой. — У. де С.