Деньги, банковский кредит и экономичские циклы
Шрифт:
Одним из экономистов, позиция которого хорошо иллюстрирует трудности, вставшие перед монетаризмом, был английский экономист Р. Хоутри, бывший в первой половине XX столетия главным теоретиком монетаризма. В рецензии на книгу Хайека «Цены и производство», вышедшую в 1931 г., Хоутри продемонстрировал полную неспособность понять эту работу. Для того чтобы оценить этот факт, нужно иметь в виду, что подход Хайека предполагает теорию капитала; не имея своей теории, монетаристы не сумели понять, каким образом кредитная экспансия воздействует на производственную структуру [512] . Более того, противореча всем эмпирическим свидетельствам, Хоутри заявил, что первыми симптомами всякой депрессии является падение продаж в секторе конечных потребительских товаров, упустив из виду тот факт, что в начале депрессии всегда имеет место куда более резкое падение цен на капитальные блага. В ходе цикла цены на потребительские блага колеблются относительно мало — по сравнению с колебаниями цен на капитальные блага, произведенные на стадиях, наиболее удаленных от потребления. Более того, в соответствии со своей монетаристской позицией, Хоутри полагает, что кредитная экспансия порождает избыточный денежный спрос, который равномерно распределяется по всем товарам и услугам [513] .
512
Чтобы быть точными, напомним, что Хоутри нашел книгу Хайека «настолько трудной и неясной, что понять ее невозможно». См.: R. G. Hawtry, «Review of Hayek’s Prices and Production,» Economica 12 (1932): 119–125. Хоутри был чиновником британского министерства финансов и монетаристом, конкурируя в 1930-е годы с Кейнсом за влияние на экономическую политику правительства. Даже сегодня австрийская теория экономического цикла является для монетаристов чем-то непостижимым. Современные монетаристы повторяют остроты Хоутри. Так, Алан Мельцер, имея в виду книгу Хайека «Цены и производство», пишет:
«Эта книга неясна и не поддается пониманию. К счастью для всех нас, а также для политической экономии и общественных наук, Хайек не посвятил всю свою жизнь разъяснению того, что же он собирался сказать своей книгой»
513
R. G. Hawtry, Capital and Employment (London: Longman Green, 1937), p. 250. Хайек подверг Хоутри резкой критике в рецензии на его книгу Great Depression and the Way Out,
Позднее многие другие монетаристы также продемонстрировали отсутствие у них адекватной теории капитала и, подобно Хоутри, запутались в анализе последствий денежной экспансии для производственной структуры. Говоря о возможном воздействии, которое деньги оказывают на производственную структуру, Милтон Фридмен и Анна Шварц утверждают, что
«мы не очень-то доверяем своему пониманию механизма передачи, если речь идет о чем-то большем, чем использование весьма общих и расплывчатых терминов, которое подходит скорее к манере отражения реальности в картинах импрессионистов, чем в чертежах инженеров» [514] .
514
См.: Milton Friedman, The Optimum Quantity of Money and Other Essays (Chicago: Aldine, 1979), p. 222; Milton Friedman, and Anna J. Schwartz, Monetary Trends in the United States and United Kingdom: Their Relation to Income, Prices and Interest Rates, 1867–1975 (Chicago: University of Chicago Press, 1982), esp. pp. 26–27; 30–31. Упоминание «инженерных чертежей» и «механизма передачи» говорит о сильном сциентистском уклоне, характерном для этих авторов.
Более того, к немалому удивлению читателя, оба эти автора настаивают на том, что нет никаких эмпирических свидетельств, подтверждающих тезис о возмущающих воздействиях кредитной экспансии на производственную структуру. Таким образом, они отрицают правомерность не только теоретического анализа, который мы проводим весьма детально здесь, но и различных эмпирических исследований, обзор которых мы дали в предыдущей главе. В ходе этих исследований были установлены типичные эмпирические характеристики, которые являются в значительной мере общими и наблюдаются во всех экономических кризисах, имевших место от начала времен.
Фридрих Хайек утверждает, что
«…главное возражение против монетаристской теории состоит в том, что, будучи, так сказать, „макротеорией“, она обращает внимание только на воздействие изменения количества денег на общий уровень цен, а не на структуру относительных цен. Как следствие, эта теория склонна игнорировать то, что я считаю наиболее вредными последствиями инфляции, а именно искажения структуры использования ресурсов и неизбежно проистекающую от этого безработицу» [515] .
515
Hayek, New Studies in Philosophy, Politics, Economics and the History of Ideas, p. 215. Под конец своей жизни Фриц Махлуп так выразился по этому поводу:
«Я не понимаю, почему такой умный человек, как Милтон Фридмен, не уделил большего внимания проблеме относительных цен и соотношения издержек даже для периодов инфляции»
Нетрудно понять, почему теория, подобная той, которую развивают монетаристы и которая вся построена в макроэкономических терминах, без опоры на какой-либо анализ микроэкономических факторов, игнорирует не только последствия кредитной экспансии для производственной структуры, но и — в более общем плане — тот способ, посредством которого колебания «общего уровня цен» воздействуют на структуру относительных цен [516] . Вместо простого подъема или снижения общего уровня цен колебания кредита порождают «революцию», которая оказывает воздействие на систему относительных цен и, в конечном итоге, провоцирует кризис ошибочных инвестиций и экономический спад. Неспособность [приверженцев количественной теории] осознать этот факт побудила американского экономиста Бенджамена Андерсона сделать вывод о фундаментальном пороке количественной теории, который состоит в том, что она скрывает от исследователя микроэкономические явления, вызванные вариациями общего уровня цен. Действительно, монетаристы удовлетворились уравнением обмена количественной теории денег, посчитав, что поскольку это уравнение должно адекватно отвечать на все важнейшие вопросы, то соответствующий микроэкономический анализ является излишним [517] .
516
«Главная ошибка старой количественной теории денег, как и уравнения обмена математической экономической теории, заключалась в том, что они игнорировали эту фундаментальную проблему. Изменение предложения денег должно вызывать изменения и остальных переменных. Разница состояний рыночной системы до и после оттока или притока денег не просто в том, что денежная наличность индивидов и цены увеличились или уменьшились. Произошли также изменения взаимных меновых отношений различных товаров и услуг, которые, если угодно прибегнуть к метафорам, более адекватно описываются образом революции цен, чем вводящим в заблуждение образом подъема и снижения „уровня цен“».
517
«Затверженная формула теоретиков количественной школы монотонна как заклинание. Они бесконечно бубнят свое „бу-бу-бу“ (деньги — кредит — цены). Для тех, кто верил в эту теорию, такое объяснение решало все экономические проблемы, сделав дальнейшие исследования ненужными — они соответственно и перестали проводиться. Один из величайших грехов количественной теории денег состоит в том, что она заблокировала исследования факторов, определяющих фактическое положение дел».
Андерсон пишет в заключение:
«Количественная теория является несостоятельной… Мы не можем принять эту общую, преимущественно денежную теорию ни в качестве объяснения уровня цен на товары, ни в качестве объяснения колебаний делового цикла»
Все сказанное выше проливает свет на причины отсутствия у монетаристов удовлетворительной теории экономических циклов и на их убежденность в том, что кризисы и спады вызываются просто «денежным сжатием». Это наивный и поверхностный диагноз, в котором перепутаны причины и следствия. Как мы знаем, экономические кризисы происходят потому, что вначале кредитная экспансия и инфляция деформируют производственную структуру в ходе сложного процесса, который впоследствии обнаруживает себя в форме кризиса, сжатия денежной массы и спада. Объяснять кризисы денежным сжатием — все равно что объяснять язвы лихорадкой и сопровождающими ее метаниями. Такое объяснение циклов может быть принято только в рамках сциентистской, делающий упор на эмпирике методологии монетаристской макроэкономики, в которой отсутствует теория капитала [518] .
518
Испанский монетарист Педро Шварц пишет:
«Доказанной теории цикла не существует — мы просто не понимаем это явление. Однако, когда в эпоху эластичных денег [продолжившие иметь место] бумы и спады лишили нас дара речи, легко понять, почему мы, макроэкономисты, стали такими непопулярными»
Вызывает сожаление тот факт, что последствия «эластичности» кредита для реальной экономики продолжают сбивать с толку монетаристов и то, что они до сих пор упорно отвергают австрийскую теорию экономического цикла, которая не только полностью интегрирует микро- и макроаспекты экономики, но и объясняет, каким образом кредитная экспансия, этот плод банковской деятельности с частичным резервированием, неизбежно приводит к распространению ошибочного распределения ресурсов на микроэкономическом уровне, т. е. порождает ситуацию, ведущую к неминуемому макроэкономическому спаду.
Более того, монетаристы не только оказались не способны объяснить экономические спады ничем, кроме денежного сжатия [519] , они также не смогли представить никаких разумных аргументов против австрийской теории цикла. Они просто проигнорируют ее либо, подобно Фридмену, упоминают о ней лишь походя, упрекая (совершенно необоснованно) в том, что она покоится на недостаточном эмпирическом фундаменте. Поэтому-то Дэвид Лэйдлер, недавно подвергший австрийскую теорию цикла критическому разбору, и не имел иного выбора, кроме как обратиться к затасканной кейнсианской аргументации, вращающейся вокруг предположительно позитивного влияния, которое эффективный спрос оказывает на реальный доход. Главная идея этого построения заключается в следующем. Увеличение эффективного спроса может в конечном итоге привести к росту дохода, а следовательно, как предполагается, и сбережений. Поэтому искусственное удлинение [производственной структуры], опирающееся на кредитную экспансию, может поддерживаться в течение бесконечного времени, а процесс ошибочного распределения ресурсов не обязательно обращается вспять в форме спада [520] . Главная ошибка этого аргумента Лэйдлера была убедительно продемонстрирована Хайеком еще в 1941 г. Хайек показал, что единственный возможный вариант, при котором производственный процесс, финансируемый при помощи кредитной экспансии, может осуществляться без спадов, будет иметь место, если все экономические агенты добровольно будут сберегать весь новый денежный доход, созданный банками, используя его для расширения производства. Австрийская теория цикла предполагает, что циклы генерируются, когда любая часть нового денежного дохода (создаваемого банками в форме ссуд и достигающего производственной структуры) тратится владельцами капитальных благ и первичных средств производства на потребительские товары и услуги. Таким образом, расходование части дохода на потребление, которое всегда имеет место, является достаточным для того, чтобы запустить известные микроэкономические процессы, неотвратимо ведущие к кризису и спаду. По словам самого Хайека, «для того, чтобы наше исследование было приложимо к ситуации увеличения доходов посредством инвестиций, необходимо лишь, чтобы доля дополнительного дохода, израсходованного на потребительские блага в течение любого периода времени, была больше, чем та пропорция, в которой новые инвестиции увеличивают выпуск потребительских благ за тот же период времени. И, разумеется, нет никаких оснований полагать, что будет сбережено больше, чем только часть нового дохода, поскольку это означало бы, что практически весь доход, полученный от новых инвестиций, должен сберегаться» [521] .
519
См., напр.: Leland Yeager, The Fluttering Veil: Essays on Monetary Disequilibrium, George Seglin, ed. (Indinapolis, Ind.: Liberty Fund, 1997).
520
«Сегодня общим местом [экономической теории] считается нижеследующее. Если сбережения зависят от реального дохода и если последний свободно колеблется, то вариация нормы инвестиций, вызванная, помимо прочих факторов, созданием кредита, приведет к изменениям уровня реального дохода и, тем самым, нормы добровольных сбережений. Это обязательный элемент механизма, который восстанавливает экономическое равновесие межвременных предпочтений»
521
Иными
словами, экономические агенты должны были бы сберегать весь денежный доход, соответствующий заштрихованной части рис. 5–6, которая представляет часть производственной структуры, удлинившуюся и расширившуюся вследствие кредитной экспансии. Понятно, что в реальности такое развитие событий является невозможным. Процитированный выше отрывок находится на с. 394 книги Хайека The Риге Theory of Capital. Коротко говоря, кредитная экспансия провоцирует осуществление различными экономическими агентами ошибочных инвестиций, и единственным спасительным средством в такой ситуации является увеличение добровольных сбережений и сокращение искусственно увеличенных инвестиций до той стадии, когда эти две переменные снова окажутся согласованными между собой. По выразительной формулировке Лахмана,«то, что экономисты австрийской школы считают спасительным средством — увеличение добровольных сбережений — представляет собой не что иное, как изменение переменных, которое превратит переменные, являющиеся первоначально чисто спекулятивными — предпринимательские ожидания прибыли, сформированные низкой процентной ставкой, — в реальные»
Интересно отметить, что Дэвид Лэйдлер, один из наиболее известных современных монетаристов, вынужден прибегать к кейнсианской аргументации в безрезультатной попытке атаковать австрийскую теорию экономического цикла. Тем не менее сам автор правильно понимает, что с позиций австрийской теории разница между монетаристами и кейнсианцами является второстепенной и по большей части условной, поскольку и те и другие в своих исследованиях применяют весьма схожие «макроэкономические» методы [522] .
522
D. Laidler, The Golden Age of Quantity Theory (New York: Philip Alian, 1991). Лэйдлер пишет в этой связи:
«Я полагаю, что в более общем плане разница между неоклассиками и кейнсианцами в части их отношения к государственному вмешательству, в особенности в денежную сферу, много меньше, чем принято считать. Экономисты, работы которых я проанализировал, не рассматривают никакой аспект денежной системы как неприкосновенный. Для большинства из них лакмусовой бумажкой любой экономической политики является ее способность поддерживать стабильным уровень цен и тем самым, как они считают, обеспечивать стабильность также выпуска и занятости».
Лэйдлер пишет далее:
«Последовательное применение кейнсианских рекомендаций является таким же естественным продуктом трактовки выбора экономических институтов как процесса политического и базирующегося на прагматизме»
Книга Лэйдлера весьма важна для понимания эволюции и современного состояния монетаристских доктрин.
Приведенные выше характеристики монетаризма (отсутствие теории капитала и использование макроэкономического подхода, скрывающего действительно важные вопросы) будут неполными без критического анализа уравнения обмена, MV = РТ, на которое монетаристы опираются с тех пор, как Ирвинг Фишер предложил его в своей книге «Покупательная способность денег» [523] .
Очевидно, это «уравнение обмена» представляет собой не более чем идеограмму, в которой довольно неуклюже представлено отношение, существующее между ростом предложения денег и снижением их покупательной способности. Эта «формула» описывает простую тавтологию, которая говорит, что совокупное количество денег, израсходованных в сделках, имевших место в экономической системе в течение некоторого периода времени, должно совпадать с количеством денег, полученных в тех же сделках в течение того же периода (MV = Xpt). Однако монетаристы затем совершают необоснованный логический скачок, когда предполагают, что правая часть уравнения может быть записана как РТ, где Т представляет собой абсурдный «агрегат», который требует суммирования разнородных количеств товаров и услуг, обмененных в течение периода времени. Отсутствие однородности делает существование этой суммы невозможным [524] . Мизес отмечал также абсурдность понятия «скорость обращения денег», которая определена просто как переменная, которая зависит от всех других переменных и нужна только для того, чтобы обеспечить выполнение уравнения обмена (баланс). Это понятие не имеет экономического смысла, поскольку экономические агенты не в состоянии действовать так, как указывает эта формула [525] .
523
См.: Фишер И. Покупательная сила денег (в особенности с. 44 и сл.). Мизес, со свойственной ему проницательностью заметил, что сторонники количественной теории денег принесли ей больше вреда, чем оппоненты. Это произошло вследствие того, что подавляющее большинство сторонников этой теории восприняли механистическую версию уравнения обмена, которая в лучшем случае является тавтологией: доходы и расходы, просуммированные по всем сделкам, должны быть равны. Но они пытаются дать исчерпывающее объяснение экономических явлений, подсчитывая цены товаров и услуг, обмениваемых в разные временные периоды, в предположении, что ценность денежной единицы, наряду с прочими факторами, определяется «скоростью» обращения денег. Они не понимают, что ценность денег проистекает из субъективного желания людей поддерживать определенный уровень денежных остатков. Концентрация внимания исключительно на агрегированных показателях и средних величинах, подобных скорости обращения денег, порождает иллюзию, будто деньги выполняют свою функцию, только когда осуществляются сделки, а не тогда, когда они «праздно лежат» в форме остатков наличности в распоряжении экономических агентов. Тем не менее спрос экономических агентов на деньги состоит в том числе и из денежных остатков, имеющихся у них в каждый момент времени, и из дополнительного количества [денег], на которое они предъявляют спрос, совершая сделки. Таким образом, деньги выполняют свою функцию в обоих случаях и всегда имеют владельца. Иными словами, они включены в состав денежных остатков экономического агента вне зависимости от того, планирует он увеличить или уменьшить этот остаток в любой момент будущего. Согласно Мизесу, еще один фатальный дефект уравнения обмена состоит в том, что оно маскирует последствия, которые имеют вариации количества денег для относительных цен, и тот факт, что вновь созданные деньги попадают в экономическую систему в совершенно определенных местах, искажая производственную структуру и вознаграждая одних экономических агентов в ущерб другим. См.: Ludwig von Mises, «Die Stellung des Geldes im Kreise der wirtschaftlichen G"uter,» in Die Wirtschaftstheorie der Gegenwart, Hans Mayer, ed. (Vienna: Julius Springer, 1932), vol. 2 (англ. пер.: «The Position of Money Among Economic Goods,» in Money, Method, and the Market Process: Essays by Ludwig von Mises, Richard M. Ebeling, ed. (Dodrecht, Holland: Kluwer Academic Publishers, 1990), pp. 55ff.).
524
Мюррей Ротбард показал, что «общий уровень цен» (Р) есть средневзвешенная цена товаров, которые подвержены количественным и качественным изменениям в пространстве и во времени, при этом знаменатель призван отразить суммирование гетерогенных количеств, выраженных в разных единицах (совокупный годовой объем производства в реальных единицах). Замечательный критический анализ монетаристского уравнения, проделанный Ротбардом, см. в: Murray N. Rothbard, Man, Economy and State, p. 727–737.
525
«Для отдельных экономических агентов использование этой формулы (совокупный объем сделок, деленный на скорость обращения) невозможно»
Понятие скорости обращения денег имеет смысл только в том случае, если мы намерены измерить общий уровень цен за некоторый период времени, что явно абсурдно. Бессмысленно рассматривать цены товаров и услуг за какой-то период времени, например год, в течение которого изменяются количество и качественные характеристики производимых товаров и услуг, а также покупательная способность денежной единицы. Получается, что с точки зрения индивида цены определяются в каждой сделке — каждый раз определенное количество денег переходит из рук в руки, так что «средняя скорость обращения» есть нечто немыслимое. Более того, даже с точки зрения «общества» об общем уровне цен можно говорить только применительно к какому-то определенному моменту времени (а не периоду), так что понятие «скорость обращения денег» и в этом случае оказывается совершенно лишенным смысла.
Таким образом, тот факт, что используемая монетаристами формула не имеет ни математического, ни экономического смысла, сводит ее в лучшем случае к идеограмме, или, как сказано в «Кратком оксфордском словаре английского языка», к «символу или фигуре, олицетворяющей идею вещи без выражения ее наименования, например китайские иероглифы и т. п.» [526] Эта идеограмма содержит неоспоримый элемент истины в том смысле, что она отражает представление о неизбежном влиянии, оказываемом изменениями денежного предложения на покупательную способность денег (т. е. цену денежной единицы в терминах всех товаров и услуг). Однако ее использование в качестве предполагаемого средства для объяснения экономических процессов причинило значительный ущерб прогрессу экономической мысли, поскольку помешало анализу основных микроэкономических факторов и породило механистическую интерпретацию соотношения между предложением денег и общим уровнем цен, замаскировав в итоге истинные микроэкономические последствия, которые денежные изменения имеют для реальной производственной структуры. Результатом стало распространение ложной и вредной концепции, согласно которой деньги являются нейтральными. Однако еще в 1912 г. Людвиг фон Мизес показал, что любое увеличение денежного предложения с необходимостью изменяет структуру относительных цен на товары и услуги. Если не принимать во внимание чисто умозрительный случай, когда новые деньги равномерно распределяются по всем экономическим агентам, они всегда вбрасываются в экономику последовательно и в определенных точках (посредством государственных расходов, кредитной экспансии или открытия новых месторождений золота в определенных местах). Когда это случается, первыми получателями новых денежных единиц могут быть лишь какие-то конкретные лица. Они получат возможность приобретать новые товары и услуги по ценам, еще не затронутым ростом количества денег. Так начинается процесс перераспределения дохода, в ходе которого первые получатели денежных единиц извлекают из ситуации выгоды за счет всех остальных экономических агентов, обнаруживающих, что они вынуждены покупать товары и услуги по возросшим ценам и до того, как вновь созданные денежные единицы достигнут их карманов. Процесс перераспределения дохода с неизбежностью изменяет «структуру» не только шкал предпочтений (ценности) экономических агентов, но и их вес на рынке, что может привести лишь к изменению всей структуры относительных цен во всем обществе. Конкретные характеристики этих изменений в случае, когда увеличение денег имеет своей причиной кредитную экспансию, подробно освещались в предыдущих главах [527] .
526
The Shorter Oxford Dictionary, 3rd ed. (Oxford: Oxford University Press, 1973), vol. 1, p. 1016.
527
Mises, The Theory of Money and Credit, p. 62ff. Мизес пишет:
«Взаимные соотношения между ценами разных товаров после начала роста цен не останутся теми же, какими они были до того, как этот процесс начался. Уменьшение покупательной способности денег не будет одинаковым для разных экономических благ».
До Мизеса эта же идея была высказана среди прочих авторов также Кантильоном, Юмом и Торнтоном. См., например, эссе Юма «О деньгах» (Юм Д. Опыты. Бентам И. Принципы законодательства… М.: Издание К. Т. Солдатенкова, 1896. С. 20–35). Юм позаимствовал эту идею у Кантильона, который первым сформулировал ее в сочинении «Опыт о природе торговли вообще»: Cantillion, Essai sur le nature du Commerce eu g'en'eral, part 2, chap. 7, pp. 232–239.
Какую же политику рекомендуют проводить монетаристы для того, чтобы предотвратить и нейтрализовать кризис и экономический спад? Как правило, они ограничиваются мерами, имеющими отношение лишь к симптомам кризиса, а не к его истинным причинам. Монетаристы предлагают увеличивать количество денег в обращении, тем самым снова надувая экономику, что должно противодействовать сокращению количества денег, которое в той или иной степени всегда сопутствует любому кризису. Они не могут понять, что такая макроэкономическая политика сдерживает процессы ликвидации ошибочно начатых проектов, продлевая спад, что в конце концов приводит к стагфляции, которую мы уже детально проанализировали [528] . Как мы видели выше, в долгосрочном периоде расширение новых кредитов в ходе кризиса в лучшем случае откладывает неизбежный спад, делая соответствующую адаптацию еще более болезненной. Как ясно сформулировал Хайек:
528
Hans F. Sennholz, Money and Freedom (Spring Mills, Penn.: Libertar'ian Press, 1985), pp. 38–39. Сеннхольц поясняет здесь, что попытка Фридмена заполнить пробел в своих построениях разработкой экономической политики, направленной на преодоление спада с помощью исключительно монетарных методов, не затрагивающих причин спада, связана с отсутствием у него адекватной теории цикла.