Деньги, банковский кредит и экономичские циклы

Институт центрального банка

Так началось длительное противостояние между защитниками свободы банковской деятельности и адептами центрального банка. Последние выдвинули следующие доводы против банковской школы и сторонников свободной банковской деятельности.

Первый аргумент заключается в том, что система свободной банковской деятельности по самой своей природе предрасположена к кризисам отдельных изолированных банков, что наносит ущерб клиентам банка — его вкладчикам и держателям его банкнот. В этих условиях нужен официальный центральный банк, который должен иметь возможность вмешаться с тем, чтобы защитить держателей банкнот и вкладчиков в случае, когда такой кризис наступит. Этот аргумент является откровенно патерналистским и призван оправдать существование уже имеющихся центральных банков. При этом игнорируется тот факт, что в долгосрочной перспективе наличие такой помощи угрожает бесперебойному функционированию банковской системы, которое в норме зависит от постоянного и активного надзора собственников и управляющих и от доверия к ним со стороны публики. Надзор ослабляется, а доверие растет, когда публика воспринимает вмешательство центрального банка как само собой разумеющееся средство избежать любого ущерба в случае банкротства банка. Более того, при наличии центрального банка банкиры фактически начинают демонстрировать меньшую ответственность, поскольку они тоже уверены в том, что центральный банк придет к ним на выручку, когда это понадобится. Следовательно, весьма вероятно, что наличие центрального банка усугубляет кризисы частных банков — в последнее время тому было несколько свидетельств. Именно система «страхования вкладов» во многих странах в наибольшей степени подталкивает банкиров к безответственным действиям и соответственно к возникновению и углублению банковских крахов. Тем не менее, рассмотренные в политическом измерении, эти патерналистские аргументы оказали огромное влияние, сделав идею центрального банка практически непобедимой. В любом случае этот первый аргумент ознаменовал начало фальстарта в дискуссии между сторонниками свободной банковской деятельности, с одной стороны, и центрального банка — с другой. Говоря о фальстарте, мы хотим подчеркнуть, что этот аргумент был бы лишен всякого смысла, если бы [применительно к банковскому делу] действовали традиционные принципы права и для банков было вновь установлено требование 100 %-ного резервирования. В этих условиях держателям банкнот и владельцам вкладов не могло бы быть нанесено никакого ущерба, поскольку они в любое время могли бы забрать свои деньги вне зависимости от той судьбы, которая постигла их банк. Таким образом, патерналистский аргумент, согласно которому центральный банк нужен для того, чтобы защитить интересы тех, кто терпит ущерб, не имеет смысла. Если встать на позиции сторонников свободной банковской деятельности, то первый довод в пользу центрального банка выглядит чрезвычайно сомнительным, поскольку в условиях этой свободы и при соблюдении традиционных принципов права и 100 %-ном резервировании он не имеет никакого отношения к делу.

Второй аргумент, выдвигавшийся в защиту центрального банка, восходит к идее, согласно которой банковская система, контролируемая центральным банком, обеспечит меньшее число экономических кризисов, чем система свободной банковской деятельности. Этот аргумент, так же как и первый, представляет собой пример использования в полемике недостаточно изученного материала. Мы видели, что свободная банковская деятельность с частичным резервированием может стимулировать увеличение денежного предложения в форме кредитов, а такой рост всегда искажает производственную структуру капитальных благ и служит эндогенным и регулярно срабатывающим пусковым механизмом, который разворачивает вспять экономический подъем, что проявляется в периодических экономических спадах, которые сказываются весьма тяжело, в частности на банках. Именно желание защитить банки от последствий повторяющихся кризисов, провоцируемых банковским делом на основе частичного резервирования, побуждало самих банкиров требовать создания центрального банка, который мог бы ссужать им деньги в качестве кредитора последней инстанции. Опыт показал, что вместо того, чтобы сглаживать экономические кризисы, наступление эпохи центральных банков ознаменовалось их обострением. Хотя при свободной банковской деятельности с частичным резервированием процесс экспансии кредита, провоцирующий кризисы, неизбежен, механизмы коррекции сделанных экономических ошибок при такой системе работают быстрее, чем при наличии центрального банка. Угроза потери доверия со стороны публики является не единственным фактором, ограничивающим поведение наиболее экспансионистских банков, резервы которых стремительно уменьшаются, когда держатели их банкнот бросаются обменивать их на металлические деньги. Межбанковские расчетные палаты, операции которых затрагивают состояние банковских депозитов, также дисциплинируют поведение тех банков, которые расширяют свою кредитную базу быстрее других. Даже в том случае, когда большинство банков создают депозиты и эмитируют банкноты одновременно, стихийный процесс, описанный теорией экономического цикла, вскоре приводит к критической точке и разворачивает начальный экспансионистский тренд, вызывая банкротства наименее ликвидных банков. В противоположность этому, наличие центрального банка, кредитора последней инстанции, может продлить процесс кредитно-денежной экспансии существенно дольше по сравнению со временем, которое проходит до неизбежной коррекции при свободной банковской деятельности. Невозможно игнорировать внутреннее противоречие, заложенное в конструкции такого института, как центральный банк, который — теоретически — создавался для ограничения денежной экспансии, для поддержания экономической стабильности и предотвращения кризисов, а на практике служит источником дополнительной ликвидности в огромных масштабах в те моменты, когда банки переживают кризис и панические набеги вкладчиков. Если принять во внимание такие факторы, как политическое давление и инфляционистские желания публики, станет понятно, почему инфляция и ее неизбежное следствие — искажение производственной структуры — при центральном банке приводят к более разрушительным и глубоким экономическим кризисам, чем при системе свободной банковской деятельности. Таким образом, мы должны заключить, что и второй аргумент в пользу центрального банка не имеет под собой оснований, так как само существование этого института ведет к углублению экономических кризисов и спадов. Тем не менее необходимо также признать, что кризисы происходят и при свободной банковской деятельности с частичным резервированием, хотя их последствия и не столь разрушительны, как в условиях денежной системы, управляемой центральным банком. Мы уже останавливались на этом моменте в предыдущих главах и будем возвращаться к нему в последующих. В любом случае мы не должны принимать жизнь с периодическими экономическими кризисами и спадами как нечто неизбежное, поскольку достаточно возобновить применение к банкам общих принципов права (что означает требование 100 %-ного резервирования), чтобы предотвратить негативные последствия свободной банковской деятельности для экономики. При этом условии исчезает сама наиболее часто упоминаемая причина создания центрального банка.

Третий аргумент в пользу создания центрального банка состоит в указании на необходимость предложения ликвидности как лучшего средства справиться с кризисом, когда он уже разразился. Здесь опять мы, очевидно, имеем дело с неспособностью правильно определить корень экономических проблем банковского дела. Это приводит теоретиков к серьезной ошибке, которую они продемонстрировали в ходе полемики между сторонниками центральных банков и сторонниками свободы банковской деятельности. Действительно, в условиях свободы банковской деятельности работа межбанковских расчетных палат и задача поддержания доверия со стороны публики ограничивают масштабы кредитной экспансии в банковской системе, основанной на частичном резервировании. Однако эти факторы не могут полностью заблокировать кредитную экспансию, следовательно, неизбежно будут возникать банковские кризисы и спады. Кризисы и спады, без сомнения, предоставляют политикам и технократам великолепный повод организовывать кампанию в поддержку учреждения центрального банка. Очевидно, что само существование банковского дела на началах частичного резервирования неизбежно приводит к появлению центрального банка в качестве кредитора последней инстанции. До тех пор пока в банковском деле не будет восстановлено действие общих принципов права и требование 100 %-ного резервирования, исчезновение центрального банка выглядит практически немыслимым (иными словами, [на определенном этапе] он неизбежно появляется и устойчиво существует).

В то же время учреждение центрального банка с целью противодействия кризисам обычно приводит к ужесточению экономических спадов. Существование кредитора последней инстанции лишь интенсифицирует процесс кредитной экспансии, делает его более быстрым и длительным, чем он был бы в условиях частичного резервирования частных банков, ведущих свою деятельность свободно (т. е. без наличия центрального банка). Поэтому убеждение, согласно которому эффективные способы противодействия разрушительным экономическим и банковским кризисам предполагают в качестве обязательного условия существование центрального банка, является парадоксальным — ведь именно существование этого института в конечном счете является главной причиной возникновения и обострения этих кризисов. Тем не менее позволим себе напомнить, что, даже если частичное резервирование в условиях свободы банковской деятельности и позволяет смягчить кризисы, оно не в состоянии полностью исключить их наступление. Вследствие этого при такой системе различные экономические агенты, прежде всего банкиры и клиенты тех банков, которые несут потери при очередном кризисе, неизменно активно выступают с требованиями учредить режим центрального банка. Единственным способом, позволяющим разорвать этот порочный круг, является признание того факта, что главной проблемой является практика частичного резервирования. В действительности восстановление требования о 100 %-ном резервировании позволит не только избежать банковских кризисов и повторяющихся экономических спадов, но и обесценивает этот третий довод, который является одним из наиболее популярных аргументов, привлекаемых для того, чтобы обосновать существование центрального банка.

В поддержку центрального банка выдвигались еще два аргумента, имеющих вспомогательный характер. Первый из них исходит из некоей «потребности» в «рациональной» денежной политике, навязываемой сверху посредством центрального банка. Второй связан с первым и сводится к идее о необходимости адекватной политики международного сотрудничества в денежной сфере. Достижение этой цели, как предполагается, также требует наличия в разных странах центральных банков. Теоретическая невозможность проведения централизованной денежно-банковской политики на основе принуждения доказывается применением общей теоремы о невозможности социализма к банковской и финансовой сферам. Этому будет посвящен самостоятельный раздел, в котором мы детально исследуем эти два последних довода.

Позиция теоретиков денежной школы — сторонников свободной банковской деятельности

Теоретики денежной школы оказались не способны понять тождественность экономических последствий использования банковских вкладов, с одной стороны, и банкнот — с другой. По этой причине, а также в силу своей наивной веры в то, что создание центрального банка станет средством нейтрализации вредных свойств банковского дела на началах частичного резервирования, они оказались не в состоянии предвидеть, что прописываемое ими лекарство будет иметь гораздо более опасные последствия, чем сама болезнь, которую это лекарство было призвано излечить (и которую теоретики денежной школы диагностировали совершенно правильно). Лишь небольшая группа представителей денежной школы осознавала, что выдвигаемые ими в качестве целей стабильность денежной системы и платежеспособность системы банковской подвергнутся много большему риску, если центральный банк будет создан. В качестве меньшего зла и для того, чтобы как можно в большей мере предотвратить злоупотребления, они рекомендовали создание или поддержание системы свободной банковской деятельности без центрального банка. Тем не менее большинство авторов денежной школы, выступавших за систему свободной банковской деятельности, прекрасно отдавали себе отчет в экспансионистском характере этой системы. Они всегда утверждали, что радикальное устранение возникающих при такой организации банковской системы проблем может быть достигнуто лишь при условии запрещения эмиссии дополнительных фидуциарных средств обращения (т. е. запрещения кредитной экспансии, не подкрепленной увеличением реальных добровольных сбережений). Предлагая систему, при которой банки могут свободно эмитировать банкноты и создавать депозиты, они рассчитывали на то, что межбанковские расчетные палаты, контроль со стороны клиентов и дисциплина рынка будут приводить к немедленному разорению банков, лишившихся доверия публики. По их мысли эта возможность должна была эффективно ограничивать эмиссию необеспеченных банкнот и создание депозитов [665] .

665

Развитие платежных и клиринговых систем в интернете и другие формы цифровых коммуникаций приведут к опустошению банков, действующих на основе частичного резервирования, в отношении платежеспособности которых появились малейшие сомнения, практически мгновенно. В этом отношении технологическая революция в данной сфере будет способствовать частным банкам, которые в одностороннем порядке придерживаются резервных требований, близких к 100 % (все это — в предположении, что нынешняя система будет полностью приватизирована и центральный банк исчезнет как институт). См. статью нашего ученика: Jesper N. Katz, Ап Austrian Perspective оп the History and Future of Money and Banking. Erasmus Programme in Law and Economics, Summer 1997. См. также: The Future of Money in the Information Age, James A. Dorn, ed. (Washington, D.C.: Cato Institute, 1997). Что касается кредитных карт или, как их еще называют, «пластиковых», «электронных» и т. д. денег, мы бы хотели заметить, что все это вообще является не деньгами, а скорее инструментами, подобно бумажным чекам, подтверждающими возможность оплаты выставленного счета настоящими деньгами. Эти инструменты можно также трактовать как своего рода совершенные заместители денег, наподобие банковских счетов.

Таким опосредованным образом они хотели перейти к желаемому 100 %-ному резервированию (и для банкнот, и для депозитов), к той цели, к которой следует стремиться всеми законными способами в любом историческом контексте.

Впервые эта идея была высказана во Франции Виктором Модесте [666] . Имея в виду достижение той же цели, Анри Чернуски заявил на заседании комиссии по изучению банковской деятельности 24 октября 1865 г.: «Я считаю, что то, что называется свободой банковской деятельности, в результате приведет к полному исчезновению банкнот во Франции. Я хочу каждому предоставить право эмитировать банкноты, чтобы больше никто не принимал банкнот» [667] . Доктрина Чернуски содержит лишь две ошибки. Во-первых, она касается только банкнот, игнорируя банковские депозиты. И, во-вторых, не является столь же радикальной, как теория Модесте, который рассматривал свободную банковскую деятельность с частичным резервированием как мошенничество, которое должно быть полностью запрещено.

666

V'ictor Modeste, «Le billet des banques d’emission et la fausse monnaie,» Le Journal des 'Economistes n.s. 3 (August 15,1866).

667

«Je crois que ce qu’on appelle libert'e bancaire aurait pour r'esultat la disparition complete des billets de banque en France. Je souhaite donner 'a tout le monde le droit d’'emmetre des billets, de sorte que plus personne d'esormais n’en accepterait» (Henri Cernuschi, Contre le billet de banque (Par'is: Guillamin, 1866), p. 55). См. также интересную работу Чернуски: Cernuschi, M'ecanique de l’'echange (Paris: A. Lacroix, 1865). Людвиг фон Мизес полностью разделял взгляды Модесте и Чернуски и включил в «Человеческую деятельность» вышеприведенную цитату со следующим комментарием:

«…свобода эмиссии банкнот значительно уменьшит использование банкнот, если вообще не сведет его на нет»

(Мизес. Человеческая деятельность. С. 417). Теоретики банковской школы, выступавшие за свободу банковской деятельности, оспаривали тезис Чернуски. Во Франции их возглавлял Жан-Густав Курсель-Сенель, в особенности в: Courcelle-Seneuil, J.-G. La banque libre: expos'e des functions du commerce de banque et de son application а Vagriculture suivi de divers 'ecrits de controverse sur la libert'e des banques (Paris: Guillaumin, 1867). Лучшее изложение подходов Модесте и Чернуски (включая анализ разницы в их взглядах) см.: Oskari Juurikkala, «The 1866 False Money Debate. Journal des Economistes: D'ej'a vu for Austrians?» Quarterly Journal of Austrian Economics 5, no. 4 (Winter 2002): 43–55.

Если французская денежная школа поставила вопрос о свободной банковской деятельности при соблюдении требования о 100 %-ном резервировании, то ряд немецких экономистов, прежде всего Хюбнер и Михаэлис, провели более глубокий теоретический анализ, который привел их к тем же выводам. Банковская паника 1819 г. в США вызвала сильную оппозицию как к банковскому делу на началах частичного резервирования, так и к концепции центрального банка. Эти соображения оказали существенное влияние на мнение немецких авторов. Как было показано выше, денежная теория, которую в США развивали Конди Раге, Уильям Гаудж, Джон Тейлор, Джон Рэндольф, Томас Харт Бентон, Мартин Ван Бурен и др., формировалась как критика банковской практики. Эти авторы и политические деятели [668] верно определили частичное резервирование как главную причину кризисов и сделали вывод о возвращении к 100 %-ному коэффициенту резервирования как единственном способе искоренить их [669] . Телькампф, посетивший в молодости США, стал там свидетелем разрушительных последствий банковского дела на основе частичного резервирования. Он воспринял жесткую монетарную доктрину, разрабатывавшуюся в те годы в Америке. По возвращении в Германию он получил профессорскую должность в университете г. Бреслау (Вроцлав). Телькампф написал несколько статей, в которых призвал к запрещению того, что он называл «эмиссия банками фидуциарных средств обращения» [670] . Некоторые взгляды Телькампфа и американской школы разделял также Отто Хюбнер. Хюбнер обнаружил, что чем меньше банки регулировались, тем реже они сталкивались с кризисами платежеспособности. Хюбнер считал, что выбор состоит между системой привилегированных банков, защищенных центральным банком и склонных к безответственной практике, с одной стороны, и системой свободной банковской деятельности без центрального банка, дарующего разные привилегии или предоставляющего защиту, — с другой. В рамках второй системы каждый банк с необходимостью будет отвечать за проводимую им политику, и, следовательно, банкиры будут вести дела более осмотрительно. Согласно Хюбнеру конечной целью должно быть прекращение эмиссии банкнот, не обеспеченных металлическими деньгами на 100 %. Однако он полагал, что в свете современной ему ситуации наиболее быстрым и эффективным способом приближения к идеальной системе была бы свобода банковской деятельности, при которой каждый банк был бы обязан полностью выполнять свои обязательства [671] .

668

Еще один голос в поддержку введения 100 %-ного резервирования для банковской системы принадлежал Дэви Крокетту, знаменитому герою фронтира и сенатору, для которого банковские системы с частичным резервированием были «разновидностью крупномасштабного надувательства» (см.: Skousen, The Economics of а Риге Gold Standard, p. 32). Схожих взглядов придерживались Эндрю Джексон, вышеупомянутый Мартин Ван Бурен, Генри Гаррисон и Джеймс Полк, каждый из которых был в свое время президентом Соединенных Штатов.

669

Эволюция этой школы американской мысли на протяжении первой половины XIX в. прослежена в статье Джеймса Филбина, см.: James Е. Philbin, «Ап Austrian Perspective оп Some Leading Jacksonian Monetary Theorists,» The Journal of Libertar'ian Studies: An Interdisciplinary Review, vol. 10, no. 1 (Autumn 1991): 83–95. Имеется также книга Гарри Миллера, посвященная различным американским школам в области денежной и банковской теории первой половины XIX в., см.: Harry Miller, Banking Theory in the United States Before 1860 (1927; New York: Augustus M. Kelley, 1972).

670

Johann Ludwig Tellkampf, Essays on Law Reform, Commercial Policies, Banks, Peni- tentiaries, etc. in Great Britain and the United States of America (London: Williams and Norgate, 1859). См. также: Tellkampf, Die Prinzipien des Geldund Bankwesens (Berlin: Puttkammer und M"uhlbrecht, 1867). Еще в 1912 г. Мизес упомянул о предложениях Телькампфа (и Гейера) в следующем довольно загадочном пассаже:

«Эмиссия фидуциарных средств обращения позволила избежать потрясений, связанных с увеличением объективной меновой ценности денег, и уменьшила стоимость функционирования денежной системы».

(Mises, The Theory of Money and Credit, p. 359).

Это высказывание представляется не соответствующим другим комментариям Мизеса, который в конце своей книги предлагает вернуться к 100 %-ному коэффициенту резервирования и ввести запрет на эмиссию фидуциарных средств обращения. Эти предложения Мизеса полностью совпадают с предложениями Телькампфа — Гейера (сторонников центрального банка) и Хюбнера — Михаэлиса (сторонников свободной банковской деятельности). Как было показано в главе 7, схожее противоречие имеется у Хайека между его книгами «Денежная теория и деловой цикл» и «Цены и производство» (Hayek, The Monetary Theory and The Trade Cycle (1929) и Hayek, Prices and Production (1931)). Единственное объяснение этим фактам может быть связано с развитием взглядов обоих авторов, поначалу не готовых решительно отстаивать выводы, следующие из их собственного теоретического анализа. Более того, необходимо принять во внимание, что, как мы увидим в следующей главе, Мизес защищал принцип 100 %-ного резервирования, но только в отношении вновь создаваемых депозитов и вновь выпускаемых банкнот, т. е. точно так же, как это было сделано в Законе Пиля. Поэтому наличие пассажей о фидуциарных средствах обращения, вроде приведенного выше, отчасти понятно, хотя вызывает удивление отказ Мизеса объяснить, почему система, которую он считает наиболее подходящей для будущего, не является таковой и для прошлого тоже. Мы считаем, что «преимущества» эмиссии фидуциарных средств обращения в прошлом не могут идти ни в какое сравнение с современным ущербом в виде экономических кризисов и спадов. Это становится особенно ясно, если принять во внимание значительную степень неадекватности нашей сегодняшней денежной системы, которая является результатом ошибок, сделанных в прошлом.

671

См.: Otto H"ubner, Die Вапкеп — опубликовано автором в Лейпциге в 1853 и 1854 г.

Еще в 1867 г. авторитетный ученый Филип Йозеф Гейер выдвинул теорию для объяснения экономических циклов (ставшую предшественницей теории, предлагаемой в настоящей книге), которую позже Мизес и Хайек довели до логического завершения. Гейер проделал безукоризненно точный анализ дефектов банковской системы с частичным резервированием и дал явное описание того, как эта система вызывает экономические кризисы. Согласно Гейеру банковская система продуцирует «искусственный капитал» (k"unstliches Kapital), под которым имеются в виду как раз фидуциарные средства обращения, генерируемые банками и не обеспеченные реальным богатством, которое накапливается в ходе добровольных сбережений. Гейер объясняет, почему начинается бум и почему повышетельная динамика с неизбежностью должна развернуться вспять в форме банковского кризиса и экономического спада [672] . Наконец, Михаэлис, как и Хюбнер, отстаивал свободу банковской деятельности в качестве меры, позволяющей прекратить злоупотребления и начать движение по направлению к идеальной системе с ее требованиями 100 %-ного резервирования [673] .

672

Philip Geyer, Theorie und Praxis des Zettelbankwesens nebst einer Charakteristik der Englischen, Franzosischen und Preussischen Bank (M"unchen: Fleischmann’s Buchanladung, 1867). Вера Смит подвергла критике предложения Гейера и Телькампфа о запрещении эмиссии фидуциарных средств обращения и установлении требований о 100 %-ном резервировании. Смит утверждала, что эта мера запустит процесс дефляции. Как будет показано в следующей главе, где нами будет предложен процесс перехода к системе, основанной на 100 %-ном резервировании, она не приняла во внимание, что не обязательно восстанавливать то соотношение, которое существовало между банкнотами и металлическими деньгами до начала эмиссии фидуциарных средств обращения. Совсем наоборот — всякий толковый переходный процесс требует избегать дефляции и переопределения соотношения между фидуциарными средствами обращения и металлическими деньгами, исходя из фактического количества депозитов и банкнот, эмитированных банковской системой. Главное состоит не в том, чтобы не спровоцировать уменьшение количества денег в обращении, а в том, чтобы предотвратить кредитную экспансию.

673

Otto Michaelis, Volkswirtschaftliche Schriften (Berlin: Herbig, 1873), bd. I–II.

Традиция Модесте, Чернуски, Хюбнера и Михаэлиса была продолжена Людвигом фон Мизесом, который в 1912 г. восстановил престиж положений денежной школы. Он не только установил эквивалентность банкнот и депозитов, но и подвел под денежную теорию основание — концепцию предельной полезности и теорию капитала Бём-Баверка. В итоге впервые возникла полная, непротиворечивая и интегрированная теория экономического цикла. Мизес понял, что английские теоретики денежной школы ошибались, рекомендуя учреждение центрального банка, и что лучшим (а на самом деле единственным) способом добиться достижения тех целей, которые эта школа ставила перед денежной политикой, направленной на обеспечение платежеспособности, было бы установление свободы банковской деятельности, подчиненной — безо всяких привилегий — частному праву (т. е. требованию 100 %-ного резервирования). Мизес, далее, признал, что большинство сторонников принципов банковской школы в конце концов с энтузиазмом поддержали идею учреждения центрального банка, выполняющего функцию кредитора последней инстанции и способного поэтому гарантировать и навсегда сохранить экспансионистские привилегии частных банкиров. Последние предпринимали все больше усилий к тому, чтобы уклониться от своих обязательств, посвятив себя доходному «бизнесу» создания фидуциарных средств обращения посредством кредитной экспансии, а поддержка со стороны центрального банка позволяла им не особенно заботиться о проблемах ликвидности. Неудивительно, что особенно критически Мизес оценивал Закон Пиля 1844 г. Несмотря на благие намерения, которыми руководствовались авторы законопроекта, этот закон не запретил кредитную экспансию посредством создания фидуциарных депозитов, как это было сделано в отношении эмиссии банкнот. Мизес также возложил на этот закон вину за то, что он стал инструментом для установления и проталкивания банковской системы с центральным банком, который, как мы показали выше, в конце концов был использован для оправдания и пропаганды политики, погрузившей денежную систему в состояние хаоса и обернувшейся финансовыми потрясениями, оказавшимися много хуже, чем те, для предотвращения которых все это затевалось.

Существенный вклад в исследование денег и экономического цикла был сделан Мизесом в его труде «Теория денег и фидуциарных средств обращения» (Theorie des Geldes und Umlaufsmittel), первое издание которого было опубликовано в 1912 г. [674] Только спустя восемь лет, в 1920 г., Мизес сформулировал свою знаменитую теорему о невозможности экономического расчета при социализме, положив начало важнейшей полемике, продолжавшейся многие десятилетия. Нет никаких свидетельств в пользу того, что Мизес понимал, что его аргументы 1920 г. о невозможности социализма непосредственно приложимы к банковской деятельности на основе частичного резервирования и в особенности к оценке последствий учреждения центрального банка. В следующем разделе мы будем защищать этот тезис, который сводится к следующему: наш анализ банковской системы с частичным резервированием и центральным банком представляет собой частный случай применения более общей теоремы (о теоретической невозможности социализма) к финансовой сфере [675] .

674

Ludwig von Mises, Theorie des Geldes und Umlaufsmittel. На английский язык книга была переведена Бэтсоном, и в 1934 г. в Лондоне Джонатан Кейп выпустил первое английское издание этой книги под названием «Теория денег и кредита» (Theory of Money and Credit). Таким образом, она могла оказать влияние на Веру Смит, докторская диссертация которой была опубликована два года спустя. Интересно отметить, что В. Смит включила Мизеса наряду с Хюбнером, Михаэлисом и Чернуски в свою таблицу на с. 144–145 (в русск. изд. с. 213). Этих авторов она приводит в разделе таблицы, включающем наиболее последовательных сторонников денежной школы, которые, тем не менее, отстаивали свободу банковской деятельности в качестве наилучшего способа добиться, при существующих условиях, 100 %-ного резервирования. Возможно, одно из главных достоинств сочинения Веры Смит состоит в выявлении ею того, что банковская школа и школа свободы банковской деятельности совпадают не во всем и не всегда, равно как не совпадают между собой денежная школа и школа центрального банка. В отличие от этой упрощенной картины, авторы распадаются, скорее, на четыре группы, которые могут быть сведены в таблицу 2 х 2. В силу наглядности таблицы, составленной Верой Смит, мы считаем необходимым воспроизвести здесь ее уточненную версию:

Таблица 8–1

	Школа свободы банковской деятельности	Школа центрального банка
Банковская школа (частичное резервирование)	Большинство теоретиков банковской школы XIX в., в XX в.: Уайт, Селджин, Дйуди Дэвид Фридмен.	Кейнсианцы и большинство монетаристов XX в.
Естественная эволюция банковской школы ->– >– >
Денежная школа (100 %-ное резервирование)	Чернуски, Хюбнер, Михаэлис, Мизес, отчасти Хайек (1925 и 1937) Ротбард Уэрта де Сото, Джозеф Салерно, 1–1. Хоппе, Иорг-Гвидо Хюльсманн	Предложения чикагской школы 1930-х годов Морис Алле.
Естественная эволюция денежной школы <-<-<-

Классификация теоретиков по четырем школам (школа свободной банковской деятельности с частичным резервированием, частичное резервирование с центральным банком, свободная банковская деятельность со 100 %-ным резервированием и центральный банк со 100 %-ным резервированием) отличается гораздо большей ясностью и более точна, чем метод классификации, избранный Анной Шварц и Лоренсом Уайтом (и другими авторами), которые различают только три школы — денежную школу, банковскую школу и школу свободы банковской деятельности. См.: Anna J. Schwartz, «Banking School, Currency School, Free Banking School,» pp. 148–152.

675

О развитии доктрины центрального банка в Испании и о воздействии этой доктрины на учреждение Испанского эмиссионного банка см.: Luis Coronel de Palma, La evoluci'on de un banco central (Madrid: Real Academia de Jurisprudencia y Legislac'on, 1976) и ссылки, имеющиеся в этой книге. См. также работы Рафаэля Анеса и Педро Тедде де Лорки: Rafael Anes, El Banco de Espa~na, 1874–1914: un banco national; Pedro Tedde de Lorca, La banca privada espa~nola durante la Restauraci'on, 1874–1914. Обе статьи появились в сборнике La banca Espa~nola en la Restauraci'on, vol. 1 (Madrid: Servicio de Estudios del Banco de Espa~na, 1974). Несмотря на наличие многих ценных ссылок в этих работах, история испанской экономической мысли в части полемики между сторонниками центрального банка и свободной банковской деятельности еще не написана. Наиболее значимым теоретиком, стоявшим на позициях свободной банковской деятельности (и сторонником частичного резервирования), был Луис Мария Пастор (см.: Luis Maria Pastor, Libertad de Bancos y Cola del de Espa~na (Madrid: B. Carranza, 1865).