Деньги, банковский кредит и экономичские циклы

(а) Система с центральным банком, который управляет и осуществляет надзорные функции по отношению к совокупности частных банков, ведущих операции на началах частичного резервирования

Система, состоящая из центрального банка и частных банков с частичным резервированием, является наиболее деструктивным примером «централизованного планирования» в финансовой сфере [684] . В сущности, такая система базируется на привилегии (частичный коэффициент резервирования), предоставленной частным банкам. Эта привилегия естественным образом вызывает разрушительные последствия в форме кредитной экспансии, ошибочных инвестиций и периодического повторения цикла экономических бумов и спадов. Более того, банковская система в целом организована, управляется и поддерживается центральным банком, который выступает в качестве кредитора последней инстанции и осуществляет систематическое, институционализированное принуждение в сфере банковского дела и финансово-денежной системе.

684

Разумеется, мы не рассматриваем здесь полностью национализированные банковские системы (Китай, Куба и т. д.), которые в сегодняшнем мире не играют никакой роли.

Предоставляя банкам необходимую ликвидность в периоды кризисов, центральный банк блокирует действие механизма свободного рынка, позволяющего нейтрализовать последствия кредитной экспансии. Этот механизм, собственно говоря, и состоит в том, что быстрее всего разоряются те банки, которые проводили наиболее безоглядную экспансионистскую кредитную политику и которые поэтому оказываются в трудные времена наименее платежеспособными. Соответственно процесс создания депозитов и расширения кредитования, не обеспеченного реальными добровольными сбережениями, может продолжаться бесконечно. Соответственно увеличивается и масштаб ущерба, который эта политика наносит производственной структуре. Неизбежные [в этом случае] экономические кризисы и спады становятся более разрушительными.

Система финансового планирования, опирающаяся на институт центрального банка, не в состоянии устранить периодические экономические кризисы. Максимум, что можно сделать с ее помощью, это отложить их наступление, создавая новые объемы ликвидности и оказывая поддержку тем банкам, чье положение во время кризиса представляется угрожающим. За такую политику приходится расплачиваться углублением неизбежного спада. Рано или поздно, но рынок опять стихийно реагирует и ликвидирует последствия денежной агрессии, противоречащей его логике. Поэтому попытки сознательного предотвращения болезненных последствий кредитной экспансии посредством принуждения (или предоставления привилегий) обречены на провал. В лучшем случае они могут отложить и, следовательно, сделать более болезненным прекращение кредитной экспансии, или экономический кризис, но предотвратить его они не способны. При свободной банковской деятельности и частичном резервировании (т. е. в условиях, когда институт центрального банка отсутствует) этот поворот обычно происходит значительно раньше — благодаря стихийным процессам межбанковского клиринга. Таким образом, производственная структура оказывается искаженной в существенно меньшей степени. Создание центрального банка, имеющее целью учреждение института кредитования в последней инстанции, поставляющего ликвидность в трудные времена, нейтрализует стихийное рыночное прекращение кредитной экспансии и процессы восстановления. Таким образом, периоды экспансионистской политики становятся более продолжительными, а сама она гораздо более опасной [685] .

685

Более того, центральный банк не может гарантировать всем клиентам частных банков восстановления их вкладов в денежных единицах той же покупательной способности. Убеждение в том, что центральные банки «гарантируют» всем гражданам возврат их вкладов безотносительно к действиям частных банков является чистой фикцией, поскольку максимум того, что могут сделать центральные банки для удовлетворения всего спроса на вклады частных банков, это создать новую ликвидность ех nihilo. Но при этом они запускают процесс инфляции, которая снижает покупательную способность денежных единиц, снимаемых с соответствующих счетов, и часто это снижение весьма существенно.

Институт центрального банка, понимаемый как «финансовое центральное плановое бюро», содержит в себе внутреннее противоречие. Как показал Ф. Хайек, все центральные банки сталкиваются с фундаментальной дилеммой, поскольку они, располагая огромной дискреционной властью в части проведения своей политики, не имеют информации, необходимой для достижения своих целей. Центральный банк реализует свою власть над частными банками по большей части посредством угрозы не обеспечить их необходимой ликвидностью. В то же время считается общепризнанным, что главная обязанность и цель центрального банка состоит как раз в том, чтобы не отказывать в предложении ликвидности тогда, когда случается банковский кризис [686] .

686

«Любой центральный банк сталкивается с фундаментальной дилеммой, которая делает неизбежным предоставление этому институту большого объема дискреционной власти при проведении денежно-кредитной политики. Центральный банк располагает лишь косвенным и потому весьма ограниченным контролем над обращающимися фидуциарными средствами. Его власть основывается главным образом на угрозе отказать в предоставлении наличности, когда в этом возникнет нужда. В то же время считается, что в его обязанности входит никогда не отказывать в предоставлении наличности за определенную плату, когда в этом возникает нужда. Именно эта проблема, а не общее влияние проводимой им политики на цены или ценность денег неизбежно волнует руководителей центральных банков в их повседневной деятельности. Отсюда возникает необходимость предвосхищать и противодействовать некоторым тенденциям в сфере кредита. И в этой деятельности простых правил не существует».

(Hayek, The Constitution of Liberty, p. 336).

Это объясняет огромные трудности, с которыми сталкиваются руководители центральных банков, пытаясь элиминировать экономические кризисы, несмотря на все их усилия и профессионализм. Этими же соображениями объясняется тот жесткий контроль, под которым центральные банки держат банки частные, осуществляя административное регулирование и прямое вмешательство [687] .

Более того, подобно Госплану ^{31} , наиболее важному экономическому ведомству теперь уже бывшего СССР, центральный банк вынужден предпринимать неустанные усилия по сбору поистине гигантских объемов информации о банковской отрасли, компонентах денежного предложения и спроса на деньги. Эта статистическая информация не включает качественные данные, которые могут понадобиться центральному банку для такого вмешательства в дела банков, которое не наносило бы им ущерба. Дело не только в том, что такая информация чрезвычайно обильна. Более важным является то, что она также субъективна, динамична, постоянно изменяется и ее трудно получить, особенно в финансовом секторе. Итак, печальный вывод таков: центральный банк не в состоянии собрать ту информацию, которая требуется для того, чтобы координировать положение дел в отрасли. Эта неспособность — еще одна иллюстрация действия теоремы невозможности социализма, в данном случае в приложении к финансовому сектору.

687

Во многих западных странах для «страхования» вкладов создаются различные системы и агентства. Они производят эффект, обратный тому, который ожидается при их учреждении. «Фонды гарантирования вкладов» побуждают частные банки проводить менее благоразумную и ответственную политику, поскольку дают клиентам ложную уверенность в том, что их вклады «застрахованы». В результате клиенты считают, что им не нужно прилагать усилия по изучению и выяснению того, насколько можно доверять тому или иному институту. Эти же фонды убеждают банкиров в том, что в конечном счете никакое их поведение не может так уж серьезно повредить их клиентам. Ведущая роль, которую системы гарантирования, или «страхования», вкладов сыграли в кризисе банковской системы в Америке в 1990-е годы, исследована, среди прочих работ, в сборнике под редакцией Лоренса Уайта. См.: White, Lawrence Н., ed. The Crisis in American Banking (New York: New York University Press, 1993). Поистине обескураживающим поэтому является тот факт, что в процессе гармонизации европейского банковского законодательства была утверждена Директива 94.19 СЕ от 30 мая 1994 г. в части создания систем гарантирования вкладов. Этой директивой предусмотрено, что каждая страна — член Союза должна официально принять систему гарантирования вкладов. Она требует, далее, чтобы все европейские кредитные учреждения вступили в одно из агентств, создаваемых в каждой стране для этих целей. Кроме того, той же директивой утвержден порог, до которого (включительно) должны покрываться все потери по всем вкладам всех вкладчиков (24 тыс. экю), и установлено, что Европейская комиссия должна пересматривать этот порог каждые пять лет.

Знание о различных компонентах денежного предложения и спроса на деньги вообще никогда не наличествует в объективной форме и не поддается регистрации и накапливанию. Оно, наоборот, имеет практическую, субъективную, распределенную природу, его трудно даже артикулировать. Это знание возникает из субъективных желаний агентов, желаний, которые постоянно изменяются и в сильнейшей степени зависят от динамики самого денежного предложения. Выше было показано, что любое количество денег является оптимальным. Поскольку любое изменение в предложении денег изменяет структуру относительных цен, экономические агенты могут использовать покупательную способность своих денег в полной мере вне зависимости от совокупного объема денег. Это означает, что, когда общее количество денег и их распределение по держателям изменяются посредством расширения кредитов, не обеспеченных сбережениями, или посредством непосредственного расходования вновь созданных денежных единиц в некоторых секторах экономики, тогда в экономике начинают возникать серьезные искажения, умножаются ошибочные инвестиции, растет рассогласованность в действиях различных экономических агентов.

Поэтому неудивительно, что создание системы центрального банка, анализируемой в данном случае, ознаменовалось наступлением эпохи самого значительного в истории межвременного рассогласования. Мы видели, что денежная политика, проводившаяся центральными банками, в особенности в Англии и США, с целью «стабилизировать» покупательную способность денежной единицы, в период «ревущих двадцатых» спровоцировала гигантскую по масштабам кредитно-денежную экспансию, которая привела к самой тяжелой экономической депрессии столетия. Экономические кризисы после Второй мировой войны повторялись регулярно. Некоторые из них по своей остроте достигали уровня Великой депрессии. Таковыми были рецессия конца 1970-х годов и, в какой-то мере, рецессия начала 1990-х годов. Эти события происходили, несмотря на множество заявлений политиков о том, что правительствам и центральным банкам необходимо проводить стабильную денежную политику, и несмотря на значительные усилия и человеческие, информационные и материальные ресурсы, израсходованные на достижение этой цели. Тем не менее провал этих усилий не может быть более очевидным [688] .

688

На протяжении 1920-х годов Федеральным резервом США и европейскими центральными банками проводилась ошибочная денежная политика, ставшая главной причиной Великой депрессии. Она состояла не в том, что центральный банк после краха фондового рынка 1929 г. не смог адекватно отреагировать на 30 %-ное падение количества денег в обращении, как считает Стивен Хорвиц (и как до него писали Милтон Фридмен и Анна Шварц). Кризис разразился потому, что предшествовавшая ему кредитно-денежная экспансия вызвала искажения производственной структуры, а не потому, что началась дефляция, ставшая следствием соответствующего процесса восстановления ее пропорций. Ошибочная интерпретация Хорвицем этих событий и его защита аргументов, выдвигаемых современной банковской школой частичного резервирования, содержатся в статье: Stephen Horwitz, «Keynes’ Special Theory,» Critical Review: A Journal of Books and Ideas 3, nos. 3–4 (Summer — Autumn, 1989): 411–434, esp. p. 425.

Центральный банк как институт централизованного финансового планирования не в состоянии никаким образом выполнять те функции, которые выполнялись бы на свободном рынке частными деньгами, подчиненными принципам права. Центральный банк не только не обладает необходимой информацией. Само его существование усиливает искажающие экспансионистские эффекты банковской системы с частичным резервированием. Это приводит к возникновению значительной межвременной рассогласованности рынка, которую даже центральный банк может обнаружить только тогда, когда уже слишком поздно что-либо предпринимать. Даже такие защитники института центрального банка, как, например, Чарльз Гудхарт, вынуждены признать, что, несмотря на все прилагаемые усилия и используемые модели равновесия, в действительности руководители центральных банков практически не в состоянии адекватно координировать предложение и спрос на деньги при том непредсказуемом и изменчивом поведении множества переменных, с которыми они имеют дело. Чрезвычайно сложно, если не невозможно, манипулировать агрегатами (вроде так называемой «денежной базы») и параметрами (вроде индекса цен, процентной ставки и валютного курса), не порождая ошибочной и дестабилизирующей денежной политики. Кроме того, Гудхарт признает, что центральный банк подвержен такому же внешнему давлению и внутренним напряжениям, которые имеют место в случае любой другой бюрократической структуры и изучаются школой общественного выбора. Центральными банками руководят люди, в отношении которых действуют те же мотивы и ограничения, что и в отношении всех других государственных служащих. В процессе принятия решений они подвергаются давлению со стороны групп, заинтересованных в проведении той или иной денежной политики. Такие группы образуют политики, заинтересованные в голосах на выборах, сами частные банкиры, инвесторы фондового рынка и масса других лиц и сил с узкогрупповыми интересами. Гудхарт заключает:

«Есть соблазн совершить ошибку, предавшись монетарной распущенности. Повышение процентной ставки (политически) непопулярно, а ее снижение — популярно. Даже если не принимать во внимание эти — политические — соображения, всегда найдутся аргументы, чтобы отложить момент повышения процентной ставки до тех пор, пока не будет собрано больше информации о текущем состоянии дел. Политики редко видят себя теми людьми, кто обрушивает на электорат внезапную инфляцию. Вместо этого они полагают, что политически дискомфортное повышение процентной ставки следует отложить, а ее снижение — ускорить неким безопасным образом. Но в конце концов всегда происходит одно и то же. Политическое манипулирование процентной ставкой и, следовательно, денежными агрегатами приводит к потере общественного доверия и росту скептицизма в отношении антиинфляционной риторики политиков» [689] .

689

Чарльз Гудхарт дал точное описание непреодолимых теоретических и практических трудностей, с которыми сталкивается центральный банк при реализации своей денежной политики. См.: Charles Goodhart, «What Should Central Banks Do? What Should be their Macroeconomic Objectives and Operation?» Economic Journal 104 (November 1994): 1424–1436. Приведенный отрывок см. нас. 1426–1427. Другие достойные внимания работы Гудхарта включают в себя: Goodhart, The Business of Banking 1891–1914 (London: Weidenfeld and Nicholson, 1972), Idem, The Evolution of Central Banks. Анализ политических воздействий, которым подвергаются центральные банки, включая те, независимость которых от исполнительной власти обеспечена законодательством в наибольшей степени, см.: Mayer, Thomas. Monetarism and Macroeconomic Policy (Aldershot, U. K. Edward Elgar, 1990), pp. 108–109.

Признание вреда, который способны приносить официальные лица центральных банков, находящиеся под политическим давлением политиков и заинтересованных групп (эта проблема была исследована в работах авторов школы общественного выбора), сформировало консенсус в отношении того, что центральный банк должен быть как можно более «независим» от текущих политических решений, вплоть до того, что эта «независимость» должна быть установлена законодательно [690] . Это, конечно, является некоторым (небольшим) продвижением к реформированию финансовой системы. Однако, даже если риторика независимости центрального банка находит отражение в самой конституции и эта независимость каким-то образом обеспечена на практике (что в большинстве случаев более чем сомнительно), многие положения школы общественного выбора в отношении поведения центрального банка сохраняют свою силу. Важно также подчеркнуть, что центральный банк генерирует масштабные, рассогласованные во времени ошибочные инвестиции, даже когда на первый взгляд проводит «стабильную» денежную политику [691] .

690

Полезный обзор различных точек зрения на эту проблему на материале публикаций последних лет см. в: Antonio Erias Rey, Jos'e Manuel Sanchez Santos. Independencia de los bancos centrales y pol'itica monetaria; una s'intesis. Hacienda P'ublica Espa~nola 132 (1995): 63–79.

691

О позитивных последствиях независимости центрального банка для финансовой системы см. Geoffrey A. Wood, et al. Central Bank Independence: What is it and What it Does for Us? (London: Institute for Economic Affairs, 1993). См. также книгу Отмара Иссинга: Otmar Issing, Central Bank Independence and Monetary Stability (London: Institute for Economic Affairs, 1993).

Как ни странно, дискуссия о независимости центрального банка породила контекст для другой дискуссии — о структуре стимулов, которые бы наилучшим образом мотивировали руководителей центральных банков проводить правильную денежную политику. Эти бесплодные дебаты возобновились в связи с проблемой «финансового центрального планового органа», став продолжением дискуссий 1960–1970-х годов, в которых теоретики в странах Восточного блока извели тонны чернил. Предложения увязать жалованье руководителей центрального банка с выполнением ими задач по поддержанию стабильности цен и в самом деле имеют много общего с поисками систем материального стимулирования, которые велись в социалистических странах в тщетной попытке мотивировать менеджеров государственных предприятий вести дела более «эффективно». Те попытки провалились, и точно так же суждено провалиться нынешним, предпринимаемым из лучших побуждений, попыткам в отношении центральных банков. Они обречены на неудачу, поскольку игнорируют существенное обстоятельство: руководители государственных контор, будь то государственные предприятия или центральные банки, не могут, осуществляя свою повседневную деятельность, игнорировать бюрократическое окружение, в котором они работают. Они не могут также преодолеть неустранимую неполноту знания о ситуации, в которой им приходится действовать. По поводу бесплодности попыток разработать искусственные системы стимулов, которые должны заставить функционеров работать более эффективно, Янош Корнай сделал следующее замечание: