Деньги на бочку !

– У него был шанс подстелить газетку.
– заметил короткостриженный мальчик со второй парты.
– Было бы повыше. Сырник им не воспользовался.

– Это что ещё за умник в наших рядах? Отставить такие разговоры. Это что - сырки?

Класс молчал.

– В столовой на обед были сырки.
– настаивал Пётр Брониславович. Плавленые.

– Нет...
– загнусили хором.

– Как это - "нет"? Или вы думаете, что я - склероз? И Сергей Никитич сел в сырки?

Пётр Брониславович всё быстро понял. Сырки расплавили на батарее, доведя до нужной кондиции, и разложили на учительском стуле. А Сергей Никитич... Бедный Сергей Никитич!

– Ребята, зачем?

– В знак протеста.
– твёрдо сказал мальчик с чёрными кудряшками.

– Какого протеста?

– А чего он... Двойки ни за что ставит.
– забубнил короткостриженный.
– Называет чью-нибудь фамилию, а мы и не слышим, чью...

– А он, а он...
– подхватила его соседка.
– Говорит такой: "Что, нет его сегодня?" И двойку прямо в журнал ставит!

– Да, как мне в тот раз!
– подтвердил короткостриженный.
– А я и не слышал, как он меня вызвал...

– Всё ясно.
– покачал головой учитель.
– Это вы так восстали...

– Да!

– Так вы ж сами у него на уроке так шумите, что и не слышно Сергея Никитича!
– возмутился Пётр Брониславович.

– Мы не шумим!
– и весь класс загалдел, как цыганский табор.

– Отставить вопли!
– голос Петра Брониславовича был громче табора. Смирно, орлы. За Сергея Никитича вам должно быть стыдно с полной выкладкой. А вот откуда у вас столько сырков - вот это вопрос на засыпку. В столовую сколько человек ходят? Три калеки с половиной. А почему, спрашивается? Где забота о собственных подрастающих организмах? На собрании родители говорили, что всем деньги на обеды будут давать. И где эти деньги?

Снова воцарилась тишина.

– А я знаю - где. Все они оседают на прилавках окрестных ларьков, превращаются в эти, так сказать, бирюльки. Зачем вот тебе, Редькина, столько колец на ушах?

– Это... мода.
– пролепетала веснушчатая комичная Редькина.

– Мода? Это не мода, это называется - ёлка. Ты, Зоя, хорошая девочка, а эта раскраска тебя... ну, так сказать, демаскирует. Отличает от детского возраста. Всё снять и ходить в косынке.

– В косынке?
– на глазах Зои Редькиной выступили слёзы.

В классе хихикнули.

– Самая мода. А ты, Мамед, почему весь дневник какими-то бумажками облепил? Что молчишь?
– Пётр Брониславович поставил руки в боки.
– Это у тебя не дневник, а чемодан туриста какой-то. Прямо "Мистер-твистер, бывший министр" получается. Оторвать. Где эстетика в наших рядах? Мы и так отстаём от нашей параллели по всем показателям.

– А физкультура?
– удивлённо выкатил глаза круглолицый лопоухий парнишка.

– Это да. Тут вы правы.
– Пётр Брониславович улыбнулся и остановил свой ход по классу.
– Тут ваша палка о двух концах - бумеранг.

Арина, до сих пор стоявшая у двери, ничего не поняла, вытащила конфету на палочке и развернула фантик.

– Так, сколько времени от урока прошло?
– Пётр Брониславович вытащил пейджер.
– Ага. Двадцать пять минут. Считайте, что географию вы благополучно сорвали. Произведём, так сказать, разбор полёта. Где сырки взяли? Каким путём они попали в ваши хулиганские руки, если почти никто в столовой не ест? Или вы обкрадываете своих младших товарищей?

– Э...
– начал было сидящий за первой партой ученик с поэтическим выражением лица.

Но тут же получил в спину удар кулаком.

– Я не спрашиваю тебя, Мыльченко, правдивая душа.
– погрозил пальцем Пётр Брониславович.
– Шибай Костя, это твои проделки?

Стукнувший поэтического лопоухий парнишка изобразил крайнее изумление.

– Тут меня не проведёшь, тут я вас, как облупленных знаю. Отвечать со всей откровенностью. Костя Шибай, говори.

– Да я их под столами собирал.
– лопоухий Костя Шибай захлопал глазами, потому что Пётр Брониславович грозно над ним навис.
– Надкушенные.

– А как они там оказались? Грустно, ребята, что ваши соратники игнорируют, так сказать, продукты питания...

– Так вот мы же их и подобрали!
– радостным голосом крикнул короткостриженный.
– Вы же сами нас учили уважать пищу.

– Мы же санитары леса!
– добавил кудрявый Мамед.
– Подбираем мусор и отходы, чтобы грязи меньше было. И перерабатываем. То есть используем.

– Хм... Вот ведь.
– Пётр Брониславович задумался.
– И не поспоришь.

Седьмой "В" с облегчением завозился на своих местах.

– И всё-таки это низко, ребята, - подкладывать учителю такие, ну... штуки. Даже в знак протеста. Давайте эти проблемы решать в честном бою...

– Ура!!!

– Я хочу сказать - в виде дискуссии. С Сергеем Никитичем я поговорю. Но чтобы мне за вас было не так позорно, я...

Все восемнадцать человек седьмого "В" благодарно заверещали на разные голоса, Петру Брониславовичу пришлось снова их успокоить.

– А сейчас я пришёл вам сказать, что нашего полка прибыло.
– Пётр Брониславович вывел Арину к учительскому столу.
– Арина Балованцева, ваша новенькая.

Весь класс с интересом посмотрел на новенькую, которая в пылу разгоревшейся дискуссии с учителем никого не интересовала. Это была обычная девочка среднего роста, одетая в короткую юбку и короткую курточку китайского лётчика - с большим количеством карманчиков и нашивок. На ногах у новенькой были высокие шнурованные ботинки "Гриндерс".

– Вот, значит. Прошу любить и жаловать. Ариночка, ты правильно попала. Ребята у нас хорошие, учатся, стараются. Нет, правда, ни одного отличника. Да, это вот минус... Ты не отличница?

– Я ещё не решила.

Пётр Брониславович несколько растерялся.

– Ну так вот будешь у нас учиться, познакомишься с ребятами. торопливо заговорил он.
– Садись куда-нибудь.

– На уроках мне нужна отдельная просторная парта.
– спокойно заявила новенькая и направилась куда-то по проходу между партами.

Весь класс следил за ней. Новенькая подошла к последней парте у окна. За ней одиноко сидел спокойный молчаливый ученик.

– Тебе принципиально занимать именно эту?
– обратилась к нему Арина.