Деньги на ветер

Я открыла окно и вдохнула холодный воздух.

— Где мешок со всеми этими бананами и апельсинами? — спросила я.

— А зачем тебе?

— Я бы сейчас охотно апельсинчик…

Пако выудил из мешка и помыл апельсины, киви и бананы.

— Возьмем с собой. Потом съедим, — сказал он.

Вернулись в гостиную с чистой водой и новой губкой. Двое из гостей ушли, оставались только четверо. Одного из них я узнала по фотографиям, сделанным Рики. Джек Тайрон, кинозвезда второй величины и, что более актуально, фигурант составленного Рики списка подозреваемых. Я подумала, уж не его ли это дом? Огляделась по сторонам. Похоже ли это на обиталище кинозвезды? При слабом рассеянном свете было не так просто разобраться. Дом очень велик, но разве не все американские дома такие? Квартиры в сериале «Друзья» были просто чудовищных размеров.

У Рики Тайрон получился хуже, чем в жизни. Даже сейчас, под сильным кайфом и на грани отключения, он был красивее и харизматичнее, чем на фотографии.

Мы с Пако вернулись к пятну. До нас долетали обрывки разговора:

— Да ты, твою мать, не знаешь.

— Еще как знаю! Я в таких вещах — знаток.

— Как Кристоферу Хитченсу далеко до Джорджа Оруэлла, так и Бет Гиббонс — до Сэнди Денни.

— Точно, как и Крузу — до Гэри Купера.

— Заткнись, он еще может приехать.

— Не приедет он, мать его!

— Все расскажу твоей маме, какие ты слова говоришь.

— У меня мама из Бруклина. Так ругаться может, что тебе и не снилось.

— Ну он же актер просто никакой.

— Еще какой! Помнишь тот фильм «Рожденный четвертого июля» Оливера Стоуна?

— Не может он быть хорошим актером, он не раскован. А надо отдаваться целиком. Перевоплощаться. Если он голубой и скрывает это, как можно ждать от него чего-то большего, чем потуги на исполнение?

— Да ладно тебе! Спейси тоже скрывает, а какой актер!

— Чувак, передай-ка мне… спасибо… Черт, а нельзя еще достать-то?

— Может, и можно. Что для меня сделаешь?

— Устрою тебе роль в новом фильме Джеффри Абрамса.

— Что, правда? В «Звездном пути»? Да я ради этого на все готов.

— Не слушай его, он тебя разводит.

— Ты что, разводишь?

— А то.

— Козел! Господи, Джек, да у тебя настроение меняется чаще, чем у Робина Уильямса за кулисами на церемонии вручения призов.

— Оставь его в покое, видишь, это же совсем ребенок.

— Не так он мал. На фотопробах ему, видите ли, двадцать девять, в «Википедии» сказано — тридцать. А на самом деле тридцать один.

— Черт бы тебя не видал, Пол, у тебя язык без костей.

— Ну, кажется, лучше уже не будет, — сказал Пако.

И в самом деле. Пятно мы почти вывели. С питьевой содой получилось бы быстрей, но горячая вода и трение справляются почти с любыми пятнами.

Мы потащились обратно в кухню. Пако уже больше не мог выносить этих разговоров, поэтому закрыл раздвижные двери в гостиную. Я села на табуретку у мраморной стойки для сервировки закусок и налила себе воды.

— Ну, что теперь? — спросил Пако.

— Не знаю, — ответила я.

Прошло минут десять, приехал Эстебан, вошел через заднюю дверь.

— Ну что, все готово?

Его часы показывали почти час ночи. Неудивительно, что мы с Пако просто валились с ног.

— Мы готовы, — сказала я.

— Отлично поработали, ребята. Я бросил вас прямо в полымя, но вы справились. — Эстебан широко, заразительно улыбнулся.

— Можно теперь домой-то? — спросил Пако.

— Можно. Сейчас, только пожелаю им спокойной ночи от нашего имени.

Он ушел в гостиную и почти сразу вернулся с Джеком Тайроном. Глаза у того были красные, лицо одутловатое.

— Хочу поблагодарить вас, выручили сегодня. Вы ребята, наверно, с раннего утра на ногах, — посочувствовал Джек.

«Тебе бы хоть половину наших впечатлений!» — подумала я.

Мы кивнули, а Эстебан сказал:

— Что ж, доброй ночи, сеньор Тайрон.

Но Джек еще не готов был с нами расстаться.

— Погодите минутку, — пробормотал он и крикнул, повернувшись в сторону гостиной: — Пол!

Пол тоже отличался гигантским ростом. Я, кажется, попала в настоящую страну великанов. Мне пришло в голову, что Пол — это Юкилис, упоминавшийся в списке Рики. А если так…

— Что? — отозвался Пол.

— Как насчет чаевых? — поинтересовался Джек.

— О боже, да, отлично поработали. А где… как ее звать-то? Уже уехала? Вам, ребята, здорово досталось, держу пари, — сказал Пол.

Джек открыл его бумажник и дал нам с Пако по пятидесятидолларовой купюре.

— Да ты что, Джек, сотню баксов?! — возопил Пол.

Пако поспешно взял деньги, и мы благодарно кивнули.

— Работа выполнена на «отлично», хоть гребаные Круз и Траволта так и не явились. Приезжал Питт, а он один этих двух купить и продать может. — Джек отлепился от притолоки и пожал Эстебану руку. — Эстебан, ведь верно? — уточнил он.

Тот кивнул.

— Да, богом клянусь, мы с тобой одного поля ягоды, старина. Мексиканцы — вроде нас, ирландцев. Мы тоже католики, тоже религиозны, у нас семьи многодетные. Вся разница — что вам, ребята, работать приходится тяжелее и, по правде говоря, у вас жратва лучше.

Эстебан изобразил улыбку, Джек рассмеялся. Смех перешел в сухой кашель. Пол налил ему стакан воды и увел к остальным.

— Поехали, — скомандовал Эстебан, не скрывая отвращения.

Мы взяли фрукты и вышли из дома в прохладную горную ночь.

У дома стоял белый «бентли». Тот самый. На этот раз — никаких мурашек по коже. Тонкие чувства остались в прошлом.

— Чья это? — спросила я Эстебана о «бентли».

— Сеньора Тайрона, очевидно, — ответил он.

Было слишком темно, чтобы рассмотреть состояние краски, но на станции техобслуживания, держу пари, постарались на славу. Все подкрасили, подновили так, что и следа не осталось.

— Домой? — спросил Пако.

— Погоди минутку, — пробормотал Эстебан, взял одну из Джековых купюр и положил в карман. — Половина чаевых причитается мне. А вам — другая.

Пако слишком устал, чтобы спорить. Я же могла думать сейчас только о машине Джека.

Эстебан отвез нас в мотель и проводил до нашей комнаты. Чистая, с двумя кроватями, душ, калорифер, который включался, если бросить монетку в двадцать пять центов.

Мы были слишком измотаны и голодны, чтобы сразу лечь, пошли на общую кухню нашего этажа.