Депортация
Шрифт:
– Благодарю вас.
– Мишаня, да нахер эту чушь. Заколебали уже, будто и говорить больше не о чем.
Экран погас.
– А это у тебя что, Палыч? – Мишаня озадаченно рассматривал мою книгу.
– Это ответ на твой вопрос.
– Это как это?
– На этой вот штуке я и заработал денежки, витабаксы. Как раз на первый взнос за дом.
– Заработал – на этом?!
– Да, да, гляди. «Занимательная экология» называется.
– Палыч, будет мозги пудрить! Книги теперь бесплатные, их компьютеры сами пишут, без людей. Что
– Ты прав. Детективы, триллеры, фэнтези и прочую развлекуху – так и есть, программа сварганит покруче любого писателя.
– Вот. А ты говоришь – заработал.
– Поверь, Мишаня, существуют книги, за которые люди готовы платить. Ручная сборка, когда вкладываешь душу.
– И вот это…
– А ты открой, первую страницу открой.
Мишаня взглянул на часы.
– Куда-то спешишь?
– Не, время пока есть. Ну вот, открыл. И чо?
– Смотри, смотри! Заметил что-нибудь необычное?
– Бумага странная, на баксы похожа.
– Да, с водяными знаками. А ещё, Мишаня?
– Подпись. Что ли твоя, Палыч?
– Да. Ещё?
– Цифры какие-то. Дробь, одна пятисотая. И чего?
– Ты держишь в руках первый экземпляр из пятиста изданных. Это не просто книга, Мишаня. Это авторский принт. Слыхал про такое?
– Ну да. Три-дэ-принтер.
– Нет, здесь другое. Это как художники делают копии своих же картин. Считанные экземпляры.
– Зачем?
– А вот зачем. Книжка моя разошлась миллионным тиражом, из них тысяч сто – на бумаге, всё бесплатно. А таких вот авторских принтов – всего-навсего пятьсот. Тираж ограничен, каждый экземпляр пронумерован и подписан автором. И стоит он сто витабаксов. Не баксов, а витабаксов. Улавливаешь разницу?
– Ни хера себе! Сто витьков – за одну книжку?! Это же… Это же…
– Понимаю тебя, Мишаня, понимаю. У нас ведь как: раз не булькает – значит дорого. А для меня другое важно: каждый принт плюсует мне месяц жизни.
– Да кто же их покупает, Палыч?
– Коллекционеры. Фанаты, само собой. И ещё инвесторы.
– А на кой хер?
– Коллекционеры – азарт охотника либо инстинкт собирателя; да и перед своими похвастаться – не у всех есть. Фанаты – те гурманы, им перечитывать в кайф. А для инвестора важно деньги вложить выгодно. Принт нельзя скопировать, и цена его будет расти.
– Как это – нельзя? А вот если на ксероксе?
– На ксероксе ты получишь копию, которая ничего не стоит. Как если бы сотенную купюру отксерил.
Мишаня призадумался.
– Да, Палыч, ты у нас как этот, Гарун аль-Ротшильд. А скажи, вот можно такое написать, короче, месяца за три? Ну хотя бы за пять?
– Можно. Только читать никто не будет.
– Слушай, Палыч…
– Да?
– А подари мне её, вот эту самую!
– Рад бы, Мишаня, да не могу. Первый экземпляр всегда остаётся у автора. А остальные уже разошлись. Зато в этой штучке, – я протянул ему флешку, – мой задел на будущее. Экземпляр тебе гарантирую.
– А это что? – Мишаня недоуменно вертел в руке призмочку.
– Это флешка. А в ней – файл с рукописью. Следующая моя книга, «Занимательная радиация». Почти готова. И тоже на принты надеюсь.
– А
почему флешка-то?– Дублирую файлы. Мало ли что с жёстким диском случится.
– Палыч, ты не догоняешь. Нынче все хранят в облаке.
– Пускай! А мне вот приятно в руке подержать этакое тяжёленькое, настоящее. Тогда и мысли приходят стоящие.
– А почему она у тебя такая, ну, форма геометрическая? И блестит?
– Это тепловыделяющая сборка, уменьшенная копия. И укороченная. Ну, топливная кассета, как бы полено в ядерном реакторе. Слыхал?
– Ну да.
– Флешка у меня суперская. Специальный сплав. В огне не горит, под водой сто метров держит. И содержимое сей штучки, Мишаня, даёт мне шанс войти в первую десятку писателей.
Мог ли я вообразить, что из-за этой вот рукописи жизнь моя изменится бесповоротно – но вовсе не так, как я планировал?
– В первую десятку?
– Да, Мишаня. Лет через сорок. Тогда мои принты будут стоить ещё дороже. И вот…
– Через сорок лет?..
– Ох, Мишаня, прости дурака, ляпнул не подумавши.
– Да ладно, – сказал Мишаня, вновь покосившись на циферблат.
– А что за дела? Ты всё же торопишься?
– Нет, но скоро… Ну, «Евровести».
– Не понял, мы же вот сейчас смотрели. Ты можешь толком объяснить…
– Палыч, ну, там будет важное. Для чего я к тебе в гости-то и напросился.
– А для чего? Я думал, по старой дружбе.
– Ну да, – промямлил Мишаня. – И посоветоваться чтобы.
– Посоветоваться? Насчёт чего? Да рожай ты уже! Подожди, «Евровести» твои во сколько? В двенадцать? Двадцать минут у нас в запасе.
С Мишаней любой разговор хорош: сколько помню – скучно не бывало.
Глава 2. Партия муэрте
Выпивать с неблизкими по духу людьми обычно скучновато. Но Мишаня – случай особый. Мы знакомы давным-давно, а совместное участие в приключениях сближает даже очень разных мужчин.
– Так о чём ты хотел посоветоваться?
– Короче, – сказал Мишаня. – Я в партию хочу вступить.
– Какую партию? Любителей круглых попок?
– Я серьёзно. В партию муэрте, – он замолчал.
– Так. Значит, вон тебя куда понесло. А, понятно! Это Аспидон сейчас выступать должен? Его ты желаешь послушать?
– Ну да. И чтобы ты тоже… ну, мнение своё сказал.
– Я не понял, зачем тебе партия, Мишаня?
– Как это – зачем? Для чего и всем. Витабаксы.
– Что-что? Постой, так ты сразу и…
– Ну да, в ликвидаторы.
– Мишаня, ты в своём уме? Заплатят вам копейки, а здоровья потеряешь немерено.
– Да почему? Вообще-то техника там. А мы…
– Вот-вот. А вас бросят туда, где эта техника не справляется. Понимаешь ты это, нет? В самое пекло, Мишаня. Чистую-то работу шведы и без вас провернут. Эх…