Дерево ангелов

— Об этом в письме не говорилось. Но Джереми сообщил, что они отплывают утром в четверг. Письмо было послано из Плимута, и Фрэнк немедленно навел справки: в четверг из Плимута отплывали два гражданских судна. — Ее голос прервался. — Миленькая, все это так далеко! Один корабль уходил в Кейптаун, другой, «Марафон», отплыл в Сидней, в Австралию…

Все в ее жизни вело к этому. Все, что бы она ни делала когда-либо — смеялась с Катей в оранжерее, уронила браслет под стол, зарывала в землю две пуговицы из слоновой кости, видела ангела, танцевала на пирсе, наблюдала за цеппелином, — каждое незначительное событие было прелюдией к этому мгновению.

Открылось ли это Дарье во время гадания? Было ли все это разложено в картах на кухонном столе?

Только у нее одной не было в жизни цели. Мама скрепляла собой семью, Дарья заботилась о маме, Катя растила своих детей. Мисс Бренчли, госпожа Кульман, Лейла, доктор Виленский, отец, Ричард, Гарри, Мэгги — у всех у них была какая-то цель, их жизнь имела смысл. Целью Нины было бежать из России, о дальнейшем она так и не подумала. Она была точно обломок кораблекрушения, носимый по воле волн.

В углу гостиной несколько пациентов без энтузиазма развешивали пыльные рождественские украшения. На корабле тоже будут украшения, и Кирилл, сидя на руках у Анны, со смехом потянется к ним пухлыми ручонками. В электрическом свете его волосы будут отливать золотом. А потом они прибудут в сиднейскую гавань, прекраснейшую гавань в мире — Нина была уверена, что Анна отправилась именно в Австралию.

Было невыносимо душно, камин дымил сырыми сосновыми шишками. Накинув красно-зеленую шаль, Нина прошла через холл и вышла на улицу. Облака рассеялись, и светила полная луна. Нина знала, что сегодня полнолуние: медсестры наблюдали небо, точно астрономы или моряки. «Сегодня будет тяжко — полнолуние», — предупреждали они друг друга в коридорах.

Нине стало жарко; она сняла шаль. Машинально она направилась по лужайке к огороду. Туфли хрустели по искрящемуся снегу; они промокнут, и перед сном нужно будет напихать в них скомканной газеты. Калитка была приоткрыта, и Нина вошла в огород. Там, где раньше стояли высокие заросли гороха и фасоли, теперь было пусто и голо, только снег блестел на длинных грядах. У нее начинало ломить виски.

Обратная дорога оказалась дольше, и к тому времени как она добралась до здания, голова уже просто раскалывалась от боли. Когда она взобралась на первую лестничную площадку, ей пришлось вцепиться в перила.

— Что с вами, голубушка? Да у вас подол весь мокрый… и туфли! Вы что, прямо вот так выходили на улицу? Эх, по мне, тех, у кого совсем голова не варит, надо держать под замком. — Медсестра приложила ладонь к Нининому лбу. — Да у вас жар! Идемте скорей. — Нина почувствовала, как ее обхватили за талию. — Пока вы совсем не слегли.

_____

Мокрые, растрепанные волосы лезли в глаза, но Нина не замечала этого — ведь она проделала долгий путь, вернулась с другого конца света. «Смотри, Кирилл!» Целуя сына в пухлую щечку, она подняла его на руках, чтобы он мог увидеть берег. Но малыш показывал пальчиком в небо и смеялся. Капитан окликнул ее:

— Вас, конечно, кто-то будет встречать?

— Да, нас ждут.

Нина всмотрелась в берег — вон она, пальма у самой воды. А под ней стоит женщина с длинными рыжими волосами — Руби. Руби подняла руку и помахала, и на душе у Нины тотчас стало спокойно и легко. Это было долгое путешествие, длиной в целую жизнь, но теперь оно закончилось.

Часть вторая 1933

Судьбу одного человека куют ангелы крохотными серебряными молоточками;

судьбу другого кует дьявол обухом топора. Пословица

Глава двадцать четвертая

Брисбен, август 1933

— Змеиная кожа! Из «Фой и Гибсон». И еще туфли к ней, только сегодня я не стала их надевать. — Мэй Тримбл погладила свою новую сумочку, а потом вдруг вскинула пухлую ручку к губам. — Ой, простите, миссис Грегори, случайно вырвалось!

Можно было не сомневаться, что Мэй будет потчевать этим анекдотом дам на следующем собрании местного отделения Женской гильдии. В ушах у Анны уже звучали ее слова: «Мне самой не верится, что я могла ляпнуть такое миссис Грегори — этой душке, настоящей леди…»

Анна подняла брови в притворном недоумении:

— Бог с вами, миссис Тримбл, что для моего слуха такого оскорбительного в змеиной коже?

Ее гостья смущенно поерзала массивными бедрами, не зная, как ответить.

— Ну, змеи… — Миссис Тримбл лихорадочно старалась придумать, как выкрутиться из неловкого положения. — Я к тому, что они очень близки, не правда ли… в известном смысле…

— Близки? — Анна обвела невинным взглядом собственную гостиную.

— Близки… — Взгляд Мэй Тримбл тоже заметался по комнате, но так и не нашел, на чем ему остановиться. — Близки к…

— Да-да, — терпеливо помогала Анна.

— К крокодилам, — решилась наконец Мэй.

— А, — откинувшись на спинку кресла, Анна позволила себе сдержанную улыбку. — Понятно. Но вам незачем так уж беспокоиться — подумаешь, похвастались новой сумочкой. Я прекрасно понимаю ваши чувства. Помню, как я сама купила свою первую сумочку из змеиной кожи в Лондоне — нет, вру, в Париже — много лет назад. И правда, незабываемые впечатления!.. Я бы не хотела охлаждать ваш восторг по поводу обновок. Где, говорите, вы их нашли?

— На летней распродаже в «Фой и Гибсон». В Париже, значит? М-да… Наверно, это и вправду было что-то необыкновенное.

Чуть позже Анна предложила Фэй Тримбл прогуляться в саду.

— Какие у вас олеандры, миссис Грегори! А какая джараканда! Какая красота! И как все это по-английски!

Анна жила в Австралии уже пятнадцать лет и до сих пор смертельно тосковала по родине. Когда она впервые увидела Сидней с палубы «Марафона», ей захотелось ущипнуть себя за руку, чтобы проснуться от этого кошмара. Но Сидней оказался раем по сравнению с тем, что ожидало ее впереди. Она еще не забыла, как миссис Хорсфилд, секретарь Англиканской женской лиги, начала объяснять:

— Видите ли, миссис Грегори, Квинсленд — это совсем не то, что Новый Южный Уэльс [10] , а уж северный Квинсленд, где вашему супругу выделили приход, это… Это просто пустыня.

_____

Путешествие на «Марафоне» оказалось сущим адом. Кирилл всю дорогу капризничал, и это, вкупе с изнурительной жарой и горьким сознанием того, что они эмигранты, совершенно вымотало Анну. Ужас охватил ее, когда корабль вошел в сиднейскую гавань, и она была бы рада спуститься в каюту, но не решилась огорчить Джереми, который, наоборот, горел желанием увидеть все.

10

Штаты Австралии.